И последнее, что я слышу из уст отца, перед тем как дверь за ним захлопнется навсегда:
— Слава Богу, наконец-то разберутся…
Сейчас, когда, бывает, я проезжаю мимо злосчастного углового дома на Гагаринском, я холодею. Меня не оставляет чувство жути. Сам-то дом, в отличие от своих жильцов, благополучно сохранился.
***
Квартиру в Гагаринском и дощатый домик в Загорянке у нас сразу не конфисковали. Это сделали позднее. Мать мытарилась просительницей по приемным НКВД. Родственники причитали. Но в тряпочку. Соседи перестали нас замечать. Дворничиха Варвара гневно молчала. Я же исправно ездила метрополитеном имени еще одного сталинского бандита Кагановича в свою балетную школу. Утром — туда, веч
Помнишь, Юнна ещё не сошла с ума,
А божественным светом была сама?
Жизнь давала сокровища задарма,
А бесчинствовала тайком;
Помнишь, был смыслом жизни гитарный лад,
И на лестнице чёрной курил Булат,
И эпоха распахивала халат,
Стоя в клевере босиком.
Помнишь, Юрий Петрович крутил штурвал?
И мгновенья у вечности воровал,
А ещё мы пели про перевал,
На троих делили стакан;
Помнишь, мы прорастали лесной травой
Где вовсю сапогами гремел конвой,
И учились премудрости половой
По общагам и чердакам.
Помнишь, думали мы, что возврата нет?
Впереди — только воздух,любовь и свет;
Но уже нам легавых пустили вслед,
Занесли над плечами плеть;
Помнишь, пыхало солнце жарой тупой,
Как Володя в последний ушёл
"Мать, чтобы было на что жить, начала распродавать вещи. Одну за одной. Она была на седьмом месяце беременности, когда отца забрали. Пока я маршировала под зазывную музыку Дунаевского в летнем пионерском лагере, мать родила в июле моего младшего брата. Молоко у неё пропало. В деньгах постоянно была большая нужда. В начале марта 1938 года, Мита танцевала «Спящую». На все спектакли тётки я не ходила, но на этот мы собрались пойти с мамой. Решили купить цветов. Правильнее сказать — достать, дело было непростым, особенно по московской весне. Сейчас я мучительно напрягаюсь, чтобы вспомнить, как получилось, что вечером в театре я внезапно оказалась совсем одна. Без мамы. С большим букетом крымск
Вставали рано, а ложились поздно. Он говорил ей: "Скоро будет лето, уедем к черту в глушь смотреть на звёзды, и даже без обратного билета.
Сорвёмся в "далеко" — бежать от тучи и не успеть. Дремать на сеновале. Варить компот.
Вернёмся, как наскучит, хотя я в этом сильно сомневаюсь.
Ори с котами песни во всё горло — никто не посчитает за дебила".
Он говорил — она любила город. Но и его, естественно, любила, поэтому и слушала вполуха, снимая с кофе бархатные пенки.
Купили дом — не дом, а развалюху с дырявой крышей. Сущие копейки.
Поехали. Оставили квартиру на попечение бдительной соседке. Такое солнце в пятницу светило, лучи сочились прямо через сетку. И отчего-то улыбались люди. И поте