Приходи - 28

***
– Ой, бабы, не могу! Как подумаю, так сердце заходится, – вздохнула Валентина-повариха, вместе с другими женщинами готовившая поминальный обед во дворе Алексея Кошкина. Во всей Заре не нашлось ни одного равнодушного человека, не откликнувшегося на случившуюся в семье Сони беду. Даже из окрестных деревень в Зарю приезжали люди, чтобы предложить помощь. Одни мужики отправились на кладбище, подготовить место для могилки, другие наводили порядки в кошкинском дворе, третьи – устанавливали столы и мастерили временные навесы, поглядывая на небо, затягивающееся тучами.
Женщины ощипывали кур для поминальной лапши, варили борщ, компот и кисель, жарили блины. Денис, Гриша и ещё кое-кто из парней уехали в город, чтобы купить всё нужное для похоронного обряда.
Алексея участковый увёз в городское отделение милиции для выяснения обстоятельств, при которых погибла его внучка.
Шура рыдала в своей комнате, хмурый Герман переходил с места на место, безучастно глядя на то, что делают собравшиеся люди. Соня металась по постели, то проваливаясь в небытие, то вырываясь из него, словно из омута. Успокоительные уколы, которые ей сделал вызванный фельдшер, почти не помогали, и Марина ни на шаг не отходила от своей несчастной подруги.
– Как она кричала, как она кричала, – всхлипывая, качала головой Валентина, вспоминая Соню, протягивающую руки к маленькой дочери. – А дитё-то, дитё… Безгрешная душенька! Ой, бабоньки, у меня чуть сердце не разорвалось. До сих пор заходится... Как же Соня это переживёт?
– Семья рядом, – ответила ей двоюродная сестра Татьяна. – Помогут, поддержат. Я слышала, что даже Андрюхе кто-то телеграмму отбил, где он там сейчас живёт, не знаю. А всё-таки должен приехать, старший брат, как-никак и Дашутке, Царствие Небесное девчушке, родной дядя.
– Слушайте, а что ж теперь Алексею-то будет? – поинтересовалась Светлана, подруга Валентины. – Посадят, наверное? Его ведь недосмотр.
– Может и посадят, – закивали другие женщины. – Зачем он только брал Дашутку на речку? Как теперь Соньке с этим жить? Да и сам он теперь обязательно сопьётся. А ну-ка, такой груз себе на душу повесить. Кто же такое выдержит? Ой, беда-бедная, горе-горькое.
– Слушайте, – снова подала голос Валентина. – А Анфисе-то сообщил кто-нибудь? Я уже высматривала, пришла она или нет. Только нигде её не увидела. Может быть, она ничего не знает?
– Должны были сообщить, всё-таки бабка, – пожала плечами Валентина. – Как же ей не сказать? Ой, а вы слышали, что произошло в Касьяновке-то? Ваньку Серого убили! Отгулялся, бандюга!
Галина вздрогнула.
– Как убили? Кто?
Женщины принялись наперебой рассказывать ей то, что знали, смешивая правду с вымыслом и разбавляя её собственными догадками. Не забыли и о том, что в лесу с бандитами нашли Любашу, и тут же, на ходу начали выдумывать, что произошло с девочкой на самом деле.
– Надругаться, видать хотели! – испуганно прижала ладонь к щеке Светлана. – Изверги какие! За неё, наверное, и передрались!
– А может, Любка сама с ними спуталась? – предположила Татьяна. – Она ведь неугомонная, как шило везде лезет. Надька, продавщица из Касьяновки, рассказывала мне как-то, что Ванька Серый эту девчушку давно приметил, ещё совсем маленькой она была, а он уже её по магазинам водил, сладости ей всякие покупал.
– С каких пор девчонки с взрослыми мужиками начали путаться? Лет-то ей сколько? Десять, не больше.
– Ой, что же это делается? А с чего это вообще Любка с Анфисой живёт? У неё же своя семья есть.
– Может это сама Анфиса Людмилу попросила отдать ей младшую внучку? Одной-то жить поди, не сладко.
Слушая бабские пересуды, Галина молчала, сдерживаясь с большим трудом. Очень уж ей хотелось рассказать подругам о Ваньке Сером, и о том, кем он приходился Любаше. Вот бы тогда все вытаращили свои глаза! Она уже собиралась открыть рот, как вдруг увидела вернувшегося домой Алексея.
Вид его был страшен. Осунувшийся за эти сутки, почерневший, он смотрел на всех безумными глазами, и как будто не понимал, кто эти люди в его дворе и что они тут делают.
А в калитку входили Денис, Гриша ещё трое парней. Они несли несколько венков и высокий, покрытый лаком крест.
***
Шура перестала рыдать, прислушалась к тому, что происходило в доме и на улице, села на кровати и поджала ноги. Нет, она не чувствовала своей вины в том, что произошло. В конце концов, она не просила Герку выгонять Дашутку во двор и не заставляла отца брать её с собой на рыбалку. Девчушку, конечно, жалко, но у неё есть родители, которые были обязаны следить за ней. А им всем дела было мало. Вот зачем Соня поехала в Касьяновку? Вечно она хочет быть хорошей для всех, а так не бывает. Теперь сама пусть всё расхлёбывает.
