Ёлка, Новый год, январь: откуда взялась новогодняя «Большая тройка».

Наружное украшение зданий ветвями хвойных деревьев в России впервые было назначено указом Петра I о праздновании Нового года 1 января 1700 года,
но оно не имело ничего общего с традицией вносить на Рождество дерево в дом и украшать его; эта традиция в Россию приходит спустя полтора века.
Самый любимый праздник в России - Новый год! По данным социологов, его отмечают 96 процентов жителей.
Но все 100 процентов знают, что обязательными новогодними приметами являются мандарины, «оливье», подарки, Дед Мороз и, главное, ёлка!
С начала декабря посреди повседневных забот и будничной суеты мы начинаем предвкушать момент,
когда в дом принесут окутанную хвойным ароматом зеленую красавицу,
из коробок достанут любимые игрушки,
а на стражу лежащих под ёлкой подарков заступит румяный Дед-Мороз.
В дом приходит праздник и кажется, что так было всегда.
Исторические приключения ёлки в России включают немало резких поворотов, сопровождавшихся равнодушием,
неприятием и даже враждой. Да и Новый год с январем встретились не сразу.
Давайте перелистаем страницы этого празднично-исторического детектива, где ёлка сумела пройти путь от ненависти до всеобщей любви,
чтобы стать в конце главным украшением новогоднего праздника и символом семейного уюта и счастья.
Сначала разберёмся с Новым годом. У древних славян Новый год связывался со временем пробуждения природы от зимней спячки и отмечался
одновременно с Масленицей, в день весеннего равноденствия – 21 марта.
А после принятия христианства и установления регулярных месяцев его стали отсчитывать с начала месяца - с 1 марта.
В 1492 г. (он же 7000 г. от Сотворения Мира) – Иван III и церковь отметили круглую дату переносом Нового года
на византийский манер на осень – на 1 сентября. В этом слышались отголоски тех ветхозаветных времен,
когда после уборки урожая наступала спокойная жизнь, свободная на время от трудовых забот, которую можно было посвятить празднику.
В Европе, согласно юлианскому календарю, первым днем нового года считалось 1 января – в этот день еще
со середины II в. до н. э. приступали к службе вновь избранные консулы.
Сам обычай связывают с именем немецкого церковного реформатора Мартина Лютера, который, как гласит легенда, в 1513 г.,
гуляя по лесу в канун Рождества, так залюбовался красотой звезд в ночном небе над еловым лесом, что решил взять с собой домой маленькую ёлочку,
украсив её верхушку звездой в память о той самой – Вифлеемской – что указала волхвам путь к яслям новорожденного Христа.
Во второй половине XVII в. в поселениях вдоль Рейна дома стали украшать подвешенными к потолку маленькими елями,
порой в перевернутом виде (с целью экономии места), или отдельными веточками, украшенными яблоками и прочими сладостями.
Очень эффектно смотрелись деревца, на ветках которых красовались горящие свечи.
А затем догадались ставить большую красавицу-ёлку в центр комнаты, чтобы вокруг можно было водить хороводы.
Но даже на территории Германии праздничная ёлка в доме стала привычным явлением только к концу XVIII века. И лишь в начале XIX в.
большие ели стали в Сочельник украшать площади немецких городов.
Век восемнадцатый: русская ёлка - путь «через тернии - к звездам!»
Можно смело утверждать, что Петр Первый одним из первых европейских правителей оценил всю красоту этой праздничной традиции.
Правда, в его указе речь не шла о домашней, украшенной игрушками ёлке –
по его замыслу зеленый акцент должен был в праздник украсить серо-белую городскую гамму улиц и площадей.
Не стал он зацикливаться исключительно на ёлках – можно было использовать любые вечнозеленые породы.
Но главное, что это была именно Новогодняя, а не Рождественская ёлка,
что подчеркивало светский характер введенного нового праздника.
Сразу после основания Северной столицы ёлки стали устанавливать и там. А затем все закончилось так же быстро, как и началось.
Общество не разделило праздничного энтузиазма и эстетических вкусов правителя: с его смертью не успевшая прижиться традиция, казалось,
навсегда канула в лету. И это неудивительно, ведь в славянской культуре у ели сложилась другая, противоположная празднику, репутация.
В русской устной традиции ельник – мрачное, колючее, сырое место, где обитают колдуны и лешие.
Ель не сажали рядом с домом, считалось, что та «выживает» рядом с собой лиц мужского пола. А еще она (как и сосна) играла немалую роль в русских погребальных обрядах.
Их ветками, обязательно колючками вперед, устилали дорогу на кладбище, чтобы усопший нашел туда последнюю дорогу... и чтобы не вернулся обратно.
С такой предысторией тяжело стать символом радости и праздника.
Здесь любили другие деревья - белоствольную березу – главное украшение Троицы и пушистую вербу, знак скорой Пасхи.
