Надежда Яковлева

Немецких оккупантов обвиняют в разных грехах. И действительно, преступления этого режима бесчеловечны и ужасны. Достаточно вспомнить Румбульский лес, уничтожение Хатыни, лагеря смерти, Холокост и многое другое. Нацисты повинны в геноциде по отношению ко множеству народов. В том числе и народов Советского Союза. Они отправляли людей в газовые камеры, расстреливали и сжигали целые деревни. А еще кормили детей отравленной едой. По поводу отравленной еды возникают некоторые споры. Якобы немцам незачем было это делать. Ведь они могли и так приговорить к расстрелу любого жителя оккупированных территорий за малейшую провинность. Однако существуют документально подтвержденные примеры злодеяний нацистских преступников, с которым сложно спорить. Например, один из таких случаев фигурирует в приговоре Нюрнбергского трибунала. На Нюрнбергском процессе советский обвинитель Л. Н. Смирнов предъявил доказательства отравления в Керчи 245 голодных школьников. Согласно приказу немецкого коменданта все шк

Ноябрь 1941 года. Немецкие войска занимают город Симферополь. Город, который еще недавно процветал, погрузился во мрак. Огромные толпы местного населения вывозились на 10-й километр шоссе Симферополь-Феодосия и расстреливались. Трупы сбрасывались в противотанковый ров. В феврале 1942 года начались расправы над пациентами психиатрическими больными. Только 7 марта немцами было уничтожено 447 из 450 пациентов одной из больниц. На территории совхоза «Красный» был организован лагерь, в котором было уничтожено порядка 10 тыс человек. Именно в это время 26-летняя Зоя Матвеевна Рухадзе устраивается работать в местный ресторан. Но она и не собиралась трудиться во благо оккупантов. Зоя с головой погружается в подпольную деятельность. Она, с другими подпольщиками, начала расклеивать листовки. Но основной обязанностью Зои был сбор информации. Работа в ресторане позволяла подслушивать разговоры немецких офицеров. В то же самое время Зоя начинает активно контактировать с группой крымских татар, вст

22 июня 1941 года. Брест. Семью Симаковых разбудил страшный грохот. На расположение брестского гарнизона обрушился шквал огня. На тот момент Лиде Симаковой было всего 6 лет. Мама сразу поняла что произошло, и схватив дочь, побежала в бомбоубежище. Из воспоминаний Лидии Алексеевны Симаковой: Казалось, мы там пробыли вечность. Когда вышли, увидели одни горящие развалины, трупы коней и людей, от нашего дома вообще не осталось и головёшки. Поехали на лошадях на железнодорожную станцию, а там уже немцы. Так они оказались у немцев. А потом была дорога на Минск, и далее в Польшу.  Я помню ужас Минского гетто: издевательства полицаев, голод, холод. Помню, как нас затолкали подобно скотине в вагоны, а потом повезли. Чесотка, вши, бомбёжки…  В Кракове семью разлучили. Маму Лиды погнали в Германию, а ее саму - в Аушвиц, в Освенцим. В лагере, перед размещением по баракам, детей раздели, побрили наголо, и повели мыться. Из воспоминаний Лидии Алексеевны: Мы стояли на этом полу голенькие, а два немц

Именно такими были первые слова 12-летней Вали после пребывания в детском концлагере Саласпилс. Ее родители погибли во время одной из бомбежек, и Валю забрала к себе мамина подруга тетя Оля. А потом пришли немцы... Валю, тетю Олю, и ее 3-летнюю дочь Тоню угнали в Латвию, в концлагерь Саласпилс. На всю жизнь Валя запомнила истошный крик тети Оли. Когда, по прибытии в лагерь, их построили перед бараком, немецкий офицер приказал всем мамам отдать своих детей. Но тетя Оля так крепко держала Тоню в своих руках, что двум немецким солдатам пришлось силой вырывать девочку из рук мамы. Тонечку мне пришлось взять на ручки, потому что она всё время плакала и я закрывала ей рот руками и боялась, что нас будут бить чем-то очень тяжёлым. Мы вцепились друг в друга, и боялись потеряться. Вокруг одни дети, мы никого не знаем. Страшно. Очень страшно! Тот же дяденька сказал, что сейчас нас поведут в баню и нужно раздеться. Валя сразу подумала, как мыться в такой холод. Но жила надежда, что баня будет теп