Яблоко от яблони - 2...

Ирина Ас

— Не надо, не надо, не трогайте моего сына! Оставьте мужа! У нас ничего нет, денег нет.

Истеричный крик пронесся по дорого обставленной квартире и разбудил мужчину спящего в кабинете, на разобранном кожаном диване. Диван застелен постельным бельем, Алексей давно сюда перебрался. Это теперь его рабочий кабинет и спальня, одновременно. С Наташей спать невыносимо. Столько лет прошло, а она до сих пор кричит во сне, просыпается в холодном поту, разметавшись по кровати.

Находясь в кабинете, Леша хорошо представлял себе, как сейчас выглядит жена. Всколоченная, страшная, с выпученными глазами. Её «монашеская» ночнушка прилипла к телу, очертив выпирающие округлости.
Подурнела жена, поправилась.

Сразу после тех давних событий еще можно было понять. Наташа заедала стресс. Но, что сейчас что? Она же лопает, лопает, как не в себя. Любое маломальское волнение она заедает сладостями. Это еще хорошо, что у нее нет склонности к полноте, иначе бы давно в двери не пролезала.

Если бы еда была главной проблемой, Леша был бы только рад. Еда — это последствия, а причина сидит глубоко внутри жены и прорывается временами бессмысленным либо напуганным взглядом, истеричными выкриками по ночам.

Алексей привычно вздрогнул на диване от крика, мысленно помянул соседей. По первому времени они сильно нервничали, слыша подобные выкрики. Теперь в квартире выполнена хорошая шумоизоляция. И если соседи что и слышат, то уже не так громко, не так страшно.
Рома давно привык к крикам мамы, и, похоже, даже не просыпается. Вот только Алексей привычно вздрагивает.

Проснулся, посмотрел на настольные часы, стоявшие на массивном столе из красного дерева. Без пятнадцати семь утра. Это Наташа еще сегодня дала нормально поспать. Леша, можно сказать, выспался. Пора подниматься.

Не одеваясь, мужчина пошел в душ. В коридоре столкнулся с женой, выходившей из некогда их общей спальни. Она понимала, почему Леша перебрался в кабинет, никогда его за это не осуждала. Только иногда сама приходила к мужу в своей строгой, длинной ночнушке. Стыдливо ныряла под одеяло, прижималась и переставала дышать. Ей хотелось тепла, ласки, почувствовать рядом мужнино тело. Алексей позволял ей полежать какое-то время, но засыпать не давал.

— Наташ тебе пора, — мягко отстранял он жену. — Ты сейчас уснёшь и раскричишься. Я не высплюсь, а мне ведь работать.

— Да-да, понимаю, — шептала она. — Сейчас, Лёшенька, сейчас уйду.

Ей хотелось продлить мгновения, а ему побыстрее выпроводить.
Столкнулся с женой в коридоре и отвёл глаза. Неприятно на неё смотреть. Мокрая вся, как мышь, руки трясутся, глаза бегают. Увидев мужа, попыталась взять себя в руки.

— Снова я тебя разбудила, да? Я сейчас, сейчас.... Завтрак....

— Подожди ты с завтраком. Где твои таблетки? Ты что, на ночь не выпила?

— Не пила. Там мало осталось. Да и вообще, я после них такая вялая...

— Зато нормальная! — обрубил Алексей и пошел в спальню.

Рванул ящик тумбочки, достал стеклянный пузырек. Всего две осталось. Надо пополнять запасы.

Наташа тоже зашла в спальню, покорно приняла из рук мужа одну таблетку и сразу проглотила ее, не запивая.

— Оденься, — с легкой брезгливостью кивнул муж на мокрую ночнушку жены.

Сам пошел в душ. Он знал, что когда выйдет безумный взгляд Натальи станет спокойным, заторможенным, речь плавной. Ей будет хорошо, и страшные воспоминания не будут ее тревожить и прорываться нервными движениями, обрывистой речью.

Мужчина принял душ, подошел к запотевшему зеркалу ванной комнаты. Тыльной стороной ладони протёр его и внимательно посмотрел на себя. Он ещё молод. Тридцать пять для мужчины разве возраст? Молод и хорош собой. Тёмные волосы, уверенный взгляд серых глаз из-под прямых бровей. Алексей возмужал и приобрёл начальственный вид.

Он и есть начальник. Директор и владелец деревообрабатывающего комбината. Сейчас оденет белую рубашку, дорогой костюм, защёлкнет на запястье браслет дорогих часов и женщины будут смотреть ему вслед с придыханием. Вот каким Лёша стал с возрастом.

А Наташа... Ну, что Наташа? Неопрятная клуша с бесформенной фигурой и наполовину седыми волосами. Уж волосы-то покрасить она может, на худой конец? Даже этого не делает. Неужели сложно в зеркало посмотреть, взяться за себя?
Но она всё борется со своими неврозами, а выпив таблеточки, квохчет над сыном. Он у нее все Ромашка, а ему ведь десять. Пора учить парня быть мужиком, а не «Ромашкой».

Лёше сыном некогда заниматься, он дома только по ночам бывает. И видит, что от воспитания своей мамаши мальчик растет неправильным, каким-то мягким, что ли, как девчонка.
Неприятно иногда Алексею с ними находиться. Вот вроде, его семья — Наташа, Рома, а ему все время хочется вырваться отсюда, будто воздуха не хватает. Воздух он там, на комбинате, где сидит Лёша в дорогом кресле, в собственном кабинете, где персонал смотрит на него заискивающе и стреляют током зелёные глаза молодой секретарши Маргариты.

