ЛУЧШЕЕ........

.....А что это ты наследство получила и молчишь?!....

Ты ведь знаешь, как нам трудно
Мария положила трубку и закрыла глаза.
Голос сестры Натальи всё ещё звучал в ушах, полный привычного укора и недовольства.
Двадцать минут она слушала, как её обвиняют в жадности, скрытности и равнодушии к семье. И всё началось с той самой фразы:
— А что это ты наследство получила и молчишь?! Ты ведь знаешь, как нам трудно.
Мария встала с кресла и подошла к окну. За стеклом медленно опускались сумерки октябрьского дня. Квартира тёти Веры — теперь уже её квартира — была такой же строгой и аккуратной, какой была при жизни хозяйки. Никаких лишних вещей, всё на своих местах, книги выстроены по алфавиту, посуда вымыта до блеска.
Прошло уже четыре месяца с того дня, когда позвонил нотариус. Мария тогда была на работе, разбирала очередной завал документов по новому проекту. Голос в трубке был официально-вежливым:
— Мария Николаевна? Это нотариальная контора Петрова. У нас есть завещание на ваше имя от Веры Андреевны Коваленко. Не могли бы вы подъехать для оформления документов?
Первой мыслью было недоумение. Тётя Вера никогда не была особенно близка с семьёй, хотя и не конфликтовала открыто. Она просто жила своей размеренной жизнью: работала бухгалтером, изредка появлялась на семейных торжествах с одним и тем же подарком — коробкой конфет «Ассорти». И всегда уходила первой, ссылаясь на то, что завтра рано вставать.
— Скряга, — шептались за её спиной сёстры Марии. — Всю жизнь деньги копила, а помощи от неё не дождёшься.
— Ей бы помочь Светке с ремонтом, — вздыхала мать. — Или Наталье на дачу денег дать.
А она живёт как отшельник.
Мария никогда не участвовала в этих разговорах. Ей было понятно поведение тёти Веры — она и сама давно устала от бесконечных просьб о помощи, от намёков на то, что «раз устроилась в жизни, то надо и родню не забывать».
В нотариальной конторе выяснилось, что тётя Вера оставила Марии не только трёхкомнатную квартиру в центре города, но и банковский вклад на сумму, которая заставила её присесть от неожиданности — два миллиона рублей. К завещанию прилагалось письмо, написанное аккуратным почерком тёти:
«Машенька, ты единственная в нашей семье, кто понимает, что в жизни ничего не даётся просто так.
Я всю жизнь наблюдала, как ты пробиваешься своим умом и трудом, не просишь помощи и не ищешь виноватых в своих неудачах. Остальные привыкли, что им должны помочь просто потому, что они родственники. Используй эти деньги для своего счастья, а не для того, чтобы латать дыры в чужих бюджетах. Твоя тётя Вера».
Мария долго не могла прийти в себя от этого неожиданного поворота.
Она не рассказала никому о наследстве, продолжала жить в своей однокомнатной квартире, ходить на работу, руководить отделом маркетинга в крупной компании. Только иногда приезжала в тётину квартиру, сидела в её кресле у окна и думала о странной иронии судьбы.
Деньги лежали на вкладе нетронутыми. Мария не знала, что с ними делать. Она и так неплохо зарабатывала — результат десяти лет упорного труда, постоянного самообразования, переработок и бессонных ночей над проектами. Путь наверх был тернист: сначала простой менеджер, потом старший специалист, затем заместитель начальника отдела, и наконец — руководитель.
Каждая ступенька доставалась потом и кровью.
А семья предпочитала другое объяснение её успехам.
— Не просто так она начальником стала, — перешёптывались сёстры. — Руководитель у неё мужчина, и все знаем, как такие дела делаются.
— Повезло девке, — вздыхал отец. — Попала в хорошую компанию, теперь зажралась.
Особенно доставалось от Натальи и Светланы — старших сестёр, которые так и не смогли найти своё место в жизни. Наталья работала продавцом в магазине косметики, постоянно жаловалась на маленькую зарплату, на то, что начальство к ней придирается, что клиенты хамят. При этом она регулярно опаздывала на работу, грубила покупателям и считала, что мир ей что-то должен.
— У меня депрессия, — объясняла она. — Мне тяжело рано вставать. И потом, зачем стараться за такие копейки?
Светлана после института толком нигде не работала. То место не нравилось, то коллектив плохой, то начальство недооценивало её таланты.
Сейчас она сидела дома с двумя детьми и постоянно жаловалась на безденежье.
— Мне некогда карьерой заниматься, — говорила она. — У меня семья, дети. Не все же могут быть такими эгоистками и думать только о себе.
Последняя фраза всегда была адресована Марии. Той самой эгоистке, которая «думает только о себе», потому что не вышла замуж и не родила детей, а посвятила жизнь работе.
Мария перестала ездить на семейные праздники год назад. Каждый раз всё сводилось к одному: сначала завуалированные намёки на то, как хорошо ей живётся, потом откровенные просьбы о помощи.
То Наталье нужны были деньги на ремонт, то Светлане — на детский сад, то родителям — на лекарства, которые чаще всего оказывались БАДами. И всегда с одной и той же логикой: раз Марии повезло устроиться в жизни, она обязана помогать остальным.
— Ты же знаешь, как нам тяжело, — говорила мать. — А у тебя всё есть. Неужели жалко родной семье помочь?
Мария помогала. Долгое время помогала. Давала деньги в долг, которые никто не собирался возвращать. Оплачивала семейные праздники.
Покупала подарки племянникам. И с каждым разом просьбы становились всё наглее, а благодарности — всё меньше. В конце концов, помощь стала восприниматься как нечто само собой разумеющееся.
А потом случился разговор с Натальей, который стал последней каплей. Было это прошлым летом. Наталья позвонила в слезах:
— Маш, у меня беда! Машину разбила, а страховки нет. Нужно срочно тысяч сто на ремонт. Выручай, кроме тебя мне идти не к кому!
Мария тогда как раз копила деньги на отпуск в Европе — первый нормальный отдых за три года. Но отложила свои планы и дала деньги сестре. А через две недели увидела в её соцсетях фотографии с корпоратива в дорогом ресторане.
— Нат, а как же ремонт машины? — осторожно спросила Мария при встрече.
— А, это! Муж дядю знакомого попросил, тот считай за бесплатно починил. А деньги твои… ну, мы их на отпуск потратили. Дети же тоже отдыхать должны!
Именно тогда Мария поняла, что больше никого не будет спасать. Она стала отказывать, ссылаясь на собственные расходы, и семья постепенно записала её в разряд жадных эгоисток.
И вот теперь, спустя несколько месяцев после получения наследства, тайна раскрылась. Наверное, кто-то видел Марию возле дома тёти Веры или случайно узнал от знакомых нотариуса.
В небольшом городе новости разлетаются быстро.
Первой позвонила Светлана. Голос был сладко-участливый:
— Машенька, я слышала, тётя Вера тебе квартиру оставила? Как хорошо! А то у тебя однушка маленькая была. Теперь можешь мне свою отдать, а то мы с мужем и детьми в съёмной совсем замучились.
— Света, я пока не решила, что буду делать с квартирой тёти, — осторожно ответила Мария.
— Как не решила? — голос сестры сразу изменился. — Ты что, в двух квартирах сразу жить будешь? А мы тут мучаемся! И потом, я слышала, тётя Вера деньги ещё оставила. Немалые деньги.
— Кто тебе сказал?
— Да какая разница! Важно другое — ты получила огромное наследство и никому не говоришь. Это честно? Мы ведь тоже племянницы тёти Веры!
— Она оставила наследство мне. Значит, так решила.
— Ага, потому что ты к ней подлизывалась! Небось специально к ней ездила, чай пила, разговоры разговаривала!
Мария усмехнулась. Она действительно иногда навещала тётю Веру, но не чаще остальных.
