Валентина Здоренко (Басюкова)

— Нет, Марк, это не глупые придирки, — возразила Белла. — Если ты на самом деле меня любишь так, как говоришь, то отнесёшься внимательно к моим словам. Иначе мне придётся отменить свадьбу. — Конечно, я тебя люблю, Бельчонок, — молодой человек попытался обнять девушку, но она мягко отстранилась от него. — Разве я стал бы предлагать тебе замужество, если бы не любил. Но и ты должна понять меня. Я женюсь первый раз. Все мои друзья не знамо сколько времени ждут этот мальчишник, а я им скажу, мол, адьёс, ребята, мне жена не разрешает! Да меня самая последняя дворняга из подворотни обсмеёт! Ещё пожениться не успели, а я уже подкаблучником заделался! — Марк старался держать себя в руках, чтобы не накричать на невесту. — Получается, дорогой, что мнение друзей тебя волнует больше, чем мои чувства? — брови Беллы «взлетели» вверх. — Нет, Белка, — парень обнял девушку, блаженно зарываясь лицом в её волосы. — Меня очень, очень волнуют твои чувства, как и ты сама. — Подожди, Марк! — категорично прои

Телефон вздрогнул от первого робкого звонка, а затем залился настойчивой, бесконечной трелью. «Опять?» Звук резал тишину комнаты как стекло. Сергей закрыл глаза. Это опять она. Та самая, с именем из девичьих романов — Алиса. С которой он виделся всего пару раз и по глупости, минутной слабости, обменялся номерами. Кто еще мог звонить? Ему вообще в последнее время никто не звонил. Мир словно вычеркнул его из активных контактов. Оставив наедине с этой навязчивой мелодией и собственными мыслями. Он вжал голову в кровать, пытаясь заглушить назойливый звук. Просто взять и выбросить телефон в окно — вот что ему хотелось сделать. Разбить его об асфальт, чтобы от него осталась лишь груда стекла и пластика. Ведь если нельзя починить свою жизнь, всегда можно добить то, что связывает ее с внешним миром. Но телефон не умолкал. Сергей поднялся с кровати и пошел на звук. Аппарат, словно почувствовав приближение, зазвенел еще громче, вызывающе. Мол, ну давай же, возьми трубку! И он, повинуясь какому-

Мы все возлагали большие надежды на рождение ребенка. Мама и Надя думали, что с появлением сына отношения в семье брата наладятся и станут менее конфликтными. Брат надеялся, что после рождения ребенка Надя наконец-то повзрослеет и начнет себя вести так, как полагается разумной женщине и матери, а не маленькой избалованной девочке. Я же надеялась, что меня оставят в покое и дадут спокойно жить. Мне было физически тяжело находиться рядом с маленьким ребенком и смотреть, как он растет, развивается и познает окружающий мир. Это то же самое, что заставить голодного до одурения человека смотреть, как едят все вокруг него, когда он сам не может взять в рот ни кусочка. Сравнение так себе, но другого я ничего не могла придумать. Это просто больно. Я радовалась и за Надю, и за Ваньку, но появляться у них старалась как можно реже. Если мои родственники и догадались о причине моего поведения, то ни один из них ни словом, ни взглядом не дал мне этого понять. Митька же был невыносимо счастлив из-за