Впрочем, и в России было немало народов, у которых сложилось иное отношение к ели.
Многие жители Западной Сибири и др. регионов (ханты, манси, удмурты) издавна почитали ель,
в том числе, и в качестве новогоднего символа. Выбранному дереву приносили дары, украшали золотыми и серебряными подвесками, нарядными платками.
Но, как и любые языческие обряды, эти ритуалы не одобрялись церковью и не получили широкого распространения.
Почти единственным исключением, где и в послепетровскую эпоху продолжали ставить ели, были кабаки.
Установленное под Новый год над крышей или рядом со входом оно стояло там, желтея и осыпаясь весь год,
служа опознавательным знаком для любителей горячительного,
чтобы те, даже не умевшие читать, не прошли мимо.
В России инициатором «переезда» Нового года на привычное нам место – на 1 января - стал Петр Первый,
познакомивший российское общество со многими европейскими привычками. Больше всего его здесь волновал не столько сам праздник,
сколько вопрос перехода России на европейское летоисчисление:
не от Сотворения Мира, как было на Руси, а от Рождества Христова.
Но заодно и праздник Нового года стал январским.
Петр 1, как всегда, был нетерпелив и не стал ждать до следующего года. Поэтому в 1699 г.
Новый год в России встречали дважды: в сентябре и потом уже по новому Указу – 31 декабря.
Впрочем, нас этим не удивить, у нас ведь и теперь – «Новый год два раза в год, вот!» Стремившийся детально регламентировать любое начинание,
Петр подробно пояснил, каковы должны быть обязательные атрибуты нового праздника.
И сам принял в нем активное участие – под бой курантов в ночь с 31 декабря на 1 января 1700 г.
с факелом в руках вышел на Красную площадь и запустил первый фейерверк в честь нового праздника.
А ещё позаботился о праздничной атмосфере, повелев украсить город к торжеству. В его Указе от 20 (30) декабря 1699 г.
«О праздновании Нового года» в знак этого «доброго начинания и нового столетнего века» предписывалось в царствующем
граде Москве перед воротами у домов или над хороминами «учинить…украшения от древ и ветвей сосновых,
елевых и можжевеловых… и чтобы поспело к 1 января,
а стоять тому украшению по 7 день того ж 1700 г.».
Судя по всему, недавно вернувшемуся из европейского вояжа во главе «Великого посольства» Петру Алексеевичу удалось,
скорее всего в Саксонии, познакомиться с рождественской ёлкой, украшенной свечками, фруктами и пряниками.
Хотя в самой Европе её современная история только начиналась.
Ёлка в европейской праздничной традиции.
Сегодняшний светлый радостный образ наряженной ёлки уходит корнями в древнюю духовную традицию.
Сам обычай почитания деревьев - носителей жизненной энергии, вместилища душ предков и места обитания духов,
оберегающих от злых сил - чрезвычайно стар. С давних времен в поисках защиты и поддержки сложился универсальный мировой культ
«священных деревьев» с ритуалами, включающими и украшение дерева. Порой существовало почитание не только живого или целого дерева,
но даже его части – обычай хранения кусочка «рождественского полена»
на счастье встречался у скандинавов, англичан, французов.
И если на Руси почитаемым деревом была береза, то у древних германцев эту роль играла ель: в её тени собирался воинский совет,
у неё просили защиты и здоровья. К ней могли приходить и в канун Нового года с дарами-украшениями.
С принятием и утверждением христианства смысловой центр праздника сместился на Сочельник –
дату Рождения Христа (24 декабря) и ёлка стала Рождественской.
Но, конечно, не следует здесь видеть единую непрерывную традицию, идущую с незапамятных времен.
Первое упоминание о ёлке как о рождественском дереве встречается в 1600 г.
в хронике провинции Эльзас (тогда части Священной Римской империи германской нации) – ровно за сто лет до Указа Петра I.
Приезжавшие туда путешественники любовались установленными на Рождество в домах местных жителей еловыми деревьями,
украшенными бумажными розами, фруктами и сладостями.
Век девятнадцатый: «Что и за праздник, коли не было ёлки?»
Но окончательно изменил судьбу праздничной ёлки в России век девятнадцатый. Первопроходцем выступил Петербург.
С самого основания в городе селилось много немцев (в н.XIX в. – по ощущениям современников – до трети от всех жителей).
На своей новой Родине они продолжают поддерживать многие обычаи родных мест. Тут, по-соседски с ними начинают знакомиться другие жители.
И все-таки в первой трети века – это милый, близкий (в том смысле,
что его можно увидеть своими глазами), но все-таки чужой обычай.
Выросшая на местных просторах ёлка именуется на немецкий манер Weihnachtsbaum. И никто из героев Пушкина или Лермонтова ещё не кружит в хороводе вокруг украшенной зеленой красавицы.
Зато те, кому удалось побывать на немецком празднике, отмечают его подробности с большой симпатией и теплом. Всем нравится семейный, детский характер торжества,
то ощущение добра и предвкушение сюрприза, которое он дарит.
