Dенис Mанырин

В июле 1941 года Москва горела под ударами немецких бомбардировщиков. Столица Советского Союза, казалось, задыхалась от огня и дыма. Но в это же время, в самом сердце страны, рождалась дерзкая, почти безумная идея, которая перевернёт ход истории. Советские лётчики готовились нанести удар туда, где враг чувствовал себя в полной безопасности, - в Берлин, в логово Третьего рейха. Это история о мужестве, о холодных ночах на высоте семи тысяч метров, о людях, которые бросили вызов смерти и нацистской гордыне. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Немецкие войска, уверенные в своей молниеносной победе, рвались вперёд, а их авиация уже через месяц, 22 июля, обрушила на Москву сотни тонн фугасных и зажигательных бомб. Город, ещё вчера живший мирной жизнью, превратился в мишень. Дома рушились, гибли люди, а в эфире гремели бахвальные заявления нацистских бонз. Министр пропаганды Йозеф Геббельс уверял, что советская авиация уничтожена, а участь «большевистского государства» п

В жарком июле 1944-го, когда Красная армия громила врага в Белоруссии, Москва вдруг увидела их - тех, кто ещё вчера грозил пройти победным маршем по её улицам. 17 июля по столичным проспектам потянулись колонны измождённых немцев. Не триумфаторы, а сломленные тени. Это был не просто парад - это был громкий ответ на хвастовство гитлеровской пропаганды. И за кадром кинохроники кипела жизнь: страх, презрение, слёзы и даже редкие искры человечности. Всё началось с трофейной кинохроники. Немецкий голос за кадром хвастливо вещал: бравые солдаты вермахта прошагали по столицам Европы, и вот-вот Москва падёт под их сапогами. Советское руководство усмехнулось - и решило дать им шанс. Только роли поменялись. Операция "Багратион" раздавила немецкие дивизии в Белоруссии, и из 57 600 уцелевших пленных отобрали тех, кто мог вынести марш. Среди них - 23 генерала, ещё недавно командовавшие армиями. Идея родилась как мощный пропагандистский удар. Сталин хотел, чтобы мир увидел: враг сломлен. О предсто