Борис Иванников

Февральским днем 1954 года в исправительно-трудовом лагере №47, затерянном в красноярской глуши, один из охранников заметил в снегу зловещий отпечаток. Широкий, размытый след, будто кто-то волочил за собой неподъемную ношу, уползал за черту колючей проволоки и терялся в непроглядной чаще сибирской тайги. Начальник лагеря лишь равнодушно пожал плечами, списав всё на очередного самоубийцу. В лагерной книге учета появилась сухая, казенная запись: «Заключенная Анна Рыбакова пропала без вести». Но немой свидетель — причудливый след на снегу — хранил иную историю. Историю, которую не вмещали никакие инструкции. Спустя сорок дней после этого исчезновения охотник Николай Васин, войдя в свою лесную избушку, обнаружил там нечто, от чего кровь стыла в жилах. На полу, у пепельно-холодной печи, лежало существо, больше походившее на бесплотный призрак, чем на человека. Распухшие, почерневшие от обморожения ноги, лицо, изъеденное струпьями и ранами, и лишь в глубине потухших глаз теплилась, угасая, п

Июль 1971-го в Новосибирске запомнился не только изматывающей жарой. Именно в этот месяц город случайно прикоснулся к собственной забытой истории — так, как это бывает лишь раз в поколение. Рабочие-телефонисты, прокладывавшие новую линию связи на улице Советской, могли ожидать чего угодно: валунов, корней, технику, что снова сломается от перегрева. Но уж точно не того, что они обнаружат под слоем жёлтой глины — прямо в сердце мегаполиса, где машины и люди проходили над этой тайной десятилетиями. Работы шли буднично. Никакой романтики — только раскалённые лопаты, запах пыли и гул экскаватора. Старый корпус Западно-Сибирской студии кинохроники стоял по соседству, как молчаливый свидетелем того, что здесь когда-то возвышался православный собор Александра Невского. После революции храм переоборудовали для нужд новой власти, но под землёй, как оказалось, кое-что сохранилось. Ковш экскаватора ударил о что-то твёрдое. Не камень — звук был глухой, будто инструмент натолкнулся на пустоту, скры