Папа, или отчим?

В какой момент всё полетело в тартарары, Валерий уже и не помнил.
Ещё год назад он считал, что у него прекрасная семья. Красавица-жена, умница-дочка. И пусть дочка не родная, ну и что? Валера считал, что он полюбил Ксюшу, как свою.

С мамой Ксюши, Олей, он расписался, когда девочке было всего семь лет. Мужчина сам изъявил желание проводить Ксюшу первый раз, в первый класс. С такой гордостью шел на линейку, ведя за хрупкую ручку это воздушное создание в ажурной белой блузке и с громадными белоснежными бантами!

Ксюша была милым ребенком, с первых дней она начала называть Валерия папой. Он таял, как мороженое на солнцепёке, и готов был сутками пахать ради своих любимых, Оли и Ксюши.

Валерий работал в сервисе, ремонтировал чужие автомобили. Весной, когда Ксюша заканчивала первый класс, он торчал там до глубокой ночи, чтобы скопить денег и свозить своих девочек на море. С тех пор каждый год так делал. Весной усиленно трудился, чтобы летом отдохнуть.

Никогда Валера не смог бы назвать Ксюшу неблагодарным ребёнком. Она всегда так радовалась поездкам. Обнимала его, целовала в щёку. И Оля была прекрасной женой, хозяйственной, заботливой. Она и сейчас такая, к жене претензий нет. Это Ксюша, та самая девочка, что шесть лет назад доверчиво смотрела на него сияющими глазками, когда он провожал ее в первый класс, будто бы «слетела с катушек».

Валера от всей души хотел стать ей хорошим отцом. Постоянно баловал и никогда не ругал. На счет того, чтобы не ругать, они сразу с Олей договорились, «на берегу». Ольга, наслушавшись разных историй про злых отчимов, сказала Валере, что воспитанием девочки она будет заниматься сама. И вообще, она считала, что детей наказывать не нужно. Ксюшу растила по новомодной методике, когда детям надо всё позволять и ни за что не наказывать. Ребёнок —это личность, и не нужно эту личность пытаться прогнуть с самого детства.

Валерий не пытался никого прогибать. Да что там говорить, он на Ксюшу и голоса ни разу не повысил. Как-то и не за что было. Училась она хорошо, не хулиганила, а если натворит что-то серьезное, например, зальет ноутбук Валеры чаем, то сама искренне раскаивается, даже плачет. Валере жалко ноутбук, но как можно Ксюшу ругать, видя слезки в ее добрых голубых глазах?

Пять лет! Пять лет брака Валерий считал, что у него очень идеальная семья и с радостью возвращался домой. Сейчас даже сложно вспомнить, когда всё пошло не так.
Может быть, когда Ксюша первый раз ослушалась и вернулась домой позже обычного? Наверное, нет, тогда она ещё извинялась за это.
Когда опоздания стали систематическими, извиняться девочка перестала и начала огрызаться. Валера долго слушал со стороны, как Ксюша орёт на маму, и, следуя просьбе жены, не вмешивался. Но настал момент, когда Оля сама подошла к мужу.

— Валер, что делать? Мне кажется, от Ксюши пахнет сигаретами.

— Быть не может. Оль, тебе показалось, — мотал головой мужчина. — Ей только двенадцать, какие сигареты? Спроси её об этом.

— Да что толку спрашивать? — психовала Оля. — Она опять соврёт. Ты что, не видишь, что происходит? Ты торчишь в своём сервисе до двенадцати ночи и многого не замечаешь. Вот, например, вчера ты сильно задержался, а она ведь пришла прямо перед тобой. На улице уже ночь, а она шляется. Что бы я ей не сказала, всё воспринимает «в штыки». Валера, поговори с ней, надави своим мужским авторитетом.

От удивления Валерий захлопнул крышку ноутбука, за которым сидел. Его брови поползли вверх. Надо же, теперь и он понадобился, с мужским авторитетом! До этого Оля категорически была против, чтобы он вмешивался.

— Ладно, я попробую, — поднялся мужчина, думая, что вмешаться всё-таки необходимо.

Валерий считал, что он имеет на это право. Пять лет он растит Ксюшу, как свою дочь, любит ее, и она должна к нему прислушаться.

