Когда расцветают подсолнухи

В одном садоводстве стояли бок о бок два домика, соседствовали их участки единой оградкой, окна смотрели на проселочную дорогу.

Коротали там лето две пожилые одинокие дачницы: Вера Семеновна да Маргарита Петровна. Жили вроде бок о бок, а вот не дружили...

— Розы у нее, видите ли, лилии... Тьфу! Кто же в наше время такую ерундистику выращивает. Лучше бы огород садила! — Петровна говорила специально громко, чтобы Семеновна ее слышала.

Говорила, а сама безбожно завидовала непрактичной Вере Семеновне. У нее-то самой розы не росли. Два раза пробовала, два раза вместо цветов получала кукиш. Даже без масла. Загнулись капризные кустики.

«Ну и черт с вами, — решила тогда Маргарита Петровна. — Да кому вы нужны, колючие! Будем растить кабачки да укроп».

Вроде практично, но почему у Веры Семеновны, какой прутик ни воткни, он сразу цвести принимается, а у Маргариты Петровны нет?

Земля вроде одинаковая... Непонятно. Есть, наверное, какой-то секрет, только вот соседка им делиться не желает. Дурочку из себя строит, дичь какую-то советует:

— Цветочки, они добро чувствуют, музыку красивую любят, от восхищения ароматом набираются.

— Это чего же ты мне предлагаешь, растюхам безмозглым классику включать? А может, сплясать для них? — ехидно вопрошала Петровна.

— Можно и сплясать.

— Я еще с ума не спятила. Ты, вот что, Семеновна, не хочешь правду говорить – не говори, только вот дурочку из меня делать не надо.

Семеновна только руками разводила: «Не хочешь – не верь».

А потом и вовсе сотворила форменное безумие. Убрала забор, отделявший ее шесть соток от дороги.

— Да ты чего это, последний разум потеряла? — удивилась Петровна. — Разворуют твои цветочки любимые, а что не разворуют, так пообломают. По этой дороге ведь толпы дачников с электрички ходят.

— Не пообломают, — ответила Семеновна. — А наоборот, будут идти мимо и любоваться моим садом. И людям приятно, и цветам полезно. Они от человеческого восхищения еще пышнее цвести примутся.

— Ой, блаженная... О людях она думает, они вот о тебе не побеспокоятся, когда розы твои обрывать станут...

Но блаженная Семеновна или нет, только вот, освободившись от забора, зацвел ее сад пуще прежнего! Дачный домик утонул в ароматах и зелени.

И к вящему удивлению Петровны, никто на соседкин сад не покусился. Шли прохожие мимо, красотой восхищались, воздух душистый вдыхали, хозяйку-садовницу хвалили.

Петровну это злило. А еще больше злило счастливое соседкино лицо. Ну чему вот она улыбается? Ведь никакой пользы от пустой похвалы нет. Денег-то ей за просмотр не платят...

*****

Только одно место в саду не радовало Веру Семеновну. Рядом с оградкой, отделявшей ее участок от земли Маргариты Петровны, ничего расти не желало. Даже желтый живучий вербейник выглядел больным и несчастным.

«Что же там растюхам жить-то мешает? — гадала Семеновна. — Солнышко есть, почва добрая…»

А потом додумалась. Не иначе, соседкина злость на пару с вредностью цветы губит. А что? Раз от любви они растут да благоухают, то вполне логично, что от злобы чахнут и гибнут.

Как с этим быть, Вера Семеновна понятия не имела. Грустно смотрела на растения-замухрышки вдоль оградки и ничего придумать не могла.

Петровну ведь не перевоспитаешь. В таком возрасте у людей характер уже закостенел, устоялся. Да и не годится Вера Семеновна в воспитатели. Опыта нет и практики.

Одинокая она женщина. Ни детей, ни внуков. Так уж получилось. Только этот сад – ее любовь да отрада. Ну, еще рыжий кот Подсолнух. Но кот сам себе хозяин. От Семеновны мало зависит. Захочет – придет, захочет – уйдет.

Местный Подсолнух, ничейный. Приблудился откуда-то, да и выбрал Семеновну себе в кормилицы. А она и не против. Хороший кот и от мышей защитит, и выслушает, когда в настроении.

Но оказалось, Подсолнух способен на большее. Правда, сперва Семеновна этого не оценила...

*****

Возле общей с Петровной оградки росла старая раскидистая яблоня. Половина кроны на одном участке, половина на другом.