Шура поднялась, подошла к зеркалу, вытерла мокрые глаза, поправила волосы. Надо уехать. Прямо сейчас. Нечего ей тут делать. Все и без неё прекрасно справляются. Шура выглянула в окно и заметила Дениса. Он помогал соседу Кошкиных устанавливать столы и скамейки, работал спокойно и без суеты. Может быть, попросить его, чтобы отвёз её в город? Девушка постучала пальцами по подоконнику. Да, наверное, так будет лучше. Она вышла во двор и отозвала Дениса в сторону.
– Подожди! Мы вроде всё купили, – сказал он, услышав её просьбу. – Или нужно что-то ещё?
– Ничего не нужно, – всхлипнула Шура. – Я просто не могу здесь находиться. Мне очень тяжело, понимаешь?
– Но ты не можешь уехать, – удивлённо проговорил Денис. – Скоро уже привезут Дашу. Ты должна быть рядом с сестрой.
– Никому и ничего я не должна, – не скрывая злости проговорила Шура. – И ни в чём не виновата, понятно тебе, зануда? Никогда не приходи ко мне больше!
Топнув ногой от досады, она снова ушла в дом, оставив Дениса в полном недоумении.
***
Анфиса вытащила градусник из подмышки спящей Любы и взглянула на шкалу. Почти тридцать девять.
– Люба... Любаша... – пожилая женщина осторожно коснулась плеча внучки, – проснись, надо выпить таблетку. Давай, вот так. Молодец. Теперь поспи ещё. А я пока приготовлю тебе покушать.
Люба дрогнула ресницами и снова провалилась в тяжёлый сон. Ей снился дядя Ваня. Он уходил куда-то и почему-то держал за руку маленькую Дашутку, Сонину дочку. Там, куда они шли, было ясное, чистое небо и сочная, изумрудная трава. Там светило тёплое, ласковое солнце, бросая на изумительный, яркий, но безмолвный мир свои лучи. А Люба стояла в блёклой, серой тени, которая, почему-то, не отпускала её. Девочке очень хотелось туда, под солнечные лучи, и она попыталась бежать, но никак не могла сдвинуться с места.
– Нет, нет! Подождите! – закричала во сне Люба, не понимая, почему дядя Ваня не берёт её с собой. Ведь это она любит его, а не Даша. – Дядя Ваня, забери меня! Я хочу к тебе!
Он остановился и повернулся к ней. А потом покачал головой...
Тень вокруг Любы сгустилась, свет померк, и темнота наполнилась чьими–то голосами.
– Яковлевна! Яковлевна! – шумели они, почему-то называя бабушку по отчеству. – Беда, Яковлевна! Ой, какая беда...
Кто-то громко заплакал. Но Люба не поняла, кто это плачет. Погружённая в тяжёлый, больной сон, она никак не могла заставить себя проснуться...
– Да что там у вас случилось? – недовольным голосом встретила Анфиса вбежавших в дом Наталью и Надежду. – Любашка спит, вы что, разбудить её хотите? Дитё больное совсем, а вы растрещались как две сороки!
Наталья и Надежда, торопливо перебивая друг друга и не обращая внимания на ворчание Анфисы, снова заголосили:
– Правнучка твоя утопилась! Дашутка Сонина. Из Зари сейчас мужики были, они и рассказали. Завтра похороны. Сегодня девчушку уже привезли, последний разочек дома переночует...
– С ума вы сошли! – обеими руками замахала на женщин Анфиса. – Что вы несёте, безумные? Как она могла утонуть? Где? Соня с дочки глаз не сводит. Никогда её одну не оставляет! Да и была она у меня вчера. Рассказывала, что всё у них хорошо. Что ж вы выдумываете, безумные?
– Так вчера это и случилось! – воскликнула Надежда. – Алексей взял Дашутку с собой на речку и не уследил за ней!
Анфиса тяжело опустилась на табуретку. В сердце одна за одной вонзались острые иглы, а в голове неотступно билась только одна мысль:
– Не может быть! Сонюшка моя, не может быть! Да за что же это тебе? За что?
***
– Соня… – Алексей вошёл в комнату, где на постели лежала дочь. Герман сидел рядом с женой и держал её за руку. Марина капала в стакан с водой успокоительные капли.
– Надо выйти, Соня. Там Дашутку привезли…
Соня посмотрела на отца бессмысленным, блуждающим взглядом. И вдруг поняла, кто стоит перед ней.
– Уходи, проклятый! – тихим зловещим шёпотом заговорила она. – Из-за тебя всё! Ты убил мою девочку! Сдыхать теперь будешь как собака, я к тебе не подойду! Никогда тебя не прощу! Никогда!!!
Алексей повернулся к Герману:
– Ну что, может быть, расскажем твоей жене, кто на самом деле во всём виноват?
(следующая чуть позже)