Ксюша была в легком шоке, когда к ней в комнату вместо мамы вошел отчим. Он не ругался, не давил на нее, разговаривал спокойно.

— Ксюш, мама говорит, что от тебя пахнет сигаретами. Я не верю, ты не могла. Что происходит? Почему ты себя так ведёшь?

— Как я себя веду, папа? — девочка опустила голову. — Мама преувеличивает. Ничем, от меня не пахнет. Может быть, старшеклассники рядом курили, откуда я знаю?

— Ксюш, ну а в остальном? Твои поздние возвращения домой. То, что ты телефон отключаешь и мама не может до тебя дозвониться. Ты ведь понимаешь, что неправильно себя ведёшь?

— Понимаю, пап. Я больше не буду.

Валера вышел из комнаты дочери с победным видом. Ксюша прислушалась к нему. Она умница. Ольга просто преувеличивает размер трагедии. Ничего такого не происходит, Ксюша все та же добрая девочка.

А потом «добрая девочка» дала жару! Ровно через неделю после разговора с Валерием она не пришла домой ночевать. Разыскивая дочь и бегая по ее подружкам вместе с женой, мужчина так переволновался, что впору было успокоительные таблетки пить.

Ксюша нашлась в четыре утра, в парке, в компании старших девушек и ребят. От неё пахло уже не только сигаретами...

Тогда Валера впервые повысил голос на дочку. Да, он считал Ксюшу дочкой. Считал, что может на нее накричать в такой-то ситуации. А девочке это очень не понравилось. Она начала огрызаться. Тоже в первый раз. В первый, но не последний.

Наступило лето. Валера, как всегда, подкопил денег, чтобы отвезти семью на отдых. Так происходило каждый год. Но в этот раз Ксюша ехать отказалась.

— Надоело мне ваше море, — заявила девочка. — Я уже не в том возрасте, чтобы таскаться повсюду с родителями. Я лучше в городе каникулы проведу, со своими друзьями.

— Ты не в том возрасте?!! — закричала Ольга. Женщина вообще теперь часто кричала на Ксюшу, забыв свои «правильные» методы воспитания. — Да тебе только тринадцать исполняется! О каком возрасте ты тут лепечешь? Море ей, видите ли, надоело. Папа старается, работает до ночи, чтобы мы отдохнули, а ты ничего не ценишь.

— Вам надо, вы и отдыхайте, — надула губы Ксюша. — Да-да, поезжайте, а я пока у бабушки поживу. Мне без вас еще лучше будет.

— А бабушке будет лучше? — кричала Ольга. — Ты у нее спросила, хочет ли она с тобой оставаться?

Валера слушал перепалку со стороны и уже понимал, что накрылся их отдых «медным тазом». Естественно, без Ксюши они никуда не поедут, а тащить ее насильно, чтобы видеть потом недовольное лицо, тоже не вариант.
Так и остались они на все лето в городе.

В августе Ксюше исполнялось тринадцать лет. У Валеры были накопленные на отдых деньги. Он сам предложил Оле сделать Ксюше дорогой подарок. За два дня до дня рождения они легли с Ольгой спать. Был один из спокойных вечеров. Ксюша дома, тоже лежит в постели, за стенкой, в своей комнате. Смотрит какие-то видео на своем телефоне. Звуки видео навели Валерия на мысль.

— Оль, а что если мы Ксюше на день рождения айфон подарим? — зашептал он в темноте в спальне.

— Да ты чего? Какой айфон? — повернулась к мужу Оля. — Это очень дорогой подарок. Она не заслуживает. Она так себя ведёт, а мы ей айфон!

— Ну вот, тем более. Пусть понимает, что несмотря на все ее выкрутасы, мы её любим. Она оценит и присмиреет.

— Ну, я даже не знаю, — задумалась Ольга. — Я вообще уже ничего не знаю. Не знаю, как себя с ней вести, не знаю, что делать. Давай попробуем, если ты считаешь что это поможет.

Ксюша была очень рада, когда с самого утра, в ее день рождения, получила от родителей коробочку «с надкусанным яблоком». Она сначала даже поверить не могла. С радостным повизгиванием раскрыла коробку, достала айфон и запрыгала на месте.

— Спасибо, спасибо!!! Вы лучшие!

