Игорь Косьмин

Формирование бесстрашия в казачьей традиции начиналось не в казарме или на поле боя, а в самом раннем детстве, задолго до того, как казачонок впервые осознанно брал в руки игрушечную саблю. Мальчики росли в атмосфере, где риск, физический дискомфорт и опасность были неотъемлемой частью повседневности, а не чем-то исключительным, требующим избегания. Их буквально «приучали к боли» и лишениям, интегрируя эти испытания в быт и игры. С ранних лет дети усваивали, что падения с необъезженных коней, синяки, ушибы, мелкие порезы от случайного контакта с острым оружием – всё это воспринималось как норма, как неотъемлемая часть обучения, а не как повод для жалоб или проявления слабости. Жалость к себе пресекалась в самом корне, поощрялась же абсолютная стойкость и умение переносить невзгоды. Например, в рамках игр на выносливость, мальчишек могли заставлять проводить длительное время на морозе без верхней одежды, чтобы привыкнуть к пронизывающему холоду степных зим, или, наоборот, переносить сил