Людмила Глазова

Высшая судебная инстанция России указала нижестоящим судам на необходимость контроля пенсионными органами достаточного остатка средств при удержаниях. Этот остаток должен обеспечивать нормальное существование пенсионера-должника и членов его семьи при взысканиях по исполнительному производству. Показательное дело произошло в 2020 году. Пенсионный орган, руководствуясь постановлением судебного пристава, удерживал у гражданина М. половину пенсии на протяжении четырех месяцев (июнь-сентябрь). Общая сумма удержаний составила 26620 рублей. После вычетов ежемесячный доход пенсионера не превышал 6655 рублей, других источников дохода он не имел. Гражданин М. обратился в суд, оспаривая правомерность действий пенсионного органа. Он потребовал возврата удержанных средств, поскольку на протяжении четырех месяцев его семья, включая находящуюся на иждивении внучку, существовала на доход значительно ниже прожиточного минимума на человека. Три судебные инстанции отклонили требования истца. Суды сочли,

Если бюджет — зеркало государственной воли, то отражение, которое мы видим в проекте на 2026–2028 годы, скорее напоминает портрет в кривом зеркале: одни части раздуты до неприличия, другие — почти стёрты. В условиях, когда внешняя среда требует максимума гибкости, инвестиций и технологической переориентации, российский бюджет демонстрирует поразительную инерцию. Он не столько строит будущее, сколько страхует текущую модель власти от внутренних потрясений. Дефицит бюджета в 3–4 триллиона рублей в ближайшие три года — это не временная мера, а признание структурной несбалансированности. В 2025 году дефицит взорвался до 5,7 трлн рублей к ноябрю — почти в пять раз больше изначального плана. Это уже не просчёт, а системный сдвиг: государство живёт не по доходам, а по долгам. Согласно данным Минфина, госдолг РФ к концу 2025 года может превысить 27% ВВП, а к 2028 году — приблизиться к 30%. На первый взгляд, это безопасный уровень. Однако в российском контексте — где подавляющее большинство за