Она раскинула руки, обняла маму, потом Валеру. И казалось мужчине, что все как раньше, что перед ними та же милая девочка. Милый, послушный ребенок.

Отпраздновать день рождения Валера повел Олю с Ксюшей не в кафе, а в ресторан. Были деньги, была возможность, а самое главное было настроение. Но вечером Ксюша все же отпросилась к друзьям. Обещала вернуться в одиннадцать. Валера с Олей ей верили. Верили, что все у них наладилось и Ксюша больше не будет себя безобразно вести. Даже когда девочка не вернулась в двенадцать, Валера все еще надеялся...

Искать ее родители пошли ближе к часу ночи, поняв наконец, что Ксюша опять гуляет и телефон ее недоступен не потому, что разрядился, а потому что она сама его отключила.
Это очень унизительно обходить одноклассниц, которые давно спят, и видеть недовольные, осуждающие лица их родителей. Одна девочка, ещё недавно считавшаяся близкой Ксюшиной подругой, высказала предположение.

— Может быть, она у Геры. Это мальчик из восьмого класса. Слышала, что у него родители уехали, и он у себя тусу собирает. Проверьте там. А вообще, вы знаете, вы ко мне больше не приходите. Мы с Ксюшей не подруги, она теперь с другими дружит.

Да, это было унизительно, слышать, что Ксюша гуляет со старшими ребятами. Ещё хуже было найти её в шумной квартире, больше напоминающей притон. Пьяные, агрессивные подростки сначала не пускали Валеру с Олей. В квартире громко бряцала музыка, царил полумрак, разбавляемый светомузыкой. Кто-то дергано танцевал, а Ксюша спала в большой комнате, на диване. Спала, выронив из руки недопитую бутылку пива. Разбудить ее не удалось, а Валере очень хотелось побыстрее убраться из этого места. Ему казалось, что некоторые парни в квартире даже не пьяны, а под чем-то.

Ксюшу разбудить не удалось. Валера понес девочку на руках. Она проснулась только в машине. Проснулась в очень агрессивном состоянии. Начала кричать, что родители не должны были ее забирать, что это позор для нее и что она немедленно вернется и продолжит гулянку. Домой девочку пришлось тащить, а она сопротивлялась. Валера с Олей, держа ее с двух сторон, завели в квартиру. И началось что-то ужасное. Ксюша кинулась на мать, стоявшую возле двери, попыталась оттащить женщину и выбежать в подъезд. Ольгино терпение кончилось ещё в машине. Уже там она кричала на дочь, а сейчас отвесила Ксюше пощёчину.

Валерий держался изо всех сил. Он ушёл на кухню, выпил холодной воды и уже оттуда услышал возню, когда Ксюша пыталась убежать. Мужчина всё-таки взорвался:

— Да что же это такое? Ты как себя ведёшь, Ксюша? Тебе тринадцать, а ты пьяная. Мы вытаскиваем тебя из какого-то притона. Так дальше продолжаться не может, — заорал мужчина.

— О, а кто это у нас тут голос подал? — влетела на кухню Ксюша.

Она с трудом держалась на ногах, выглядела безобразно, но вопила вполне разборчиво и очень обидно.

— А ты кто такой, чтобы мне указывать? Ты мне не отец, так что, рот свой прикрой. Ты не имеешь права мне указывать.

— Ну все, ты меня вывела, — двинулся в сторону Ксюши Валера. — Ты немедленно пойдешь в свою комнату и проспишься. Разговаривать с тобой мы будем завтра.

Валера хотел схватить Ксюшу в охапку и увести в комнату, хотел заставить лечь спать. Хотел, но не успел этого сделать. Как только он сделал движение в сторону Ксюши, она схватила табурет и запустила им в мужчину. Табурет прошелся углом по виску Валерия и впечатался в дверку холодильника. Но девочке этого показалось мало. Она схватила другой, снова кинула. Валера увернулся, табурет полетел в окно. Стеклопакет пошел мелкими трещинами, но не осыпался.

Валера не мог понять и поверить в то, что сейчас произошло. Машинально он провел рукой по виску, почувствовал рваную рану. Посмотрел на кр.овь на своей ладони и услышал, как завизжала Ольга.

— О, Боже, что это? Валера, у тебя кровь! Ксюша, что это? Что ты натворила?

