Я еще молодой, чтобы быть дедушкой Людмила с Борисом пригласили в гости родителей с обеих сторон, чтобы сообщить радостную новость, что скоро у них появится внук или внучка. Будущие бабушки от счастья всплакнули, а из будущих дедушек рад был только отец Бориса. Вячеслав Сергеевич, отец Людмилы, как-то сразу сник и недовольно сказал: - Я еще молодой, чтобы быть дедушкой! - Ты что такое говоришь? - возмутилась Ирина Петровна, мать Людмилы. - Да тебе уже давно пора быть дедушкой. Полтинник уже, а ты все хорохоришься. "Хорохориться" Вячеслав Сергеевич и правда любил. Молодцеватая походка, модная одежда, всегда ухоженный, лощеный. Ему все казалось, что он ровесник дочери. Застрял он как-то в
У мoeго дpyга ecть мaман, cтаж вpaчебного oпыта за 40, ceйчас yже нa пенcии, но вpaчебная xватка чyвствyeтся. Очeнь пoхоже по дyxy тoй тётке из фильмa - "резать к чертовой матери!"
Поехали они с маман на отдых за границу. Вечером сидят в ресторане, мирно беседуют, маман благодушно, с видом светской львицы, потягивает винцо. Вдруг за соседним столиком девушка сперва побелела, потом покраснела и с хрипом свалилась со стула.
Народ начал бегать вокруг, шум, гам, зовут доктора.
Маман, не вставая из-за стола, говорит сыну, - похоже на анафилактический шок - вон, девка объелась кальмаров.
Сын - И что дальше?
Маман - Да сейчас "скорая" приедет, вколет ей адреналинчику с антигистамином и все
Девочка с небес!
Женщина родила ребенка у меня на глазах, прямо в самолете, октябрьским вечером, когда я летел в Москву. Случилось чудо… Ребенок (на 29 неделе) родился чуть больше килограмма, уже не дышал…
И безработная 23-летняя москвичка Софья, впервые в жизни принимавшая эти роды (она просто массажист), —своим ртом отсосала у умирающего ребенка слизь из ротика и носика, потом сделала искусственное дыхание… И малышка зашевелилась, задышала и тихонько заплакала.
Это было во время экстренной посадки в Харькове. Я видел своими глазами, как Софья, стоя на коленях у лежащей на полу салона и истекающей кровью женщины, принимала на свои руки ребенка, потом реанимировала новорожденную де
Он... тихо лежал в своей постели у окна и смотрел в небо. Как же он не любил воскресенье! Ему было очень одиноко, ведь недавно ушёл на облака последний мальчик из его палаты. Малыш, невзирая на страшный диагноз, почти не страдал. И только одиночество причиняло ему боль. Днём... было легче. Врачи, родители... люди в больничном дворе, снегопад отвлекали его от грустных мыслей. А оставаясь один... мальчик грустил. И иногда даже плакал тихонько.
Впрочем, что-то подсказывало ему, что осталось совсем немного... и он тоже уйдёт на облака. В дивный Город.
А тем временем... его родители делали всё возможное, чтобы спасти сына. Вот только время утекало, как песок сквозь пальцы. Сумма на лечение была
Она не знала, что у него другая, самозабвенно готовила борщи, запекала курицу, пирожки пекла. Кормила его, любовалась, как он вкусно ест, счастливая была, мечтала о свадьбе. Он четыре месяца приходил к ней с увядшими гвоздичками, с большим аппетитом уплетал котлеты и запеканки, запивал компотом, промокал салфеткой масляные губы, а потом женился на другой.
Тебе бы к психологу сходить, жалели её друзья и оставляли визитки с телефонами. А она включала джаз, открывала окна и наводила порядок в квартире. Протирала шкафчики и полочки, находила какие-то ненужные визитки, выбрасывала, умаявшись, купалась в ванне с клубничной пеной, а потом, завернувшись в пушистый халат, ела из банки грушевый джем
Родная кровь...
Таня вышла с сыном из роддома. Чуда не случилось. Родители её не встретили. Светило весеннее солнце, она запахнулась в ставшую свободной куртку, подхватила пакет с вещами и документами одной рукой, другой взяла удобней ребёнка и пошла. Куда идти, не знала. Родители наотрез отказались, чтобы она забирала ребёнка домой, мама требовала написать отказную. Но Таня сама была детдомовская, от неё отказалась её мама и девушка дала себе слово, что никогда так не поступит со своим ребёнком, чего бы ей это не стоило.
Она выросла в приёмной семье, папа и мама к ней неплохо относились, как к родной. Немного даже баловали, не приучили к самостоятельности. Да и жили не очень богато, болели