Галина Захарчук

Яндекс картинки Старая Русса, 13 августа 1942 года. Советский Як-1 дымит в небе, зажатый четырьмя немецкими истребителями. Пилот ранен, голова в крови — он думает, что это мозги. На аэродроме радисты слышат последние слова: «Ковзан ранен в голову, иду на таран». Самолёты сходятся в лобовой, раздаётся скрежет металла. Немец падает камнем вниз. А советского лётчика выбрасывает из кабины — он теряет сознание и летит с шестикилометровой высоты... Это был четвёртый таран Бориса Ковзана. И снова он выжил. Мальчишка, влюблённый в небо Борис Ковзан. Яндекс картинки Когда Борису было двенадцать, он жил в Белоруссии и бредил самолётами. Строил модели, участвовал в республиканских соревнованиях по авиамоделированию — занял второе место. Призёров решили наградить полётом на настоящем самолёте. Шасси оторвались от взлётной полосы Бобруйского аэродрома — и Борис влюбился в небо навсегда. Крутился, вертелся так, что его пришлось держать. После посадки сразу записался в аэроклуб. Потом — Одесская во

Фото из свободных источников. Над главными воротами концентрационного лагеря Бухенвальд, расположенного на поросшем буком холме Эттерсберг близ Веймара, висела циничная надпись: «Jedem das Seine» — "Каждому своё". Эта фраза стала зловещим символом нацистской "справедливости", где "свое" означало рабский труд, голод, пытки и смерть для сотен тысяч людей разных национальностей, политических взглядов и вероисповеданий. Бухенвальд не был лагерем "чистого" уничтожения, как Аушвиц-Биркенау, где главной целью были газовые камеры. Это был огромный трудовой лагерь с 139 филиалами, где узников систематически эксплуатировали на военных заводах Германии. Но ужасы, пережитые его узниками, не уступают другим "фабрикам смерти". Фото из свободных источников. Воспоминания выживших начинаются с момента прибытия – процесса, направленного на то, чтобы сломить человека морально и физически с первой минуты. Леон Меррик, один из выживших, вспоминает процесс "приема" в лагерь: "Нас погнали вниз по лестнице,