Предыдущая публикация
АЛ
ДР. 84.
Первым я увидела Майкла Корлеоне – Майкла, у которого горло ходило ходуном перед выстрелом в Маккласки, Майкла, который так смотрел на свою Аполлонию, что мурашки бежали по спине.
Майкла, который так подавал в финале руку для поцелуя, что подумалось: «Дон умер? О, нет! Вы даже еще не догадываетесь, каким может быть Дон!».
Это был 1975 год, я была на преддипломе в Белых столбах – смотрела там своего Гриффита – и мне тайком показали контратип «Крёстного отца».
Муж мой посмотрел это кино чуть раньше, во время поездки в Польшу, и на все мои расспросы отвечал: ну, как я тебе расскажу? Это надо смотреть...
И вот я посмотрела.
И навсегда запомнила это имя – Ал Пачино, и этого невысокого молодого актера, с тяжёлыми, словно наваливающимися на тебя глазами, с внезапным бешенством, перекашивающим лицо, и такой же внезапной улыбкой во всё лицо.
А потом он обрушил на нас буквально лавину своих ролей – «Серпико», «Собачий полдень», «Жизнь взаймы», «Разыскивающий», «Лицо со шрамом»... И каждый раз он был другим – и в роли медленно сходящего с ума полицейского, и в роли разрушающего себя гонщика, и в роли пьянеющего от крови бандита.
И всё это было так мощно, на таком пределе отдачи и с таким уровнем включенности – что стало ясно: это не просто актер-лидер поколения. Это актер – протагонист эпохи.
Мне всё время было странно – как это получается, что Американская Киноакадемия этого не видит? Как это – что «Оскар» всё время мимо?
Сейчас я знаю, как и по какой причине голосуют академики – что там, что у нас – и меня это уже не удивляет.
А он – после самой первой своей номинации на «Оскар» посмел публично, вслух удивиться: «Почему это я номинирован как лучший актёр второго плана, а Марлон Брандо, роль которого намного меньше моей по времени, номинирован как лучший актёр?».
После этого насмешливого заявления он церемонию проигнорировал, и как в воду глядел: статуэтку в тот раз – и еще много-много раз – пронесли мимо него. Он был непослушный, он жил и говорил не по голливудским правилам. Не признать его Большой Голливуд не мог, но всегда имел возможность показать буяну, гордецу и строптивцу, кто в доме хозяин.
А потом он внезапно исчез – словно растворился в воздухе, как улыбка Чеширского кота.
Свято место пусто не бывает, публика быстро забывает вчерашних кумиров, но всё равно, даже для забывчивой публики это было слишком: протагонисты эпохи так просто не исчезают, не имею права исчезать.
А он после провала фильма «Революция» запил, потом с головой ушёл в театр, поклялся больше не сниматься и не снимался 5 лет.
Молодой бунтарь, буян и нонконформист в самом деле исчез. Умер.
Спустя 5 лет в кино вернулся другой человек.
Совсем другой.
Фрэнк Келлер из «Моря любви» был прежним героям Аль Пачино даже не родственник.
Вместе с ним для актера настала эпоха несколько погрузневших неустроенных мужиков под 50, которые зациклены на своей работе или на своей драме.
Он перестал быть протагонистом эпохи.
Зато он научился молчать на экране.
Долго-долго молчать, целые эпизоды без единой реплики, – и всегда почему-то от этого его молчания, и от взгляда из-под тяжелых век, буквально стыла кровь...
На первый план в кино в ту пору вышли люди успеха, бодрые циники с долларом в каждом глазу.
Героем Пачино стал начавший стареть аутсайдер. Теперь уже навсегда.
Аутсайдерами были и Джонни из «Фрэнки и Джонни», и Дон-2, отдающий приказ о казни собственного брата, и Дон из третьей части «Крестного отца», и полковник Слейд из «Запаха женщины», и Карлито Бриганте «Путь Карлито». Их дуэль с Робертом де Ниро в «Схватке» – это до сих пор никем не превзойденная классика, но и детектив Ханна – тоже аутсайдер. Неудачник, проще говоря.
Правда, был у этих всех его героев секрет: эти люди, не умея всерьез любить деньги, так и не научившись этому, – очень всерьез умели любить жизнь. Понимать цену каждого дня этой жизни, каждой секунды боли и счастья.
То, чего не знали даже на вкус герои молодого Пачино.
Оказалось, что время и социум предпочитают видеть его именно таким.
Тут и «Оскар» не заставил себя ждать.
А он вдруг взял и «нанес удар» откуда не ждали, сыграв Милтона в «Адвокате дьявола».
Как по мне, – то он снова сыграл «протагониста эпохи», как в старые добрые времена. Но в этот раз эпоха отказалась узнавать себя в его зеркале.
Он так и остался бунтарем, хотя, конечно, укатали сивку крутые горки.
Он всегда был сам по себе.
Независимый.
В том числе и от чужого мнения на собственный счет.
Он играл вещи совершенно невероятные, играл вещи страшные, гремучую смесь ненависти и любви, ангела и демона в одном флаконе.
Он играл чувства и мысли, как мало кто умел это играть.
Он состарился невероятно достойно и красиво.
Да, он уже не всё может сыграть - возможно, потому, что научился объяснять то, что раньше просто ощущал спинномозговым чутьем.
Просто раньше он опережал время, а потом немного притомился опережать.
Так бывает.
Он уже и высказывается аккуратнее, и мессианством в своих работах грешит всё меньше.
Но, с другой стороны, он уже столько миру поведал о человеке и его отношениях с действительностью, что имеет право просто ничего не делать.
Он уже и так в истории мировой культуры остался на века.
А великий актер не становится бывшим, он великий навсегда.
Я дважды встречалась с ним – в Америке и в Германии. Он меня совершенно потряс. Но об этом – как-нибудь в другой раз.
Его зовут Альфредо Джеймс Пачино, и ему исполнилось 84.
(с) Ирина Павлова
Следующая публикация
Нет комментариев