Просто их разговоры были другими — не о деньгах и проблемах, а о книгах, работе, жизни. Тётя Вера рассказывала о своей молодости, о том, как строила карьеру в мужском коллективе, как училась не зависеть ни от кого. Мария делилась своими рабочими успехами и неудачами. Между ними была негласная солидарность двух женщин, которые привыкли рассчитывать только на себя.
— Света, я не собираюсь ни с кем делить наследство, — твёрдо сказала Мария.
— Ты серьёзно?! — взвизгнула сестра. — У тебя и так всё хорошо, а мы мыкаемся! Неужели тебе не стыдно?
— Мне стыдно за тебя. За то, что вместо поиска работы ты ищешь, у кого бы денег попросить.
— Да как ты смеешь! — Светлана была в ярости. — Я детей воспитываю, а ты что делаешь? Кроме работы у тебя ничего нет! Ни мужа, ни детей, ни человеческого тепла!
— Зато есть собственная квартира, стабильная работа и деньги, которые я заработала сама, — спокойно ответила Мария и повесила трубку.
Но на этом дело не кончилось. Следующей позвонила Наталья. Разговор начался с той самой фразы:
— А что это ты наследство получила и молчишь?! Ты ведь знаешь, как нам трудно.
И далее двадцать минут обвинений в жадности, эгоизме и забвении семейных ценностей. Наталья была более прямолинейна, чем Светлана:
— Ты обязана поделиться! Справедливо было бы разделить наследство между всеми, кто нуждается. У тебя и так хорошая работа, а мы бедствуем!
— Наталь, никто тебе ничего не должен, — устало сказала Мария. — И мне в том числе. Хочешь улучшить свою жизнь — работай над этим.
— Легко говорить! Тебе повезло попасть в хорошую компанию, а мне что, всю жизнь за прилавком стоять?
— А что мешает поискать другую работу? Получить образование? Сменить сферу деятельности?
— Время нет! И потом, в моём возрасте никто не возьмёт. Тебе просто повезло!
— Везение — это когда подготовка встречается с возможностью, — процитировала Мария крылатую фразу. — Я готовилась десять лет.
— Да отстань со своей философией! — взорвалась Наталья. — Факт остаётся фактом: ты получила кучу денег ни за что, а мы нуждаемся. И если ты не поможешь, то ты просто бессердечная эгоистка!
— Тогда пусть я буду эгоисткой, — ответила Мария и отключила телефон.
Но семья не сдавалась. Позвонила мать:
— Машенька, что же ты делаешь? Сёстры в слезах, говорят, ты их отшила, денег не дала. Как же так можно? Мы ведь семья!
— Мама, а где была эта семья, когда я работала по шестнадцать часов в день, чтобы подняться по карьерной лестнице? Когда училась на курсах по выходным? Когда сидела до ночи с отчётами?
— Так это же твой выбор был! Никто тебя не заставлял.
— Вот именно. Мой выбор. И его последствия — тоже мои. Точно так же, как выбор сестёр ничего не делать для улучшения своей жизни — это их выбор.
— Машенька, но ведь у тебя теперь столько денег! Неужели нельзя родным людям помочь?
— Мама, сколько раз я уже помогала? Сколько денег дала в долг и не получила обратно? Сколько раз оплачивала ваши нужды? И что изменилось? Стали сёстры лучше жить? Нашли хорошую работу? Перестали жаловаться?
— Ну, это… другое дело…
— Никакое не другое. Каждый раз, когда я даю деньги, я лишь откладываю момент, когда вам придётся самим решать свои проблемы. А проблемы тем временем растут.
— Ты стала жёсткой, Машенька. Совсем чёрствая.
— Нет, мама. Я стала честной. С собой и с вами.
Мария положила трубку и поняла, что это был последний разговор с семьёй. Она больше не собиралась объяснять, оправдываться и доказывать своё право распоряжаться собственной жизнью.
Прошло ещё полгода. Звонки не прекращались, но Мария больше не отвечала на них. Иногда находила в почтовом ящике письма от сестёр — длинные послания, полные упрёков и просьб.
То у Натальи «неотложная операция» требовала денег, то у Светланы «дети без еды оставались». Мария знала цену этим слезным историям — за годы она выучила весь репертуар семейных просьб наизусть.
Она продала свою старую квартиру и переехала в тётину. Сделала ремонт — осторожный, бережный, сохранивший дух дома. Часть денег от наследства вложила в образование — записалась на курсы MBA, изучала английский, ездила на профильные конференции. Остальные деньги оставила на депозите — на всякий случай.
Работать стало легче. Не потому, что она разбогатела, а потому, что исчез постоянный стресс от необходимости всем помогать. Появилась уверенность в завтрашнем дне, возможность планировать на перспективу, заботиться о своём здоровье и развитии.
Мария начала путешествовать. Первый раз в жизни она могла позволить себе не экономить на отпуске, посетить страны, о которых раньше только мечтала. В Праге она гуляла по старинным улочкам и думала о том, как похожи судьбы — её и тёти Веры. Две женщины, которые выбрали независимость вместо семейного тепла, но получили взамен свободу и возможность жить своей жизнью.
Однажды, возвращаясь из командировки, Мария встретила на вокзале Светлану. Сестра выглядела постаревшей, усталой. Она заметила Марию и попыталась пройти мимо, но та остановила её:
— Света, как дела?
— Как видишь, — сестра кивнула на сумку с вещами. — Еду к тёте в деревню, детей на каникулы отвожу. Денег на море нет.
— А работа?
— Какая работа… — махнула рукой Светлана. — Муж уволился, говорит, не может больше на дядю работать. Теперь сидит дома, ищет себя. А я так и не работаю — с детьми некуда.
— В школе же продлёнка есть.
— Да что ты понимаешь! — вспыхнула Светлана. — Тебе легко советы давать, у тебя проблем нет. Получила наследство и живёшь как сыр в масле.
— Света, мне действительно легко, — спокойно сказала Мария. — Потому что я не жду, что кто-то придёт и решит мои проблемы за меня. Потому что привыкла рассчитывать на себя.
— Ну да, ну да, — скривилась сестра. — Мисс успешность. А счастлива ли ты? Вот в чём вопрос.
Мария задумалась. Счастлива ли она?
У неё есть работа, которая приносит удовлетворение. Есть квартира, которая стала настоящим домом. Есть планы и возможности их осуществить.
Есть внутренний покой, который приходит с пониманием: ты живёшь свою жизнь, а не чужую. Ты не должна никому ничего доказывать и за всех отвечать.
— Знаешь, Света, — сказала она наконец, — я не знаю, что такое счастье в твоём понимании. Но я знаю, что такое свобода. Свобода от чувства вины, от необходимости оправдываться за свой успех, от бесконечных просьб и упрёков. И это дорогого стоит.
Светлана покачала головой и пошла к выходу. У дверей она обернулась:
— Всё равно ты бессердечная эгоистка, Мария. И рано или поздно поймёшь это.
— Может быть, — согласилась Мария. — Но лучше быть честной эгоисткой, чем фальшивой мученицей.
Она проводила взглядом сутулую фигуру сестры и подумала о том, что каждый человек делает свой выбор. Светлана выбрала роль жертвы обстоятельств, которая имеет право требовать от мира компенсации за свои страдания. Наталья выбрала позицию вечно недооценённого гения, которого не понимают и не ценят. Родители выбрали стратегию перекладывания ответственности на детей.
А она, Мария, выбрала ответственность за свою жизнь. И пусть этот путь оказался одиноким, зато он был честным.
Дома, в тётиной квартире — теперь уже своей — Мария села в любимое кресло у окна. На столике лежала фотография тёти Веры: строгое лицо, умные глаза, лёгкая улыбка. Женщина, которая прожила жизнь по своим правилам и оставила наследство не родственникам, а единомышленнице.
