Людочка Верховинская(Адаськова)

Отец Варвары был раскулачен и отправлен к Ледовитому океану, когда ему было всего 19 лет. Как он там выживал долгие годы, одному Богу известно. Свою будущую супругу он встретил, когда оба уже разменяли четвёртый десяток. Мужчина пригнал оленей – женщина их приняла. Так и познакомились. А через год стали мужем и женой. Они прожили вместе всего девять лет. За это время в семье появилось семеро детей, но трое не выжили. Варвара появилась на свет последней, через две недели после смерти отца. – Папа просил похоронить его в посёлке Канка. Мама, беременная мной, с детьми на оленях возвращалась домой. Но по дороге начались схватки, – вспоминала Варвара Михайловна. Пришлось сворачивать в заимку и рожать прямо там. Женщина дала жизнь младшей дочери, но чуть не лишилась собственной. К счастью, там обитала знахарка. Она напоила многодетную маму оленьей кровью, при этом нашёптывая что-то. Через 2 недели семья продолжила свой путь. Судьба, словно проверяя, несколько раз почти забирала малышку обрат

Он живёт один. В квартире, где когда-то звенел детский смех, теперь слышен только тихий стук старых часов. Андрей Мартынов — тот самый старшина Федот Васков, чей голос помнят миллионы, — сегодня словно выпал из времени. Он не жалуется, не требует внимания, просто живёт. А вокруг — ни театра, ни съёмок, ни людей, которые могли бы позвонить просто так, без повода. Иногда его показывают в телевизионных ретроспективах: юный, прямой, с глазами, в которых блестит чистая вера в жизнь. Смотрит сам на себя — и будто на другого человека. Тогда ему было чуть за двадцать, когда страна только оправлялась от военной памяти, а он — от юношеских комплексов и вечного вопроса: «А не зря ли всё это?» Андрей родился в 1945-м, в Иванове, в семье педагогов. Дом, где пахло мелом и бумагой, стоял рядом со школой, и всё детство он слышал, как отец вслух читает Чехова. Отец, почти слепой, знал наизусть сцены из пьес и любил театр с какой-то наивной верой. И именно он впервые вывел сына на сцену. Не в столичном

Есть роли, которые кормят актёра всю жизнь. А есть такие, что душат. Валерию Гатаеву досталась вторая категория — та, что не отпускает даже на поклонах. Его Фрол Курганов из «Тени исчезают в полдень» был слишком убедителен, слишком живой, чтобы зрители смогли поверить во что-то иное. Миллионы людей знали этого мужика с твёрдым взглядом, будто сошедшего со страницы советского эпоса. Но за кулисами всё было иначе: после премьеры телефоны в квартире Гатаева замолчали. Режиссёры боялись. «Худсовет долго не пропускал кандидатуру Валеры, думали — не вытянет, — вспоминал Краснопольский. — В итоге сыграл блестяще, но тем и навредил себе». Так бывает: герой становится проклятием. Слава — в обмен на тишину после аплодисментов. До Фрола Курганова он не имел ни агента, ни наставников. Только детство, пахнущее угольной пылью и тяжёлым трудом. Казань, довоенные дворы, отец, не вернувшийся с фронта. Мать, тянущая детей на спине, и подросток, который живёт не по учебнику, а по заводской сирене. Ник