Иван Толстой. "Я хочу рассказать об одном своем впечатлении.
Речь идет о спектакле, на который я поехал.
Я вообще человек не слишком театральный, и чтобы заставить меня поехать в другой город на спектакль или выставку надо, чтобы это действительно произвело на меня какое-то сперва умозрительное впечатление.
И таким впечатлением, конечно, была полна моя голова.
Я предвкушал. Это спектакль, который называется "Бродский/Барышников". Михаил Барышников представляет свой моноспектакль, и его премьера в Словакии проходила в Братиславе.
А я, как известно, живу в Праге.
Погуляв по Братиславе, я пошел в театр и посмотрел этот спектакль.
На обратном пути в поезде я открыл ноутбук и записал свои впечатления.
Я был совершенно одержим этим спектаклем.
Вот, что я тогда записал:
"Человек я не театральный, но раз уж все вокруг ходят и смотрят, а Михаил Барышников ездит по Европе и показывает, то и я решил хотя бы раз составить собственное мнение.
И отправился на день в Братиславу.
Большая застекленная веранда заброшенной дачи – как если нагрянуть зимой.
Или университетский дом Бродского в маленьком городке.
Впрочем, не был, не знаю.
Скорее, все же знаменитые полторы комнаты, куда сегодня на Пестеля пускают туристов: все выметено, оставлен каркас с уклоном в модерн, какие-то ведра с тряпками (будут обыграны), одинокий стул (функционален).
Стекла от пола до потолка, частые переплеты.
Покинутое, но ничуть не изжитое прошлое.
Барышников выходит: темно-коричневый костюм, чемодан.
Выходит – жить.
Жизнь есть воспоминание и вечное возвращение, магнит и проклятье.
Уехать все равно невозможно.
Из чемодана, погромыхивающего пустотой, извлекаются советский будильник (время), бутылка (забвение) и два томика стихов (весь скарб изгнанника).
Садится на скамейку (Пулково, и вообще идея пути), достает пачку сигарет. Неужели закурит на сцене?
Разве в сегодняшних театрах курят? Отрывает фильтр (видели, читали), хлопает себя по карманам – и не находит спичек.
Остроумно выкрутился.
Остается залить жизнь стихами, и начинаются полтора часа чтения трудных, напряженных строф, не всех даже и целиком.
Высший класс вкуса, такта и композиционной продуманности.
Читает Барышников хорошо, но именно хорошо, а не (как чаялось) гениально. Завораживающе читал сам автор.
Здесь – не то.
Слава богу, это не актерская декламация с вечно искусственным и неумным интонированием, но и не сочинительское камлание.
Барышников тепл, как ангел, он ни под кого не подделывается.
Просто интеллигентный человек с идеальной фонетикой и безупречным – на зависть доценту – выговором.
Один лишь раз, посреди спектакля, без видимых причин, он вдруг начинает читать под Бродского – со всеми носовыми, почти насморочными звуками, с легкой картавостью и "что" вместо "што".
Читает так, что вжимаешься в кресло от гениальной похожести, от мистического присутствия Самого.
Изумительно страшно – но зачем?
А все продумано: посреди чтения, стык в стык, включается старый катушечный магнитофон, и в нужном месте сам Бродский подхватывает стих, в точности подражая Барышникову.
Безупречный тандем.
Экстатическое единство философской поэзии, предельная эмоциональность движений возможны только с этим исполнителем, и спектакль жив, воплощен исключительно в Барышникове.
Незаменимых, как говорится, есть.
Первый раз в жизни я подождал артиста у выхода и попросил у него на программке автограф".
Комментарии 5
среди дорог, ведущих только в лес,
жизнь отступает от самой себя
и смотрит с изумлением на формы,
шумящие вокруг. И корни
вцепляются в сапог, сопя,
и гаснут все огни в селе.
И вот бреду я по ничьей земле
и у Небытия прошу аренду.
И.Бродский
Хорошо передал спектакль . Будто там побывал !
О спектакле «Бродский/Барышников»