— Спасибо, тётя Вера, — тихо сказала Мария. — За урок, за поддержку, за понимание того, что не все семейные узы священны. Иногда нужно мужество разорвать связи, которые тянут вниз.
Телефон зазвонил снова.
На дисплее высветилось имя Натальи.
Мария улыбнулась и отключила звук. Некоторые разговоры просто не стоят того, чтобы их вести.
За окном начался дождь — мелкий, осенний.
Мария включила настольную лампу, достала с полки книгу и устроилась поудобнее в кресле.
Впереди был целый вечер, принадлежащий только ей.
И это было прекрасно.....

.....Я потратил свое наследство, теперь продадим твое, — «обрадовал» брат....

Я даже дар речи потеряла от такой наглости. Андрей всегда был наглым, но покуситься на мое наследство – это уже верх цинизма.
***
Отец отошел тихо, во сне, я даже не услышала. Проснулась, заглянула в комнату, а все уже закончилось. Папа был спокойный такой, будто спал. Может, хоть сейчас он отдохнет, последние годы были трудными и для него, и для меня. Пять лет сиделок, врачей, бессонных ночей. А до этого были еще два года, когда он сам ходил, но умом уже начал «уплывать» из реальности.
Я тогда работу бросила, какая уж там работа.
Андрюшка, мой младший брат, появлялся раз в месяц, приносил апельсины и коньяк. Коньяк — отцу, который после инсульта не пил. Значит, себе. Сидел час, болтал о своих проектах, о том, как он «на взлете» и вот-вот начнет зарабатывать миллионы. Потом обнимал отца и исчезал до следующего раза.
— Ирка, ну что, я заеду через неделю, — бросал он мне с порога.
— Андрей, может, задержишься? — просила я. — Отцу тебя не хватает.
— Не могу, дела. Ты же знаешь, мы с партнером запускаем этот... Ну…
Я никогда не узнала, что там они запускали.
Нотариус зачитывал завещание в своей неуютной конторе. Андрей сидел поодаль от меня, держа за руку свою Светку, тихую, но себе на уме женщину, которая так и не стала мне близкой за двадцать лет их брака.
— Квартира трехкомнатная по адресу... отходит Ирине Алексеевне... — голос нотариуса звучал ровно, без эмоций.
Я кивнула. Знала, что так и будет. В этой квартире я выросла, в этой квартире я прожила последние семь лет, ухаживая за отцом.
— Денежные средства в размере... отходят Андрею Алексеевичу...
Брат подался вперед, в глазах его вспыхнул азартный огонек. Я знала, что отец продал дачу незадолго до того, как заболел, положил деньги в банк. Приличная сумма должна скопиться, на новую жизнь Андрею должно хватить.
Мы вышли из конторы вместе, обнялись.
— Не судьба отцу порадоваться внукам, — сказал Андрей, пряча глаза.
Я хмыкнула. Его сыну Ромке было семнадцать, и за все это время он навестил деда от силы раз десять. Приходил, утыкался в телефон и спрашивал:
— Когда мы уже пойдем?
Конечно, какое мое право судить. Но сложно не судить, когда в одиночку тащишь больного отца и никто тебе не помогает.
— Но теперь мучения закончились, папа, — подумала я. — Для нас обоих.
***
Последние полгода я жила как в сказке, сама себе хозяйка, никому не нужно подавать лекарства, менять белье, выслушивать бесконечные истории о далеком прошлом. Впервые за много лет я спала всю ночь, не вскакивая на каждый стон.
Отцовскую комнату я переделала в гостиную, подобрала светлые обои, новые шторы, удобный диван. На подоконниках поселились фиалки и герань. Я с удовольствием завтракала, не торопясь, листая книгу.
Что ни говори, пятьдесят шесть — не возраст! Все только начинается.
У брата тоже все было хорошо, Андрей иногда звонил, рассказывал про новую машину жены, про свой перспективный проект. Я радовалась за него, за себя, за нас.
***
Беда пришла в воскресенье утром, когда я только-только заварила кофе и собиралась устроиться с новым романом в кресле. На пороге стоял Андрей, помятый, с бутылкой коньяка и без улыбки.
— Сестренка, поговорить надо, — заявил он.
Я молча отступила, пропуская его. Брат прошел на кухню, сразу полез в шкаф за рюмками.
— Может, кофе? — спросила я. — Десять утра все-таки.
— Не до кофе мне, — он плюхнулся на стул и налил себе коньяк. — Дела у меня не очень.
Я присела напротив. Интересно, он так быстро промотал отцовское наследство? Вроде говорил, намечается какое-то перспективное дельце...
— Прогорел? — спросила я прямо.
— В точку, — он опрокинул рюмку. — Кто ж знал, что этот умник все разворует и свалит за границу.
Я вздохнула. Можно было предположить такой исход, все проекты Андрея всегда заканчивались одинаково.
— И теперь у нас проблемы, — продолжил он. — Квартиру снимаем, нормальную работу найти не могу, везде молодежь с английским требуется. А у нас машина новая, Ромке поступать скоро, репетиторы нужны…
— Сочувствую, — сказала я искренне.
Брату никогда не хватало терпения на долгую игру. Денег он хотел быстро и много, что его и подводило.
— Слушай, Ирка, — он встал, прошелся по кухне. — У меня идея. Ты ведь одна живешь, тебе столько места не надо. Давай продадим квартиру, поделим деньги? Ты себе однушку купишь, а мы на оставшееся ипотеку возьмем, чтобы свое жилье было.
Я поставила чашку медленно, хотя очень хотелось запустить ею в братца.
— Андрей, я получила ее по отцовскому завещанию. Он все распределил, как считал нужным.
— Да при чем тут завещание? — он нахмурился. — Я вот деньги получил, а ты квартиру. Теперь деньги кончились, надо делиться!
Я смотрела на брата и не узнавала его.
— Ни за что, это мой дом, — я покачала головой. — Я здесь выросла, и я здесь ухаживала за отцом все эти годы, пока ты был занят своими проектами.
— Да ладно тебе! — он всплеснул руками. — Подумаешь, нянчилась с отцом. А я, между прочим, тоже его сын!
— Но ты сбросил заботу на меня, сам появлялся раз в месяц, — не сдержалась я.
— Мне не до того было, у меня семья! — возмутился Андрей.
— У меня тоже была бы семья, если бы не забота о больном отце. Я от многого отказалась ради него.
Он посмотрел на меня с неприкрытой злостью.
Я встала, давая понять, что разговор окончен.
— Твои жилищные проблемы — не моя ответственность.
***
После того разговора все и началось. Сначала это были просто звонки, каждый вечер, иногда и утром. Андрей убеждал, давил, взывал к совести.
— Ира, я ведь не все прошу, — говорил он. — Только часть. Ты пойми, Ромке в институт поступать, нам жить негде.
— А где вы жили раньше? — спрашивала я.
— В съемной, ты же знаешь!
— И до отцовских денег как-то справлялись.
— Да нам не хватало, еле концы с концами сводили!
Вранье, я прекрасно помнила их поездки, новую мебель, дни рождения в ресторанах.
— Андрей, я тебе уже отказала. Это моя квартира, я заслужила покой.
— А я, значит, не заслужил? Почему тебе все, а мне ничего?
Через неделю Андрей сменил тактику. Пришла Светлана, принесла из магазина почти просроченный тортик в качестве жеста доброй воли.
— Ириша, мы ведь как лучше хотим, — проговорила она, разливая чай. — Ты бы купила себе что-нибудь уютное, маленькое. Зачем тебе одной столько комнат? А мы бы могли...
— Квартиру продавать не буду, — перебила я.
— Ты не понимаешь! — она вдруг заплакала. — Ромка растет, ему условия нужны!