А в девочку словно бес целился. Она крушила все, что попадалось на ее пути. Схватила стеклянный чайник, швырнула его об пол, смела со стола стоявшие там чашки.
Неизвестно, что бы Ксюша еще переколотила, но тут ее начало тошнить.

Ольга схватила мужа за рукав и утянула его с кухни. Увела в ванную, там достала из шкафчика аптечку. Валера был в прострации. Он понимал, что делает жена, ощущал, как она обрабатывает рану на его виске, как заклеивает ее пластырем. Ощущал, но будто недопонимал. Вся ситуация, произошедшая только что, была далека от него. Такого не могло произойти в их семье, это что-то из фильмов. Из плохих фильмов, про неблагополучные семьи. Это не Ксюша! Она не могла кинуть в него табуретом, не могла так себя вести. Что она там сказала? Что он ей не отец и не имеет права ничего говорить? Кто тогда он? Это его квартира, его семья. Он любил девочку, как свою дочь. Ради неё работал допоздна, делал дорогие подарки, ничего не жалел. А оказывается, он никто!

Оля плакала, заклеивая пластырем рану на виске мужа. Плакала и прислушивалась, как тошнит на кухне Ксюшу. На застывший взгляд мужа она боялась смотреть. Такие отстранённые, холодные глаза не обещают ничего хорошего.

Валера долго молчал, а потом произнес деревянным голосом:

— Чтобы завтра же этой девочки не было в моем доме.

— Что, что ты сказал? — Оля уже убирала аптечку, ее руки застыли в воздухе. — Как это, не было? О чем ты, Валера?

— Эта девочка сказала, что я ей никто. Пусть будет так. Раз я никто, то ей нечего здесь делать. Я люблю тебя, Оля, но тебе придется выбирать. Либо ты отправишь ее жить к бабушке, либо вы уйдете туда вдвоем, и мы разведемся.

— Мама не сможет, она не справится с Ксюшей, — бормотала Ольга. — Как ты себе это представляешь?

— Мне без разницы, как это будет происходить, — покачал головой Валера. — Я не собираюсь больше жить в этом аду. Завтра чтобы Ксюши здесь не было.

Валера сказал и ушёл в спальню. Естественно, заснуть у него не получалось. Мужчина слушал, как Ольга пытается уговорить Ксюшу помыться, как вновь огрызается девочка. Через какое-то время Ольге всё-таки удалось увести Ксюшу в комнату, и она осталась там, вместе с дочерью. Валерий захотел пить. Он встал и начал брезгливо рассматривать, во что превратилась квартира. Ксюшу тошнило везде — на кухне, в коридоре, в ванной комнате. Дверка холодильника была помята, а пол кухни усыпан осколками. Оконное стекло держалось «на честном слове», в любой момент грозя рассыпаться.

Валере казалось, что это сон, страшный сон. А чтобы больше такие сны не снились, необходимо со всем этим покончить. Ксюшу уже не исправишь. Ей тринадцать, а она уже покатилась по наклонной. Пусть катится дальше, но только вдали от него. Он не желает этого больше видеть. Мужчина знал, что ни завтра, ни послезавтра решения своего он не поменяет. И не остынет, как надеется Оля. Жене придется выбирать — либо она остается с ним, либо уходит вместе с дочерью.

Прошел месяц.
Валера работал в сервисе и вновь задерживался допоздна. А куда торопиться, когда дома никто не ждет? Там пустота, ни жены, ни дочери, никого...

Оля ушла не сразу. Сначала она перевезла Ксюшу к бабушке и металась между двумя домами. Естественно, бабушка с Ксюшей не справлялась, а Оля пыталась умаслить Валеру, чтобы он разрешил девочке вернуться. Валера не поддавался, и Оле пришлось уйти, потому что её мама тоже отказалась одна жить с Ксюшей.

Теперь Валера один. На развод он пока не подавал, всё тянул, непонятно зачем. А мужики в автосервисе заметили, какой он стал мрачный, почти не разговаривает.

— Валер, тебе собака случайно не нужна? — пытался вовлечь мужчину в общий разговор один из автослесарей. — Моему хаски два года, и он меня с ума свёл. То нагадит, то диван подерёт, сладу с ним никакого нет.

— Вот только собаки мне ещё и не хватало, — мрачно усмехнулся Валера. — Отвези его в приют, раз он такой пакостный.

