Руслана Выпряжкина (Козина)

"Посмертие зависит напрямую, кому конкретно человек служил. Достойно ли прожил всю жизнь земную, и на каких энергиях он жил". Умерев, алкоголики, также как и при своей жизни, первые три дня после смерти толпятся у милых сердцу пивнушек, забеголовок, водочных и закусочных. Матерый пьяница и на том свете продолжает еще догов время оставаться верным всем своим земным привычкам и прижизненным порокам. Только там они становится острее. Так и пьяница упиваться там он уже не рад. Там душа алкоголика страдает, мучается, и "кто пил по чёрному при жизни, в чьих душах пропитался яд, сползают в них по уровню, как слизни, и попадают в алкогольный ад…" Уже не плотское тело всё также требует выпивки, и он делает еще более больным и немощным,. Если при жизни тело человека протестует рвотой, головной болью, отравлениями, то тело пьяницы уже не хочет, но также жаждет спиртного, но там уже похмельный синдром не проходит никогда. Он даже в слабой форме не сможет сравниться с тем, что ожидает хронического

Макс Стоссель рассказывает завораживающую историю, переворачивающую представление о жизни — а что, если всё, что мы думаем о начале, неправда? Я благодарен Максу Стосселю — отмеченному наградами поэту и режиссёру — за то, что он поделился одной из самых красивых историй, которые мне когда-либо доводилось слышать. Это история о двух младенцах в утробе матери, ведущих тихий, но глубокий разговор. Разговор, который, возможно, навсегда изменит ваше восприятие жизни. Один младенец поворачивается к другому и спрашивает: — Ты веришь в жизнь после родов? Второй кивает и отвечает: — Конечно. Должно быть что-то после родов. Возможно, мы просто готовимся к тому, что будет дальше. Первый смеётся: — Чепуха. Жизни после родов нет. Это — всё, что у нас есть. Второй мечтает: — Может быть, там будет больше света, чем здесь. Может быть, мы будем ходить на ногах, есть ртом и чувствовать вещи, о которых сейчас даже не можем представить. Первый качает головой: — Это абсурд. Пуповина даёт нам всё, что