Я смотрела на эту женщину и думала, как же я раньше не замечала, какая она фальшивая? Те же слезы, тот же тон, которым она выпрашивала у нашего отца деньги «на шубу к зиме».
— Светлана, — сказала я тихо, — я рада, что вы заботитесь о Романе. Но при чем тут моя квартира?
Она ушла, громко хлопнув дверью.
На следующий день явился племянник. Вырос, вытянулся, глаза — точно Андрюшкины, такие же хитрые.
— Тетя Ира, — начал он с порога. — Можно с тобой поговорить?
Я впустила его, предложила чаю, но племяннику было не до чаепития.
— Мама сказала, ты отказалась помочь, — заявил Ромка.
— Она так считает.
— А папа говорит, у тебя каменное сердце.
— Возможно, — я пожала плечами. — Так бывает, когда много лет ухаживаешь за тяжелобольным человеком. Черствеешь, потому что иначе такую тяжесть просто не вынести.
— Но дедушка же оставил большую квартиру! — выпалил он. — А нам жить негде! Я в институт хочу поступать, мне нужен свой угол для занятий!
— А все эти годы как-то обходился?
— То другое было! — он покраснел. — Дедушки же не стало, все изменилось!
Я посмотрела на него внимательно. Моложе меня на сорок лет, а разговаривает точно так же, как его отец, прибедняется, давит на жалость.
— Рома, — сказала я мягко, — а ты сам-то часто навещал дедушку, пока он болел?
Он смутился, отвел глаза:
— Ну... Я занят был... школа, репетиторы...
— Вот и я была занята работой, потом уходом за твоим дедом. И в итоге я потеряла работу, стаж, возможность устроить личную жизнь. Эта квартира — все, что у меня осталось.
— Но это несправедливо! — закричал он. — Папа тоже его сын! Почему дед все тебе оставил?
— Потому что он был разумным человеком, — я встала. — Все, Рома. Этот разговор окончен.
Через день, вернувшись из магазина, я обнаружила, что кто-то пытался открыть мою дверь, на замке были царапины. Я немедленно вызвала слесаря и сменила замки. Вечером позвонил Андрей:
— Ты что, замки сменила? Мы с Ромкой заходили тебя проведать, а ключ не подошел.
— Вы пытались зайти без меня? — я даже задохнулась от возмущения. — Каким ключом?
— Старым, от отцовской квартиры, — как ни в чем не бывало ответил он. — У меня всегда был запасной.
— Замок я давно поменяла, так что без меня вы сюда не попадете, — отрезала я.
Всю ночь я думала, почему брат с семьей считают, что я им всем обязана? Или это я такая черствая? Может, и правда стоит продать квартиру, купить себе что-то поменьше... Но ведь я столько сил вложила в этот дом! Я здесь, наконец-то, чувствую себя защищенной.
Утром Андрей позвонил снова. Голос был растерянный, подавленный:
— Ирка, у нас беда. Хозяин квартиры нас выселяет, ему срочно самому жилье понадобилось. Нам надо съехать за неделю, а мы не можем найти ничего подходящего.
Я молчала, уже зная, к чему он клонит.
— Можно мы у тебя поживем? Немного, недельку, пока что-то подыщем? – заискивающе спросил Андрей.
— Три дня, — сказала я твердо. — И при условии, вещи не разбирать, спите в гостиной на диване. Это временно.
Брат рассыпался в благодарностях. Через два часа они приехали, все трое, с чемоданами и сумками. Светлана деловито прошла на кухню, достала свои пакеты с продуктами:
— Я приготовлю ужин, ты не беспокойся.
Ромка сразу занял угол в гостиной, разложил учебники:
— Тетя Ира, тут свет хороший, я позанимаюсь?
Андрей сидел на кухне, пил чай и рассказывал, как им не повезло с арендодателем, как тяжело сейчас найти нормальное жилье, как скоро все наладится.
Я кивала и думала: что-то тут не так. Слишком уж быстро они собрались, слишком много вещей привезли для трех дней.
Вечером, когда все легли спать, я зашла в ванную и увидела на полке новые флаконы, шампунь «для всей семьи», зубные щетки в стаканчике, какие-то баночки с кремами. На кухне в шкафу появились их кастрюли и сковородки.
А утром Светлана как ни в чем не бывало включила стиральную машину, загрузила их стирку.
— Извини, но мы же тут живем! — пожала она плечами в ответ на мой вопрос. — Надо стираться.
На второй день Ромка попросил «временно» переставить мой книжный шкаф, чтобы освободить место для его стола.
— Это же ненадолго, — улыбнулся он. — Мне заниматься негде.
На третий день я напомнила брату о нашей договоренности.
— Ирка, ну не будь такой! — он развел руками. — Нам пока некуда идти. Мы тихо, мы не мешаем!
Я промолчала. Вечером заглянула в комнату отца, где они со Светланой разместились «временно». Шкаф был забит их вещами, на тумбочке стояли фотографии в рамках.
На четвертый день, вернувшись с прогулки, я услышала, как Андрей говорит по телефону:
— Да, поселились удачно... Нет, она не против, сама предложила, мы же родня... Долго? Ну, месяц-другой поживем, а там видно будет...
Тогда я все поняла. Они не собирались уходить. Это был план, как вселиться ко мне и сэкономить на жилье.
— Вот только я не готова так просто жертвовать своей квартирой, — яростно подумала я.
***
Утром я позвонила в управляющую компанию, попросила выписку из домовой книги. Вернувшись домой, застала идиллическую картину: Светлана готовила обед и напевала, Ромка смотрел телевизор в гостиной, Андрей что-то мастерил в коридоре.
— Я дверную ручку подтянул, — похвастался он. — Она шаталась.
— Спасибо, — я прошла на кухню, села за стол. — Нам надо поговорить.
Все собрались. Я смотрела на их лица, напряженные, выжидающие.
— Завтра вы съезжаете, — сказала я спокойно.
— Что? — Андрей подскочил. — Но мы же договорились!
— На три дня. Сегодня четвертый.
— Послушай, сестренка, — он перешел на заискивающий тон, — нам правда некуда идти.
— Не моя проблема, — я нашла силы посмотреть ему прямо в глаза. — Я не стану жертвовать комфортом, потому что ты промотал свою часть наследства.
— Что за чушь! — закричала Светлана. — Мы родственники! Мы имеем право жить вместе!
— Это моя квартира, — я говорила все так же спокойно. — Только я решаю, кто в ней живет.
— Ты эгоистка! — выкрикнул Ромка. — У тебя три комнаты, а ты жадничаешь!
— Завтра к двенадцати приедет участковый, — я встала. — Я уже договорилась. Если вы не съедете сами, вас выселят принудительно.
Они не поверили. Настоящий шок на их лицах я увидела на следующий день, когда в дверь позвонил участковый.
— Так, граждане, документы на квартиру, — потребовал он документы у моих непрошеных жильцов. — Все ясно. У вас есть час на сборы, без регистрации проживать не имеете права.
— Но мы же родственники! — начал Андрей.
— Не имеет значения, закон есть закон.
Они собирались молча, демонстративно не обращая на меня внимания. Только стоя на пороге, Андрей бросил через плечо:
— Не думай, что мы останемся в хороших отношениях. Ты теперь сама по себе.
Дверь захлопнулась, и я осталась одна. Почему-то угроза брата меня совсем не напугала.
***
Унаследованную квартиру я все-таки продала, всегда мечтала жить у моря, вот и переехала. Купила жилье с видом на парк, устроилась на работу, постепенно у меня появились знакомые, подруги.
А недавно я познакомилась с Виктором, симпатичным вдовцом, моим ровесником.
Теперь в моей жизни началась новая глава. Я благодарна отцу за то, что тот косвенно помог мне найти счастье. А брат и его семья…....
Что ж, они свой путь выбрали.....
Copyright: Анна Медь

.....Ты что, не видишь, что происходит?!....