Марго! Ей всего двадцать лет, но она очень хорошо знает себе цену. Когда пришла устраиваться, заявила, что ее нужно называть Марго. Она директора не боялась, смотрела на него насмешливо, в полной уверенности в своей неотразимости.
Алексей тогда нахмурился, сказал, что «Марго» она может быть для друзей, а на работе только «Маргарита».

Да, воздух там, на комбинате. Воздух на улице, в салоне дорогого автомобиля, но не здесь, в собственной квартире. Здесь Алексей задыхается.

Наташа ждала возле дверей кухни. Растерянно посмотрела на проходившего мимо, одетого в костюм мужа.

— Лёшенька, завтрак... я приготовила, успела.

— Не хочу, некогда, — буркнул мужчина. — Позавтракаю на комбинате, дел много.

Он спустился на парковку, нарочито медленно подошёл к огромному чёрному джипу, пикнул брелком сигнализации. До сих пор не мог наиграться, не мог насладиться до конца своим положением, своим автомобилем. И каждый раз, садясь в него, непроизвольно косился по сторонам. Все ли видят, какой он крутой, какая у него машина? Он сильный человек, добился всего сам. С самых низов поднялся. Была цель, он к ней шел. Шел не прямой дорогой. Его путь был тернист, полон риска, опасности. Но он прошел этот путь и не его вина, что Наташа сломалась, не выдержала. Он же не сломался!

Алексей ехал не на комбинат. Сначала в поликлинику, к заведующему по фамилии Сергеев. С Сергеевым Леша давно знаком и время от времени наносит ему визиты. Визиты не приятельские, а, можно сказать, деловые.
Приехав в поликлинику, он без стука вошел в кабинет. Мужчина в в белом халате недоуменно вскинул брови.

— Что-то вы рано, — сказал вместо приветствия. — Дозировку увеличили?

— Нет, не увеличили. Одна таблетка в день, — соврал Алексей. — Можно побыстрее? Мне некогда.

Он достал из кармана брюк кожаный бумажник и многозначительно извлек из него крупную купюру. Положил на стол перед врачом. Сергеев быстро смахнул купюру в ящик. Эти деньги неплохое подспорье к его зарплате. Но все-таки он врач, и, отдавая отчет своим действиям, не мог не предупредить.

— Алексей Владимирович, я не в первый раз говорю — это наркотик. Вы им не лечите свою жену, вы снимаете ее приступы тревожности. Рано или поздно случится так, что она не сможет без них обходиться. Ей нужно лечение, в этом нет ничего зазорного. Я всё могу понять, если вы не хотите огласки, она может посещать психиатра анонимно. Да что там посещать, с вашими деньгами? Она может лечиться на дому, психиатр сам будет приходить.

Сергеев говорил, одновременно подходя к большому сейфу в углу кабинета и извлекая из него новый пузырёк с таблетками. Алексей выхватил пузырёк, грубо прорычав:

— В сотый раз вам отвечаю — моя жена не психическая. Ей не нужно лечение у психиатра. До свидания!

Он выскочил из кабинета с досадой. Еле сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. За те деньги, что он каждый раз приносит этому докторишке, Сергеев мог бы обойтись без постоянных врачебных советов. Леша и сам все понимает. Вот он только что утверждал, что Наташа не психическая. А она психическая! Еще какая психическая. Без таблеток было вообще страшно. Наташка кричала не только во сне. Бывало, на неё накатывало и днём. Она жутко таращила глаза, смотрела в угол, будто видя кого-то, и начинала визгливо кричать то же самое, что и всегда:

— Не троньте сына, не троньте мужа!

Кого она видела в эти моменты, Лёша знал, и ни за что на свете не стал бы лечить её у психиатра. Врачу она должна была бы рассказать, после чего случился этот её сдвиг. А разве можно кому-то такое рассказывать?

Тот страшный вечер в Турхановском лесу сложно вспоминать и ни в коем случае нельзя озвучивать. Алексей стёр его в своей памяти, вытравил, а Наташа не смогла.

Бандиты знали, на кого давить. Они сразу почувствовали «слабое звено». Это была Наташа. Ее не трогали физически, только удерживали на месте, заставляя смотреть. Смотреть, как муж роет прямоугольную яму, понятно, для чего. Смотреть, как Лешу столкнули в эту яму и начали закапывать. Потом туда же кинули мальчика. Рома плакал, ему было темно и очень страшно. На мальчика падала холодная, влажная земля, а он звал маму. Наташа билась в руках бандитов и истерично кричала. Она не раскололась, не рассказала, где деньги, даже видя, как Рома оказался в земле по самые плечики. Не рассказала! То ли помнила строгий наказ мужа, как он, крепко сжимая ее коленку, приказывал молчать, то ли она уже в тот момент чуть-чуть свихнулась и не помнила ничего. Не соображала ни про деньги, ни про что-то еще.
Она не раскололась, и муж был ей за это очень благодарен. В тот момент он еще не понимал, что в голове Натальи что-то перемкнуло от страха за своих близких. Скорее всего, ее можно было вытащить, обратясь к психиатру, но Алексей этого не хотел. Он сумел договориться с бандитами, заключив с ними очередной договор, и об этом договоре не должен был знать никто.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ...

НАЧАЛО ТУТ...