Шкура - 160

Она умылась, плюхнулась на лавку, согнав кота, закинула ногу на ногу и начала ею нервно подергивать.
— А что ж теперь будет, а? И как теперь жить? — вначале развела руками, а затем сложила их на груди. — То-то Юрка нервный какой-то растет.
— А Юра здесь причем? — нахмурилась Настя.
— Так я ж его не от Андрея родила! — заголосила Маня. — Он же… — закусив губу, Маня уставилась на стол. — Он от моего… этого.
— Ты бы поменьше кричала. Мать услышит. — предупредила Настя.
— А то она не знает, — шлепнула по своим бедрам Маня, скривив рот. — Все она знает. Видела. Только молчала. Это ж надо, а?
Маня встала, прошлась по кухне, заглянула в спальню матери. Та уснула под звук работающего телевизора. Маня села рядом с сестрой, за стол, и начала шептать:
— Как думаешь, Юрка слишком дурной вырастет?
— Да с чего ты взяла?
— Так он от брата моего, — глаза Мани забегали.
— Как? — у Насти отвисла нижняя челюсть.
— А вот так. Мамаша наша раскидала ребятишек по белу свету, а ты теперь думай, что дальше делать.
— Выходит…
— Да. Ванька — мой брат! — ударив кулаком по столу, Маня прослезилась.
Настя покачала головой, мол, чего шумишь. Но Маня не обращала внимания на ее знаки и продолжала изумляться странному совпадению:
— И приперся ж сюда жить. По соседству. Ох, лучше бы его жена живой оказалась. Лучше бы он вообще сюда носа не показывал. Насть, что люди-то скажут, а?
— Чудна́я ты, — усмехнулась Настя, — когда гуляла — плевала на мнение людей, а теперь боишься.
— Так все ж узнают, что мы брат и сестра. Что делать-то, а? Это ж… как же называется… — Маня напрягала мозг, чтобы вспомнить слово, которое охарактеризовывает интимную связь между родственниками. — Черт с ним, все равно не вспомню.
— Шалашовка ты. Вот, как это называется, — послышался грубый голос с печки.
Подняв глаза, Маня обомлела. Отец выглянул из-за шторки, хмыкнул и скрылся за ней.
— И этот тут, — проворчала Маня, понимая, что папа прав.
— А где ж ему быть. На работу нельзя, так пусть на старости лет отдохнет.
— На старости? Какая старость? Ему всего пятьдесят три, — возмутилась Маня.
— Так больной весь.
— Сам виноват, нечего было по бабам шляться.
— Он только с одной жил, — еле слышно напомнила Настя.
— Да конечно, — чуть не рассмеялась Маня, закрыв рот рукой.
В эту секунду в хату вошел Саша. Он закрыл дверь, опустил голову и застыл.
— Почему так рано? — спросила Настя, догадываясь, сын опять что-то натворил.
Саша не в первый раз шкодит. Его дневник исписан красной ручкой — замечания классного руководителя, то в тетради стоит заметка, то в записке… Настя несколько раз за почти три месяца ходила на беседу с учителем, извинялась за наглое поведение сына и обещала, что больше такого не повторится. Но нет. Саша вновь был изгнан из класса с указом привести в школу маму.
— Что молчишь? — чуть строже спросила Настя.
— Она сама виновата, нечего было двойку ставить. — буркнул мальчик.
— Опять вызывают?
Саша снял шапку и забросил на крючок, где висит верхняя одежда. Настя вздохнула.
— Ну что ты будешь с ним делать?
В школу она не пошла. Проснулся Алеша, Настя помогла ему оправиться, поесть, потом занялась мамой. Маня продолжала сидеть в кухне и думать о плачевном положении неудавшейся подруги, любовницы и жены в будущем. Какого черта она родила Юрку? Ведь не хотела, не нужен ей был еще один ребенок. Да что говорить, поздно уже! Думала зацепиться за Ваньку, который приезжал пять лет назад в деревню, чтобы присмотреться. Говорил, что ему нравятся местные красоты, а почему нравятся — не уточнял. Только утром раскрыл душу, вспоминая о своем детдомовском детстве и матери, которую искал много лет и нашел. Почти. Умерла мама, давно. Люди добрые донесли, когда поняли, о ком расспрашивает Ваня. Расстроился мужик, но в родную сторонку все ж перебрался. А тут и Манька дитятко преподнесла. Да только Ваня не готов был отцом становиться. У самого девка, женка померла, да и сам выпить не прочь. Хоть и отец-одиночка, но другую мамку для своей Юлечки не желал. Боялся, что отношения не сложатся. Удивительно, у самого матери практически не было, и для дочки не стал стараться. Маня ждала, долго ждала, когда Иван созреет. Но он с первых дней дал ей понять, что семьи у них не будет. Можно же обходиться случайными встречам и, но жить к себе не позовет. Черт с ним — с совместным проживанием! Ванька старшим братом оказался — вот, где беда.
Подумав немного, Маня собралась и ушла к соседу. Поговорить. Не смогла она осмыслить, что Ваня — родственник. Помнится, папа Степа рассказывал, что мать родная гулящая был, так есть шанс оказаться не совсем родными. И тем более, Манька считается дочерью Стрелецких. Так что не надо Ване знать лишнего.
Услышав, как стукнула входная дверь, Саша вышел из своей комнаты и направился к бабушке. Мама стирала в бане, дед ушел покурить, пора бы с бабкой пообщаться. За несколько месяцев ни разу не обмолвились словом, а тут приспичило. Саша, наклонив голову, проверил, спит бабуля или нет. Оказалось, лежит и таращится на шкаф. Мальчик присел, затем поздоровался.
— Привет, бабуль.
Подняв глаза, Галина слегка улыбнулась. Рассматривая мальчика, она с трудом подняла руку и провела скрюченными пальцами по его волосам.
— Я спросить хотел, — взволнованно сказал Саша.
Галя заметила, как он зажал ладони между коленями и напрягся. Покрутив головой и прислушавшись к тишине, мальчик вдруг скрестил руки на груди и гордо спросил:
— А правда, что ты убийца?
Глаза Гали стали похожи на огромные монеты. Женщина прикрыла веки, и Саша увидел, как слезы потекли из ее глаз.