— возмущенно шептала Ольга Петровна дочери вечером, когда они готовились ко сну. — Он предпочел свою мать нам! И выгнал меня с дивана!
— Мам, никто тебя не выгонял, не выдумывай, — устало ответила Марина. — Просто так получилось...
***
— Маришка! Где ты там? — позвала мать. — У нас чайник кипит! Не слышишь, что ли?
Марина только вздохнула. Уже третью неделю мать жила с ними, и каждый день начинался с такого вот окрика. А раньше по утрам была тишина… На кухне Ольга Петровна, маленькая сухощавая женщина с энергией атомного реактора, сосредоточенно раскладывала по тарелкам омлет с помидорами.
— Мам, но Леша не ест помидоры, — тихо заметила Марина, присаживаясь к столу.
— Что за глупости?! Какой взрослый мужчина не ест помидоры? — Ольга Петровна фыркнула. — Не может быть, чтобы он до сих пор, как ребенок, капризничал по поводу еды.
Марина промолчала. Спорить с мамой было бесполезно...
— Кстати, Мариш, — продолжила мать, — я вчера заметила, что в ванной комнате плитка отходит от стены. И вообще, ванна у вас старая, ее давно пора поменять. И стиральную машину. Такую рухлядь сейчас разве что в музее держат.
— Мам, машинка нормально работает...
— Нормально? — Ольга Петровна приподняла бровь. — Она же грохочет как трактор! В прошлый раз, когда я стирала твои вещи, думала, что вся квартира обрушится. Ты просто привыкла к плохому. И всегда так было. Ты слишком... уступчивая.
В коридоре послышались шаги, и на кухню вошел Алексей.
— Доброе утро, — он кивнул жене и теще.
— Доброе, Алеша, — улыбнулась Марина.
— Алексей! — бодро начала Ольга Петровна. — Я тут присмотрела стиральную машину в магазине. Там весьма и весьма приличная скидка, кстати. Я думаю...
Алексей проигнорировал тарелку с омлетом, молча взял кружку с чаем и отошел к окну.
— Ты что, не будешь завтракать? — возмутилась теща. — Я же специально встала в семь утра, чтобы приготовить завтрак!
— Спасибо, но я не голоден, — ответил он.
— Ну-ка, Мариш, скажи своему мужу, чтобы он сел и поел нормально! — велела Ольга Петровна. — Ну что это еще за такое? В мое время мужчины ценили домашнюю еду!
Марина виновато посмотрела на мужа и снова печально вздохнула.
***
Ольга Петровна ворвалась в тихую жизнь дочери и зятя внезапно, она позвонила и сказала, что продала свою квартиру в Саратове и едет к ним.
— Поживу у вас, пока что-нибудь достойное не присмотрю, — добавила она.
Возразить Марина не решилась.
—Это ненадолго, — успокаивала она Алексея, — пока она не найдет жилье.
Как выяснилось, искать квартиру мать и не собиралась. Наоборот, она уже целых три недели устанавливала свои порядки, и Марина видела, как терпение мужа потихоньку кончается.
***
— Леш, ну ты чего? Иди поешь, — позвала Марина.
— Не хочу. Так, все, я убегаю — ответил он, допивая чай. — Вечером буду поздно, не ждите.
Когда за Алексеем закрылась дверь, Ольга Петровна красноречиво хмыкнула.
— И как ты только с ним живешь? Даже поесть нормально не может. Работа, работа... А что он зарабатывает? Да ты посмотри, как вы живете! Квартира требует ремонта, техника старая. А сама ты по-прежнему в бюджетной клинике торчишь...
Марина молча убирала со стола. Мама говорила уже привычные вещи, что Алексей не обеспечивает семью как надо, что Марина могла бы найти кого-то более перспективного, что жизнь ее проходит зря…
— Мне нравится моя работа, мам, — тихо сказала она. — И Леша хороший муж.
— Хороший... Но толку-то? — Ольга Петровна покачала головой. — Ни карьеры, ни амбиций, ни денег…
Слушать и дальше, как мать разглагольствует на тему ее «неудачного» брака, женщина не хотела. Быстро доев омлет, она тоже стала собираться на работу.
Вечером, когда Марина вернулась с работы, в прихожей стояли чемоданы.
— Мам? — она удивленно посмотрела на мать. — Ты что, куда-то собралась? Что, квартира подходящая нашлась?
— Да не. Меня тут пригласили на дачу на пару дней. Хоть отдохну от вас немного.
Марина облегченно выдохнула.
***
В субботу утром, как только уехала мать, приехала свекровь Елена Сергеевна.
— Здравствуй, Мариночка! — пропела женщина. — Ничего, что я так, без предупреждения нагрянула?
— Да нет, все в порядке, — пробормотала женщина.
А еще через час, когда они все вместе пили чай на кухне, неожиданно вернулась Ольга Петровна.
— Ой, а что, у нас гости? — она посмотрела на Елену Сергеевну. — Здрас-с-сьте…
— Лешина мама вот приехала, — пояснила Марина.
— Я вижу…
Теща и свекровь обменялись натянутыми улыбками.
— А вы надолго к нам? — спросила Ольга Петровна, присаживаясь к столу.
— На недельку, — ответила Елена Сергеевна. — Давно хотела навестить ребят, да все времени не было.
Ольга Петровна выпрямилась.
— На недельку? — она перевела взгляд на дочь. — Марина, а где наша гостья будет спать? У нас так-то места маловато…
— Я могу на диване в гостиной, — предложила Елена Сергеевна.
— Но там я сплю, — резко заметила Ольга Петровна.
Повисла неловкая пауза.
— Мама, мы что-нибудь придумаем, — начала Марина.
— Мама! — Марина не верила своим ушам.
Алексей, молчавший все это время, медленно поставил чашку.
— Мама никуда не поедет, — четко и раздельно сказал он. — Это, вообще-то, моя квартира, если вы забыли.
— Ну-у-у, допустим, не твоя, а ваша с Маришкой общая, — парировала Ольга Петровна. — И к тому же...
— Мама, пожалуйста, — прошептала Марина.
Но Ольга Петровна была непреклонна:
— Я просто говорю, что нам здесь тесно. И вообще, надо было предупредить заранее о визите, как делают все порядочные люди!
Лицо Алексея стало каменным.
— Знаете что, Ольга Петровна? — вдруг выпалил он. — А может быть, это именно вам стоит подумать о гостинице?
Ольга Петровна так и ахнула. К счастью, благодаря дипломатическим способностям Елены Сергеевны, конфликт был улажен.
***
Следующие несколько дней в квартире царила почти военная обстановка. Ольга Петровна и Елена Сергеевна вежливо здоровались друг с другом и больше старались не соприкасаться. Диван в гостиной уступили свекрови, мать Марины переехала в супружескую спальню, а Алексей теперь спал на надувном матрасе на кухне.
— Ты что, не видишь, что происходит?! — возмущенно шептала Ольга Петровна дочери вечером, когда они готовились ко сну. — Он предпочел свою мать нам! И выгнал меня с дивана!
— Мам, никто тебя не выгонял, не выдумывай, — устало ответила Марина. — Просто так получилось...
— Ничего себе так получилось! Меня в собственном доме как будто бы и нет! А тебе нормально, да?
Марина закатила глаза. Выяснять отношения по поводу квартирного вопроса на ночь глядя не хотелось совершенно.
***
Рано утром она проснулась от звука голосов мужа и свекрови, которые беседовали на кухне.
— Серьезно думаю об этом, мам, — говорил Алексей. — Так дальше нельзя. Я люблю и уважаю Марину, но жить в таком напряжении больше не могу.
— Алеша, не торопись с решениями, — мягко ответила Елена Сергеевна. — Вы двенадцать лет вместе. Это просто… сложный период, который когда-нибудь закончится.
