Старый тренер.

Сын пожаловался на злого наставника, и отец вспомнил человека, изменившего его судьбу
— Ненавижу этого тренера! — резко выпалил Артём, захлопывая дверцу машины. — Он даже не смотрит на меня! Просто орёт и всё!
Дмитрий Кольцов завёл двигатель и покосился на сына. Мальчишка сидел надутый, уткнувшись в окно. Десять лет, а уже умеет дуться, как взрослый.
— Артём, ну попробуй ещё разок, — мягко предложил Дмитрий. — Может, сегодня получится?
— Не получится! — мотнул головой сын. — Я стараюсь, а он только кричит: «Быстрее! Выше! Точнее!» А как — не говорит!
Дмитрий молча вёл машину по знакомым улицам. Запах нового салона смешивался с ароматом кофе из термокружки. За окном мелькали серые пятиэтажки, осенние деревья, редкие прохожие.
— Пап, а у тебя тоже такой тренер был? Который орёт? — вдруг спросил Артём.
— Нет, сын. У меня был другой.
— Какой?
— Который не орал. Который объяснял, — Дмитрий притормозил на светофоре и посмотрел на сына. — Знаешь, я в твоём возрасте вообще самый слабый в команде был.
— Серьёзно? — недоверчиво протянул Артём.
— Серьёзно. Худой, медленный. Мяч толком не мог вести. А тренер в меня верил. И я... поверил в себя.
— А можно мне к такому тренеру? — тихо спросил мальчик.
Дмитрий ничего не ответил. Только крепче сжал руль. Перед глазами вдруг всплыла деревенская улочка, грунтовое поле, облупленные ворота. И голос — спокойный, уверенный: «Дима, ты сможешь».
Высадил сына у современного спортивного клуба — стекло, бетон, яркие вывески. Артём поплёлся внутрь, волоча за собой сумку. Дмитрий посмотрел на часы — час до конца тренировки. Сидеть в машине скучно.
Завёл мотор и поехал наугад. Улицы петляли, сворачивали, выводили к окраине. И вдруг — знакомый поворот. Старый стадион. Тот самый.
Дмитрий припарковался и вышел. Ветер принёс запах осенней травы — чуть сыроватый, холодный. Стадион встретил облупленной краской на трибунах, треснувшим асфальтом беговой дорожки, ржавыми воротами. На поле гоняли мяч пара мальчишек.
А на скамейке сидел пожилой мужчина. Худой, в старой куртке, седые волосы. Смотрел на ребят, не отрываясь.
Сердце Дмитрия ухнуло вниз. Он узнал эту посадку, этот профиль, эти руки — натруженные, мозолистые. На шее — потёртый свисток.
— Михаил Петрович? — прошептал Дмитрий и шагнул ближе. — Михаил Петрович!
Мужчина обернулся. Карие глаза вгляделись, прищурились.
— Простите, молодой человек... — начал он неуверенно.
— Я — Дима Кольцов! Вы меня тренировали! Помните — команда девяносто шестого года?
Глаза старика вспыхнули.
— Димка? — выдохнул он. — Тот самый, что гол в финале забил?
— Я, Михаил Петрович! Я!
Они обнялись. Дмитрий почувствовал, как дрожат плечи старика. Сам едва сдержал слёзы.
Дмитрий сел рядом на скамейку. Деревянная, тёплая от солнца. Михаил Петрович вытер глаза платком — по-старинке, из кармана.
— Сколько лет прошло, — пробормотал тренер. — Двадцать пять? Больше?
— Двадцать шесть, — уточнил Дмитрий. — Мне тогда восемь было.
Перед глазами вдруг всплыло то лето. Грунтовое поле, пыль на коленях, запах резинового мяча. Дима — худой пацан в поддельных бутсах «Адибас» с отклеенной подошвой.
Тренировки три раза в неделю. Бесплатные — при Доме культуры. Михаил Петрович приносил термос с чаем, угощал сушками после занятий. Записывал составы в старый блокнот с клеёнчатой обложкой.
Дима помнил первую тренировку. Боялся, что не возьмут — слабый, медленный. Михаил Петрович посмотрел, улыбнулся: «Беги три круга. Посмотрим». После трёх кругов кивнул: «Годишься. Приходи завтра». Больше ничего не спросил — ни про родителей, ни про оценки.
У тренера была привычка — перед выходом на поле хлопать каждого по плечу. Два раза. Молча. Смотрел в глаза — и хлопал. Дима до сих пор помнил это прикосновение. Тёплое, крепкое.
Районные соревнования. Финал. Дима — на скамейке запасных. Самый слабый. Счёт 1:1, десять минут до конца. Михаил Петрович вдруг кивнул ему: «Выходи».
Команда возмутилась — зачем выпускать слабака? Тренер только повторил: «Выходи, Дима».
Мальчик вышел на поле, ноги дрожали. Получил передачу, повёл мяч. Защитник наседал. Дима ударил — неуклюже, но точно. Мяч влетел в угол.
Победа.
После матча Михаил Петрович обнял его: «Я знал, что ты сможешь. Ты просто не знал этого сам».
Эти слова Дмитрий пронёс через всю жизнь.
— Помню тот гол, — тихо сказал Михаил Петрович. — Как сейчас вижу.
— А я — ваши слова помню, — признался Дмитрий.
— Как жизнь, Михаил Петрович? — осторожно спросил Дмитрий.
Тренер пожал плечами, посмотрел на поле.
— Живу. На пенсии уже восемь лет. Дом культуры закрыли в две тысячи десятом. Секцию — вместе с ним.
— А после?
— Пытался при школе работать. Но там своя программа, свои тренеры. Поработал пару лет и... вышел на заслуженный отдых, — усмехнулся горько. — Заслуженный.
Дмитрий молчал. Михаил Петрович достал из кармана старый свисток — потёртый, блестящий от времени. Покрутил в пальцах.
— Знаешь, Дима, я всю жизнь детей тренировал. С двадцати пяти лет. Футбол — это всё, что у меня было. Жена, царствие ей небесное, говорила: «Петя, ты их больше меня любишь». А я не больше. По-другому. Они же — мои дети. Все.
— Детей своих не было? — тихо уточнил Дмитрий.
— Не получилось, — вздохнул тренер. — Жена не могла родить. Но я не жалею. У меня вас было — сотни. Тысячи.
Он замолчал, глядя на мальчишек, которые гоняли мяч. Один бил неумело — мяч летел мимо ворот.
— Вон тому левшу бы в правый угол бить научить, — пробормотал Михаил Петрович. — Защитник прячет левую ногу, его справа обходить надо. Но я... не подхожу. Вдруг подумают — старый чудак лезет.
— Вы скучаете, — констатировал Дмитрий.
Продолжение рассказа читайте в комментариях! ⬇️👇