Людмила Катыш (Пашкова)

— Это что такое? Наташа стояла у калитки, не решаясь войти в собственный двор. Детский велосипед валялся поперёк дорожки, на верёвке сохло чужое бельё, а на крыльце курила незнакомая женщина в её махровом халате. В том самом, зелёном, который она купила перед отъездом. Женщина обернулась, прищурилась от солнца. — О, Наташа! Приехала наконец. Витя, выходи, жена вернулась! Оксану она видела один раз, на собственной свадьбе три с половиной года назад. Тогда та была в блестящем платье, много пила и громко смеялась. Весь вечер демонстративно общалась только со «своими» — с матерью, с какими-то родственниками, — а на невесту смотрела как сквозь пустое место. После свадьбы они не общались вообще, Виктор иногда звонил сестре сам, для галочки. И вот теперь эта женщина стояла на её крыльце, в её халате, уставшая, с тёмными кругами под глазами. Но халат на ней сидел как влитой. Виктор появился в дверях, вытирая руки о штаны. — Наташ, погоди, я тебе сейчас всё объясню. Неделю назад она уезжала на

- Я его мать! Мне он все простит! – уверенно заявила Елена Степановна. - Ну-ну, - буркнула Вика себе под нос, направляясь в детскую. – Андрей! – тихо позвала она. – Там твоя мама тебя требует! Дверь приоткрылась на три сантиметра: - Скажи ей, что я занят! – произнес он сквозь щелку. - Где папа? – спросила Вика у дочери, войдя в дом. - В детской! Он нас выгнал! – ответила Марина с легким возмущением. Вика улыбнулась. - Так он и бабушку выгнал! – добавила Марина. - А у нас бабушка в гостях? – Вика чуть напряглась. - Да, приехала к папе по серьезному делу, а он ее выгнал, заперся с ноутбуком в детской и сказал, чтобы ему не мешали! – объяснила Марина. – Бабушка там сейчас кухню разносит, так что мы со Светой пойдем лучше на улицу! - Да-да, - кивнула Вика. – От гр..еха и бабушки подальше! Дочки скрылись за дверью во двор, но в комнату уже вошла Елена Степановна. - Вика, как это понимать? – возмущенно спросила она. – Это что у вас за порядки в доме? Я к сыну приехала, а он! - Ну, занят чело

Новогодняя тележвачка обычно кормит зрителя одним и тем же. Мигающие мишуры, улыбки на заказ, артисты, делающие вид, что они семья, а не конкуренты, которые мечтают утопить друг друга в шампанском. «Песня года» долгие годы была кладбищем искренних эмоций, где от артистов требовалось лишь натянуть улыбку и подержать микрофон. Но этот год внезапно порвал весь этот цирковой целофан. И сделал это человек, которого многие уже приписали к музейным экспонатам. Юрий Антонов вдруг вышел на сцену не как пенсионер в домашнем халате, а как живой кувалда-ветеран, готовый размолотить всех причастных. Когда он появился на площадке, публика сначала даже не поняла, что происходит. «Он же болел. Он же пропал. Он же с котами живёт». А он взял и вышел. Причём не под аплодисменты. Он разнёс весь концерт так, будто долго копил ярость для этого момента. Никаких дипломатичных фраз, никаких реверансов. Он объявил войну всей тусовке, которая решила вернуться на новогодний кормёжный сезон, будто ничего не произ

История Игоря и Ольги долгие годы стояла на пьедестале. Её подавали публике как тихий оазис, где известный композитор наконец-то нашёл покой. Люди верили, что это безупречный союз, который живёт по законам любви, а не по законам мира, где всё крутится вокруг денег, усталости и отношений, которые держатся на нитках. Но любая красивая картинка однажды даёт трещину. Особенно если в неё слишком настойчиво тыкают журналисты и блогеры, впавшие в экстаз от возможного развода. Крутой всегда относился к своей личной жизни как к сейфу, который никто не должен открывать. И чем больше его спрашивали, тем быстрее он превращался в злого хранителя этого сейфа. Он легко теряет выдержку, когда разговор уходит в сторону семьи. Его реакция давно стала легендой. Он рубит ответы фразами вроде «Не ваше дело» так уверенно, будто отбивает атаку. И если кому-то казалось, что это просто грубость, то он глубоко ошибается. Это его способ не допустить очередную порцию чужой наглой фантазии. Когда-то давно, в моло