— Период? — в голосе мужа послышалась горечь. — Ее мать уже почти месяц живет с нами и не собирается уезжать. И каждый день дает понять, какой я неудачливый и вообще... А Марина... Марина просто молчит.
Марина замерла и даже дыхание затаила. Алексей думает об уходе?! Как же так? Неужели все настолько плохо?
***
Когда Марина вернулась с работы, Ольга Петровна встретила ее радостной новостью:
— Маришка! Знаешь, кто звонил? Виктор! Ты представляешь?! Он сейчас здесь! И… он попросил у меня твой номер телефона!
— Какой еще Виктор? — устало спросила Марина.
— Ну как же! Ты что, не помнишь его? Это же сын Клавдии Михайловны, моей саратовской подруги! Он бизнесмен, между прочим! И, между нами, девочками, раз-ве-ден! — мать игриво подмигнула Марине. — Так вот, я ему дала твой номер. Надеюсь, ты не против?
Марина недоуменно посмотрела на мать.
— Это еще зачем?
— Ну как зачем?! Пообщаетесь, сходите куда-нибудь... Он, между прочим, очень состоятельный человек. Не то что некоторые, — и Ольга Петровна многозначительно кивнула в сторону двери. — Ой, Маришка, Маришка… Ты что, правда не догоняешь? Да встряхнись же ты! Жизнь-то проходит! Лет через пять ты уже все будешь… Хотя ты и так уже почти «все» рядом с этим своим… А мужчины…
— Мама! — почти закричала Марина. — Ты что, мама?! Я же замужем!
— Ну и что? — отмахнулась Ольга Петровна. — Ты вообще на себя в зеркало смотришь? Тридцать восемь лет, а ты в какой-то музейный экспонат превратилась! Ни новой одежды, ни украшений, ни поездок... Да что хорошего тебе дал этот брак?
— Я люблю Алексея!
— Ты просто к нему привыкла, — усмехнулась мать. — В общем, смотри сама. Но сразу все-таки не отказывайся. Такие мужчины, как Виктор, на дороге не валяются!
***
Отношения супругов между тем оставляли желать лучшего. Алексей стал задерживаться на работе. Часто приходил очень поздно, а иногда и вовсе ночевал у друга. Марина чувствовала, как он отдаляется…
Вскоре ей позвонили.
— Марина? Здравствуйте, это Виктор, — раздался в трубке уверенный мужской голос. — Ваша мама дала мне этот номер. Я в вашем городе ненадолго, и мне было бы приятно увидеться с вами. Я могу пригласить вас на ужин сегодня?
Марина растерялась.
— Простите, но я...
— Вы замужем, я знаю, — перебил он. — Не переживайте, ужин будет дружеским.
— Я не могу, извините, — твердо ответила Марина.
Ольга Петровна, стоявшая рядом, выхватила телефон.
— Виктор? Это Ольга Петровна. Не слушайте ее и не берите в голову! Она пошутила! Конечно, она придет!
— Мама! — возмутилась Марина, когда та повесила трубку. — Ты что творишь-то?!
— Что надо, то и творю, — отрезала Ольга Петровна. — Смотри-ка, совсем в домохозяйку превратилась с этим своим Лехой… Тэ-э-экс… А ну, давай-ка разберем твой гардероб, надо что-то приличное найти… Если у тебя есть, конечно, хоть что-нибудь стильное…
Разумеется, Марина никуда не собиралась идти, но переспорить мать было невозможно. В конце концов, она решила уступить и отправилась на встречу с Виктором.
***
— Ольга Петровна говорила, что вы работаете в поликлинике? — улыбнувшись, спросил Виктор, когда они сели ужинать. — Это так мило… Хотя… с вашей-то внешностью вы могли бы заниматься и кое-чем получше... Впрочем, уверен, что скоро все изменится!
— Что именно должно измениться? — нервно спросила Марина.
— Ну, знаете, — он подмигнул ей, — жизнь полна сюрпризов! Ольга Петровна рассказала мне о печальной ситуации, в которой вы оказались. Я вам искренне сочувствую! Неудачливый муж — это тяжело для такой женщины, как вы…
Когда ужин подошел к окну, Виктор закинул удочку насчет еще одного свидания. Марина обещала подумать, хотя прекрасно понимала, что никакого второго свидания не будет.
***
Дома ее ждал сюрприз — в коридоре стояли собранные чемоданы Елены Сергеевны.
— Что случилось? — Марина с тревогой посмотрела на свекровь.
— Ничего, милая, — улыбнулась та. — Просто мне пора, завтра уезжаю.
— Но вы же хотели побыть подольше...
— Мне кажется, сейчас не лучшее время для моего визита, — Елена Сергеевна вздохнула. — Кроме того, судя по всему, мое присутствие только осложняет обстановку… Лучше я загляну к вам как-нибудь в другой раз…
Она вдруг внимательно посмотрела на невестку.
— Марина, вы с Лешей ведь любите друг друга?
— Конечно, — прошептала Марина.
— Тогда не потеряйте то, что у вас есть, — мягко сказала свекровь.
Тут в прихожей появилась Ольга Петровна.
— Как свидание? — с порога спросила она. — Виктор такой галантный, правда? Он звонил мне, сказал, что ты очаровательна!
Она заметила чемоданы.
— О, Елена Сергеевна уезжает? А что так?
Елена Сергеевна сухо сказала, что ее дома ждут дела.
***
Алексей вернулся поздно. Марина ждала его на кухне и отчаянно перебирала в голове слова, которые хотела ему сказать.
— Что, не спишь еще? — спросил он.
— Тебя жду, — она слабо улыбнулась. — Хотела поговорить.
Муж сел напротив и устало провел ладонью по лицу.
— Леш, я должна тебе кое-что сказать, — начала Марина. — Сегодня я была на ужине...
— Знаю, — перебил он. — Твоя мама мне уже все рассказала. Что Виктор замечательный, успешный, вы с ним очень гармонично смотритесь вместе.
Марина закатила глаза:
— Ле-ша! Ты что, воспринял это всерьез?!
— Марин, — он глубоко вздохнул, — я все понимаю… Но я больше не могу. С появлением твоей мамы наша квартира стала какой-то… коммуналкой! Ты постоянно молчишь и даже не замечаешь, как она тебе на голову влезла и ножки свесила. А дальше что? Что дальше-то, Марина? Таким макаром она тебя и замуж за этого Виктора выдаст, а ты… А ты что? Так и будешь молчать?
Алексей вскочил и прошелся по кухне.
— Нет, Марин, все, баста! Завтра я ухожу на съемную квартиру. Когда решишь, что мы будем делать дальше, тогда звони. Я всегда на связи.
Ночевал муж на кухне…
***
Утром Марину снова разбудили голоса на кухне. Говорила в основном Ольга Петровна:
— Алеша, ты умный человек, ну посуди сам. Мариночка заслуживает лучшего! Она ведь такая красавица, такая умница, а ты… Ну вот что ты ей можешь дать? Вот Виктор — настоящий мужчина!
Марина вскочила с кровати. Так, все, с нее хватит. Она зашла на кухню и увидела, как Алексей молча собирает какие-то вещи. Мать, скрестив руки на груди, вещала:
— Я совершенно не понимаю, почему вы до сих пор в этой квартирке живете! Виктор вот предлагал Маришке... О, доброе утро, доченька! — она прервалась, увидев Марину в дверях. — Мы тут как раз о тебе говорили… Леша уезжает, так что...
— Нет, — сказала Марина.
— Что нет? — не поняла Ольга Петровна.
— Леша никуда не уезжает, — ее голос звучал неожиданно твердо.
Ольга Петровна удивленно моргнула.
— Маришка, мы же вчера все обсудили! Вам обоим нужно время, а пока...
— Нет, мама, — перебила Марина. — Это ты так решила, не спросив меня.
Алексей замер и посмотрел на жену с удивлением.
