Екатерина Солдатова

Мы с мамой пришли в театр. Я совсем маленькая была. Розовое фланелевое платьице, на груди три волнистых тесемочки пришиты. Белый круглый воротничок, очень нарядно. Белые колготки, лаковые туфельки. Тугие, новые, давят. И мы сидели на бархатных креслах, смотрели спектакль.  Я хорошо его помню, спектакль-то. Взрослые дяди и тети изображали детей и разных животных. Птичек, лисичек. Это было ужасно. Неужели они не понимали, что это неприятно и глупо? И говорили они неестественно, специальными голосами, в жизни так никто не говорит. Лаяли и мяукали. И сказка гораздо интереснее в книжке. Я умела читать, рано научилась. Книжка лучше.  Но мама специально купила билеты. Ради меня! Ребенка надо развивать и развлекать, приобщать к культуре, водить в театры. Правильно? И мама, уставшая после приема пациентов и сложных операций, нашла время в свой единственный выходной. Повела меня в театр. Из любви. Я отлично это понимала.  И хлопала, когда нужно было хлопать. И честно смотрела на сцену, где вз

Дети непоседливы, болтливы, крикливы, бегают, прыгают, скачут, не могут долго смирно сидеть или чинно шагать. Я понимаю. Иногда здорово устаешь от такого непоседливого ребенка. От шалуна и крикуши. Тут неподалеку одно учреждение. И много людей на колясках. Они не могут ходить, ездят на колясочках по аллее. Разные люди.  И там же на аллее шалил и бегал белобрысый такой щекастенький мальчуган лет пяти. Бегает и бегает, прыгает, вопит, хватает мячик, потом самокат, - мама его рассердилась. Устала. Ну невозможно за ним смотреть! Балуется и шалит.  И мама схватила его за шиворот, - уж как поймала, изловчилась; а он смеется и вырывается. Вырвался и опять побежал вприпрыжку. "Стой смирно! А ну стой! - мама уже кричит раздраженно. - Прекрати бегать, сил моих уже нет. Бегаешь и бегаешь!" А мимо другая мама проходила. С коляской. А в коляске сидит мальчик, который не может ходить. Совсем. И руками двигать не может. Ему даже сидеть трудно. Но он сидит неподвижно, смотрит на других детей...  И ма