— Да неее, какой приют, — почесал затылок автослесарь. — Это я так, сгоряча. Не буду я от него избавляться. Мы в ответе за тех, кого приручили, так что, буду воспитывать.

Эти слова гулко ударили в голову Валерию и отдались болью в сердце. Друг от собаки не может избавиться, хотя она пакостит, а Валера дочь с женой из дома выгнал. Дочь, да, дочь! Мысленно Валерий не мог перестать называть Ксюшу иначе. Вспоминая её, он видел не того безобразного подростка, что швырялась табуретками, а видел маленькую девочку с белыми бантами, помнил тепло ее ладошки. Пока все было хорошо, пока Ксюша была милым ребенком, его все устраивало, а как только с девочкой начались проблемы, он вышвырнул ее, как нагадившую собаку.

Валерий разогнулся от капота чужой машины, в сердцах швырнул на бетонный пол гаечный ключ и решительным шагом пошел к выходу. Ключ громко звякнул. Мужики в сервисе переглянулись между собой.

— Чего это с ним?

— Да мается он в последнее время. Что-то в семье неладно.

Валера пошел быстрее, ему хотелось скорее выйти на улицу, сделать глоток свежего воздуха. Впервые он так четко осознал, что поступил гадко. Предал жену, предал девочку, так доверчиво когда-то протянувшую ему руку. Может быть, можно еще все исправить? Он пойдет к Оле с Ксюшей. Поговорит с ними, попросит прощения, попросит вернуться домой. Ксюша же не законченная мерзавка, до нее можно достучаться. Нужно будет походить с девочкой к психологу.

Валера шел широким шагом, задумчиво глядя себе под ноги. Шёл к своей машине, что стояла за углом автосервиса. Не видел ничего вокруг и уже открыл дверь автомобиля, когда услышал тихий голос.

— Пап.

Ксюша стояла за машиной. Вышла, виновато опустила глаза.

— Пап, я хочу с тобой поговорить.

— Садись в машину, — кивнул мужчина, и как-то отлегло у него от сердца. Дочка пришла сама. Непонятно, правда, что хочет сказать.

— Прости меня, папа, пожалуйста, — выпалила Ксюша, сев в машину. — Я виновата, я знаю. Я не помню того, что тебе наговорила. А когда мне мама рассказала, мне стало очень стыдно. Я все время об этом думаю, каждый день.

— Ты о том, что я тебе не отец?

— Да, папа, об этом... Ты же в курсе, что я своего отца никогда не знала. Ты для меня папой стал, это правда. Я не знаю, что на меня нашло, как язык повернулся. Видимо, хотела сделать тебя побольнее. Сама не понимаю, почему себя так вела. Прости меня, я правда так не думаю. Ты делал для меня все, и я никогда не относилась к тебе, как к отчиму.

Ксюша низко опустила голову, волосы упали на её лицо. Она боялась смотреть на мужчину, даже голос дрожал, когда говорила. У Валеры потеплело в груди. Первым желанием было погладить Ксюшу по голове и всё-всё простить, но так нельзя. Надо довести разговор до конца.

— Что, плохо тебе живётся у бабушки? — притворно хмуро спросил он.

— Ты думаешь, я из-за этого, да?

Ксюша посмотрела на мужчину. Глаза у неё на мокром месте, губы трясутся.

— Пап, я не потому. Я знаю, что ты не захочешь, чтобы мы с мамой вернулись. И всё из-за меня. Давай хотя бы иногда с тобой общаться. Мне сложно. Знаешь, с самого первого класса мне не казалось, что у меня неполная семья. А вот теперь я так чувствую. Мне тебя очень не хватает.

— Иди сюда, дурочка.

Валера всё-таки растаял. Приобнял дочь за плечи, чмокнул в макушку.

— Мы будем с тобой общаться. Мне тоже плохо без вас. Ксюша, вы с мамой вернётесь домой, но только при одном условии. Мы все втроём будем ходить к психологу. Нужно разобраться в причинах твоего поведения.

— А не будет больше такого поведения. Я клянусь тебе, папа, я все поняла. Мне и самой было сложно. Но если ты хочешь, я буду ходить к психологу. Я вообще буду во всем тебя слушаться, клянусь!