— Ты… не хочешь, чтобы я уезжал? — осторожно спросил он.
— Конечно, не хочу! Леш, ты чего?! Я люблю тебя, ты мой муж, и никого другого мне не надо!
Ольга Петровна так и всплеснула руками.
— Маришка, да опомнись же ты! Ну чего ты за него цепляешься-то? Я понимаю, конечно, возраст… Но Виктор готов…
— Мама, — сказала Марина, — если этот Виктор тебе так нравится, то выходи за него замуж сама! А меня оставь в покое!
Ольга Петровна открыла рот, будто хотела что-то возразить, но вдруг осеклась.
Хотелось бы сказать, что с этого момента она больше не диктаторствовала.
Нет, она по-прежнему то и дело пыталась влезть, куда не просят, но Марина каждый раз давала ей отпор.
А вскоре Ольга Петровна и в самом деле нашла квартиру и съехала.
С дочерью она пока общается только по телефону....
Copyright: Анна Медь

.....Мам, почему вы с папой расстались?.....

Я уже взрослая, имею право знать...
Сентябрь, начало нового учебного года, вроде нечему радоваться, а в душе Светы бушевала весна.
Сердце билось трепетной птицей, хотелось смеяться и плакать одновременно от щемящей нежности в груди. И приятно, и любопытно, и страшно одновременно. И всё это от одного взгляда Платона.
Он впервые провожал её домой.
- А какие книги ты любишь читать? – спрашивает Света.
- Исторические, про морские путешествия, Арктику…
- А куда будешь поступать?
- После школы? Не решил пока, - отвечает Платон.
Света чуть поворачивает голову и встречается с его взглядом, от которого снова бросает в жар.
- А ты? – в свою очередь спрашивает он.
- А я пришла, – говорит Света и останавливается у дома.
Никогда ещё дорога из школы не казалась такой короткой.
- Ты здесь живёшь? В этом подъезде? А квартира какая? – спрашивает Платон так, будто из вежливости. А сердечко Светы снова трепещет в груди. Она старается унять волнение, поэтому отвечает не сразу:
- Шестьдесят девятая. – И опускает глаза на носки своих новеньких туфель. Потом разворачивается и торопливо идёт к подъезду.
- До завтра, - кричит ей вслед Платон.
Света уже взялась за ручку двери, но оборачивается. Платон стоит на том же месте, смотрит на неё.
- Я в медицинский буду поступать, - отвечает она и исчезает за дверью.
Он всегда был симпатичным мальчиком, только маленьким, даже ниже Светы. Над ним все посмеивались в классе. Свете он всегда нравился, но она сторонилась его, боясь, что и над ней будут смеяться. За лето он вдруг резко вытянулся, повзрослел. Первого сентября она не сразу его узнала.
Света не стала дожидаться лифта, побежала вверх по лестнице. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся она влетела в квартиру.
- Ты откуда такая, словно гнались за тобой? – В дверях кухни показалась мама.
Света совсем забыла, что она дома, в отпуске. Ей никак не удавалось отдышаться, спрятать беспричинную радость, переполнявшую её и рвавшуюся наружу улыбкой на губах и сиянием из глаз.
- Переодевайся, мой руки, и будем обедать, - чуть помедлив, сказала мама.
Когда она ушла, Света, наконец, смогла сделать глубокий вдох.
- Хорошо, - крикнула она по дороге в свою комнату.
Света переоделась и долго разглядывала себя в зеркале, словно не узнавала.
- Ты скоро? Борщ стынет! – позвала мама, поторапливая её.
Когда Света вошла на кухню, на столе уже стояли тарелки с дымящимся аппетитным борщом и плавающими в нём островками неразмешанной сметаны. Она сразу почувствовала голод. Мама села напротив.
- Не спеши, и про хлеб не забывай, - сказала мама, видя, как торопливо ест дочь. - Какая-то ты сегодня возбуждённая. Влюбилась, что ли? И кто он?
- И вовсе не влюбилась. – Света опустила глаза в тарелку, но улыбку скрыть не смогла.
- Платон.
- Это тот маленький мальчик, с длинными ресницами? - недоверчиво спросила мама.
- Он давно перерос меня, – обиженно сказала Света. – А ресницы… - Она на мгновение снова оказалась во власти взгляда Платона, но тут же вспомнила, что напротив сидит мама. – Вот скажи, зачем парню такие ресницы? – И они с мамой одновременно прыснули от смеха.
- Наверное, затем, чтобы таких симпатичных девочек сводить с ума. Совсем ты у меня взрослая стала. Скоро замуж выйдешь, уйдёшь от меня, и останусь одна, - вздохнула мама грустно.
- Мам, ты чего? Не собираюсь я пока замуж, мне ещё школу нужно окончить. – Света возила ложкой по дну тарелки, доедая остатки борща.
- Может, добавки? Когда ты пошла в первый класс, я думала, что впереди ещё столько долгих лет учёбы, а время так быстро пролетело…
- Всё, спасибо, мам, я пошла уроки делать. – Света встала из-за стола, чмокнула маму в щёку и ушла в свою комнату.
Она снова долго стояла перед зеркалом и разглядывала себя, то поднимая волосы верх и укладывая их на макушке короной, то отпускала, и они рассыпались водопадом по плечам. Она пыталась посмотреть на себя глазами Платона. Стоило вспомнить его, как сердечко тут же начинало учащённо биться в груди.
С каждым днём всё меньше листьев оставалось на ветвях деревьев, всё больше их лежало под ногами. Почти каждый день шли дожди. Как всегда, они вместе вышли из здания школы. Платон что-то увлечённо рассказывал, но на этот раз Света слушала рассеянно, всё высматривала кого-то.
- Свет, ты меня совсем не слушаешь. – Платон проследил за взглядом девушки и заметил с другой стороны забора, окружавшего школу, мужчину. Он секунду смотрел на них, потом развернулся и ушёл.
- Кто это? Ты его знаешь?
- Нет… Не уверена…
Они вышли за забор, но мужчины нигде не было видно. До самого дома Света молчала, о чём-то раздумывая, потом сухо попрощалась. Дома она сразу принялась рыться в шкафах. Потом догадалась заглянуть в антресоли. Там и нашла старый альбом с фотографиями. Они с мамой давно хранили снимки в компьютере, распечатывали, только если хотели подарить бабушке.
Света села на диван и стала листать альбом. Наконец, она нашла снимок, ради которого затеяла все эти поиски. На нём они втроём - мама, папа и маленькая Света в розовой курточке. Папа держит её за руку, а в другой руке у Светы большой золотистый воздушный шар в виде сердца. Это был её день рождения, Свете исполнилось пять лет. Она, конечно, этого не помнила, ей мама рассказывала.
Она вытащила фотографию из прозрачного кармана и стала внимательно разглядывать. Папа наклонил голову и смотрел на маленькую Свету. Из-за этого никак не получалось понять, похож он на мужчину у школьного забора или нет, сколько Света ни всматривалась в снимок.
- Ты дома? – в комнату заглянула мама.
Света так увлеклась, что не слышала, как она пришла.
Она тут же захлопнула альбом, не заметив, как снимок соскользнул со страницы и спланировал на пол. Света отложила альбом и встала навстречу маме.
- Ты что такая? – мама вошла в комнату и внимательно посмотрела на дочь.
- Ничего. Я только из школы пришла.
- А это что такое? – мама заметила на полу фотографию, наклонилась и подняла.
- Я альбом смотрела, выпала, наверное, - сказала Света, чуть дыша.
- А зачем смотрела? – допытывалась мама. – Я совсем забыла про эту фотографию. – Она села на диван, не отрывая глаз от снимка.
- Понимаешь, я несколько раз видела папу у школы. Мне так кажется, что это папа. Я его совсем не помню, хотела посмотреть…
- Возле школы? – Мама подняла на дочь встревоженный взгляд.