Но окончательно решило праздничную судьбу ёлки влияние августейшей особы. В XIX в. супругами российских императоров часто становились немецкие принцессы.
Одна из них – будущая императрица Александра Федоровна (жена Николая I) ставит рождественскую ёлку сначала с 1817 г. для узкого круга во внутренних покоях,
а затем, в 1828 г., уже будучи императрицей - в Аничковом дворце.
На праздник она позвала не только своих детей, племянников и племянниц, но и детей придворных.
В ярко освещенной зале столы, накрытые белоснежными скатертями,
были уставлены изящными елочками, украшенными золотыми орехами и конфетами.
Под ними лежали милые подарки – игрушки, кружевные платьица, маленькие веера, барабаны и трубы. Восторг детей был полнейшим.
Неудивительно, что на следующий год, многим представителям высшего света захотелось повторить праздник у себя дома с обязательным приглашением гостей.
Так, традиция украшать ёлку все шире распространялась среди знатных и богатых семей.
А уж затем, делом времени (ну и финансов, конечно) стало и вхождение её в моду среди остальных слоев населения.
История, кстати, не только российская. В Британии ёлка стала праздничным символом Рождества в 40-х гг. XIX в.
с легкой руки молодого мужа королевы Виктории – принца Альберта, тоже немецкого принца, по желанию которого нарядная ель украшала сперва дворцовые покои,
а потом этому обычаю стала подражать и вся Британия.
Очень большой вклад в «пиар-компанию» праздника внесли журналисты. Это тоже была примета времени – массовая печать набирала силу,
в том числе и по части информирования читателя обо всех модных новинках. В газетах начали писать о «прелестных ёлках, украшенных фонариками и гирляндами».
Заметки сопровождали иллюстрации, радовавшие глаз и одновременно выступавшие наглядными инструкциями для тех, кто хотел повторить это «чудо» у себя дома.
В середине 40-х г. в одной из книг, обучающих грамоте - под названием «Ёлка. Подарок на Рождество» - детям обещается,
что если они будут хорошо учиться и прилично себя вести,
то получат на Рождество ёлку, украшенную конфетами, фруктами и золочеными орехами, которые можно будет взять себе, также как и другие подарки.
В 1839 г. выходит русский перевод повести Гофмана «Щелкунчик» с красочной картинкой, где центром является именно ёлка,
что способствует ещё большей её популярности, и, кстати,
тоже используется как инструкция для устройства ёлки в русских домах.
В эту увлекательную игру – подготовку дома к празднику включается всё больше людей, причем взрослые радуются приятным хлопотам едва ли не больше, чем дети.
Подключается к теме и торговля - появляются ёлочные базары; для тех,
кто не стеснен в средствах - в модных кондитерских на Невском продают ёлки «под ключ»:
украшенные игрушками, конфетами, пирожными и пряниками.
Стоили они фантастически – до 200 рублей, но спрос порой перекрывал предложение.
И это неудивительно: в иных домах на ёлках в качестве украшений используют и настоящие драгоценности. Сам обычай настолько входит в обиход,
что над ним уже иронизируют. Современник пишет: «…все помешаны на ёлках…Начиная от бедной комнаты чиновника и до великолепного салона везде…блестят,
горят и мерцают ёлки…Что и за праздник, коли не было ёлки?».
А скоро словом «ёлка» начинают называть и само торжество: повсюду звучат фразы «пойдем на ёлку»,
«пригласим на ёлку», «подарим на ёлку». Дольше всех держались помещичьи усадьбы, праздновавшие старинные «народные святки»,
но затем «сдались» и они.
К концу века повсеместно практикуется устройство большой ёлки в барском доме, порой с приглашением крестьянских детей (те же праздники в Ясной поляне,
устраиваемые С.А. Толстой).
Взрослые тоже хотели получать свою долю «зимнего волшебства», и в моду вошли «ёлки для взрослых» - новогодние балы-маскарады,
где зеленая красавица стала главной деталью праздничного убранства и центром, вокруг которого «вертелось» все действо.
Теперь уже никто не считает её мрачной: ею любуются, её ждут и гордятся ей. Этот восторг не подвластен времени и навеки живет в сердце знаком счастливого детства:
«Чудная, милая рождественская ёлка! Я люблю тебя! Твои зеленые иглы, твой запах… свечки - всё напоминает детство и милых близких… которых забыть невозможно!»
Кроме того, уже с середины XIX в. практикуется традиция устраивать публичные ёлки. Первой в 1852 году -
стал открытый для широкой публики праздник в петербургском Екатерингофском вокзале. Не отставала и древняя столица,
где ежегодно устраивались праздники в здании Благородного собрания. Обычай «зажигать ёлку» широко распространился по стране.
Во всех городских домах, а в деревнях - в школах обязательно старались порадовать детей ёлками.