Дмитрий Кошевец

7 января 1928 года, в рождественские морозы, Михаил Громов вырулил на лыжах второй прототип У-2. Мотор М-11 кашлял, выплёвывая сизый дым, но взлетел — будто нехотя. Через час Поликарпов, закутанный в тулуп, записал в блокнот: «Самолёт послушен, как лошадь. Штопор не страшен — выходит, махнув ручкой». Так родилась легенда, которую позже назовут «летающей партой», а немцы — «швейной машинкой смерти». К 1930 году У-2 штамповали, как чугунки в артели: ленинградский завод №23 собирал их почти наощупь, без полной документации, без расчетов. «Делали по памяти, как лапти плели», — признавался инженер Москалёв. Деревянный каркас из сухой сосны, фанерная обшивка, стальные трубки и расчалки вместо всякой гидравлики — но именно в этой аскетичной инженерной простоте и заключался гений конструкции. В учебной конфигурации машина весила всего 635 килограммов — легче довоенной «эмки» — и взлетала с огородного пятачка, садилась на снег, пашню или даже вброд. Пятицилиндровый мотор М-11, звездообразный и