- Да. Я вспомнила, что и раньше его видела, но внимания не обращала. Когда мы с Платоном подошли к забору, он ушёл. Мам, не смотри на меня так. На маньяка он совсем не похож, скорее, на потерянного человека. – Света села рядом с мамой.
- А почему ты убрала альбом на антресоли? Чтобы я не нашла? Мам, почему вы расстались? Я уже взрослая, имею право знать, - требовательно спросила Света.
- Не знаю, как и сказать. Так получилось.
- Как так? – Света не сводила с мамы глаз.
- Когда мы с твоим отцом познакомились, я сразу поняла, что мы будет вместе. Наверное, это была любовь с первого взгляда. Но поженились мы уже после окончания института. У нас с ним были простые родители, никаких нужных связей и полезных знакомых. Моя бабушка и его бабушка с дедушкой были довольно молоды и живы. Никакого наследства в виде квартир и в помине не было.
Мы снимали маленькую квартиру, но когда ты родилась, нам стало тесно. Стали думать, переехать в квартиру побольше или купить в ипотеку. Я с тобой сидела, папа один работал, ипотеку мы вряд ли потянули бы. Родители, конечно, нам помогали, но Сергей переживал, что не может сам обеспечить семью. Вот он и решил поехать на заработки на Север.
Я, конечно, не хотела его отпускать, не представляла, как буду одна, без него. Но он уговаривал, что это единственный выход, что через пару лет мы сможем купить квартиру. У нас же был ещё материнский капитал.
По полгода он был в море, приезжал с подарками, отдыхал месяц и уезжал снова.
Помню, как он уговаривал меня купить шубу, а я каждую копейку берегла. Ты его редко видела, потому и не помнишь. Эту розовую курточку он привез из Норвегии. Ты несколько дней её не снимала, даже дома в ней ходила, разве что не спала в ней. Ты и в свой день рождения надела её, хотя день был по-летнему тёплым. – Мама снова посмотрела на снимок.
- Потом у нас скопилось достаточно денег, мы купили вот эту квартиру. Как же радовались тогда! А ты бегала по пустым комнатам и кричала. Тебе нравилось эхо. Не помнишь?
Новый год мы встречали в новой квартире. Елку живую поставили.
Ты не дождалась боя курантов и уснула. Я накрывала на стол, а Сергей сидел за ноутбуком. Потом мы слушали речь президента, пили шампанское и загадывали желание. Я загадала, чтобы мы больше никогда не расставались. А Сергей… Он мечтал о сыне.
Утром я встала рано, вы с папой ещё спали. Не помню, зачем я полезла в ноутбук. Папа его не закрыл, на экране я увидела письмо. Сергею написала женщина. Поздравила с Новым годом, спросила, не собирается ли он снова в море, писала, что скучает…
Так больно было узнать, что там, на Севере, у Сергея была другая женщина. Он говорил, что в море ходят только мужчины. Врал, получается.
Я устроила скандал.
Он сказал, что один раз в рейс с ними ходила молодая доктор. В общем, чтобы защитить её от приставаний других мужчин, они сделали вид, что они пара. – Мама усмехнулась. - Наверное, не только делали вид, раз она не постыдилась написать ему письмо, зная, что у него жена и дочь.
Однажды я собрала его вещи и попросила уйти, на развод подала. Тебе сказала, что папа снова в море ушёл. Ты долго подарков ждала. - Мама говорила с паузами, но Света не торопила её.
Он пытался вернуть меня, а я упёрлась, сказала, что замуж выхожу. За мной тогда действительно один мужчина с работы ухаживал. .
И что на меня нашло тогда? Ведь любила его, а простить не смогла. Вот такая дура была. И ведь ничего такого в том письме не было, что указывало на его измену. Может, и прощать не за что его было. Гордость не позволяла отыграть назад. Испугалась, что теперь он меня не простит за развод.
- И ты все эти годы не знала, где он, что с ним? – спросила Света.
- Нет. Зачем? Наверное, снова в море ушёл. Я тогда гордой была, обиженной.
- Мам... – Света обняла мать, теснее прижалась к ней.
- Ты думаешь, это он у школы стоял? – спросила мама.
- Не знаю. Я его совсем не помню. Так, какими-то отрывками. Почувствовала, что ли…
За неделю до дня рождения Света поехала к бабушке с дедом, родителям отца. Адрес нашла в документах, перерыв весь дом. Они очень были обижены на маму, но адрес сына дали. Света узнала, что первое время после развода он снова ходил в море, потом купил квартиру. Про женщину Света постеснялась спрашивать.
***
- Куда мы идём, ты можешь сказать? - спросил Платон, когда после школы Света пошла совсем в другую сторону от дома.
- К отцу.
Они долго плутали, пока Света не остановилась у какого-то дома.
- Стой здесь и жди меня, - скомандовала она, глядя на окна дома.
- Я тебя одну не пущу, - решительно сказал Платон.
- Я должна одна, понимаешь? Я быстро. – Света торопливо пошла к нужному подъезду, оставив Платона у детской площадки.
- Если что, кричи и звони, - крикнул ей в спину Платон.
Дверь ей открыл тот самый мужчина, которого она видела у школы, только без куртки. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а потом…
- Света, дочка! – выдохнул мужчина. И она вдруг бросилась к нему, повисла у него на шее... Так они и замерли, обнявшись, на пороге квартиры.
Света отстранилась, когда что-то прикоснулось к её ноге. Она увидела пушистого кота.
- Это Тихон, Тишка. Что же мы стоим на пороге? Проходи, раздевайся. Я сейчас чайник поставлю, - засуетился отец.
Никаких следов другой женщины и детей Света не обнаружила в квартире. На стене висела её фотография в той самой куртке, в которой она пришла.
- Извини, сфотографировал тебя на телефон. А как мама?
- Хорошо. Она до сих пор любит тебя, - сказал Света, размешивая ложечкой сахар в стакане с чаем.
- Это она тебе сказала? – вскинулся отец.
- Нет, я не слепая. Мама мне всё рассказала. А почему ты не женился?
- Да не получилось как-то. Я ведь тоже маму до сих пор люблю.
- А почему же не пришёл, не поговорил с ней? – возмутилась Света.
- Я пытался. Она не простила меня.
- А было за что прощать? – спросила Света.
- Мужчине всегда есть, за что просить прощение у женщины.
- Помнишь, когда мой день рождения? - осторожно спросила Света.
- Конечно. Двадцать… Завтра. – В глазах отца застыла надежда.
- Приходи к трём часам. Придёшь?
- А мама?
- Мне пора, меня внизу друг ждёт. – Света встала из-за стола. Чай так и остался остывать в чашке.
В субботу с утра они с мамой тушили, жарили, резали овощи в салат, накрывали на стол.
- Иди, наряжайся, скоро гости придут. Я сама управлюсь, - сказала мама.
Света так и не решалась предупредить маму, что никаких гостей не будет, придёт лишь отец. И Платон. Когда раздался звонок, Света пулей вылетела из комнаты.
- Я открою! - крикнула она в сторону кухни.
На пороге, стоял отец с большим букетом алых роз. Он сам был похож на именинника - чисто выбритый, в распахнутом пальто виден праздничный костюм, голубая рубашка с галстуком.
- Проходи, - сказала Света и отошла в сторону.
Он нерешительно шагнул через порог и замер, забыв вручить букет дочери.
Он смотрел на маму, которая в этот момент застыла в дверях кухни. Света сорвала с вешалки куртку и выскользнула за дверь. Она вышла на улицу и столкнулась с Платоном, точно с таким же букетом в руках. Света взяла его под руку и повела прочь от дома.
- Пойдём в кафе? Дома папа с мамой. Пусть поговорят…
- А подруги? Ты всё подстроила? – догадался он.
-Ага. Здорово я придумала?
Надеюсь, они помирятся........