И висела на этой яблоне, со стороны Семеновны, кормушка. Она исправно насыпала в кормушку семечки. А Подсолнух так же исправно караулил пернатых дармоедов и наводил среди них шороху.

Выскакивал из яблоневой листвы – птицы упархивали, щедро рассыпая вокруг себя угощение. Семеновна ругалась:

— Чего же это ты, рыжий оглоед, творишь? Мало я тебя кормлю разве? Отстань от птичек! Они пользу приносят – всякую насекомую гадость уничтожают.

Подсолнух нехотя слезал с дерева, искоса глядел на Семеновну зеленым глазом, дергал хвостом и удалялся. Чтобы на следующий день вновь выйти на охоту...

Вся земля подле яблони была усыпана семечками. И ничего удивительного, что однажды по весне они дружно взошли.

Да не только взошли, а, к великому удивлению Семеновны, стали расти и крепнуть прямо на глазах. Тянулись вверх ворсистые мощные стебли, земля скрылась в тени больших сочных листьев.

— Чего это ты за баобабов понасажала? — удивилась Петровна.

— Да не я – птицы с котом постарались. Подсолнухи это. Пускай растут. Не розы, конечно, но хоть что-то. А то у меня на этом месте была плешь неказистая...

*****

К концу лета подсолнухи обзавелись цветками-корзинками, полными семечек. И тут Петровна удивила Семеновну:

— В кои-то веки ты хорошие цветы посадила. Толковые. Помню, у мамки моей в деревне такие росли. Много, целое поле. Семечки мы, ребятня, прямо из их желтых головок лузгали. Красота!

«Так вот почему не загнулись подсолнухи-то, — догадалась Семеновна. — Понравились они Петровне, воспоминания светлые пробудили».

— А посажу-ка я тоже эту красоту на следующий год, — еще больше удивила Петровна. — Пусть растут, сердце греют. Да и возни с ними немного, раз уж кот с птахами посеять сумели, значит, и я справлюсь.

Семеновна смотрела на соседку и не узнавала. Что-то изменилось в ее лице. Глаза потеплели, улыбка...

«А она ведь и не злая вовсе, — подумала Семеновна. — Оделась во вредность, будто в броню, лицо хмурое, словно забрало опущенное».

— Пойдем чайку попьем, — неожиданно для себя самой предложила Семеновна. — Посидим, о жизни поговорим. А то не один год рядом живем, а по-человечески ни разу и не беседовали.

— А пошли! — согласилась Петровна.

За столом разговорились. И такое узнала Семеновна, что многое поняла про свою соседку...

*****

— Завидовала я тебе, Вера. Вот ты вроде одинокая, но какая-то слишком счастливая. Цветам радуешься, кота бесхозного прикормила. И все-то у тебя хорошо.

А у меня все вкривь да вкось. Муж был, да сплыл. Разлюбил, говорит. Старая я, мол, стала, некрасивая да сварливая. И почти сорок лет вместе его не удержали.

«Не хочу, — говорит, — к бабке домой возвращаться. Я-то еще ого-го».

Сказал, словно под дых двинул. Я ведь ни сном ни духом такое предположить не могла. Вроде нормально жили. А тут... То ли бес под ребро пихнул, то ли кукуха в дальние страны улетела...

Сын есть. Да только чужие мы с ним. Сама виновата, конечно. В свое время его избранницу не приняла. Не смогла через свой эгоизм перешагнуть. Гадости сыну про его невесту говорила. Да такие, что самой вспоминать стыдно...

И в неверности ее подозревала, и в корысти, и черт еще знает в чем. Подозревала и сыну на мозги капала. Ради чего – сама не знаю. Не понравилась она мне чем-то...

Хотя чем? Смазливая больно? Так это скорее достоинство. Умная слишком? Так это тоже не грех.

В общем, одного я добилась. Обозлился на меня сынок и общаться почти перестал. Позванивает иногда, словно в списке дел галочку ставит. А уж чтобы приехать, так это нет. Отравила я ему душу. Обидела...

Вот и кукую на даче одна. Я ведь даже животных не люблю. Ни кошек, ни собак. Котяру твоего рыжего однажды мухобойкой шуганула. А он только в калитку нос просунул.

Злая я баба, да завистливая. У меня даже цветы не растут...

А тут твои подсолнухи увидела, и словно дверка какая-то в душе приоткрылась.

Время вспомнилось, когда была я просто Риткой. Девчонкой шалопаистой да счастливой. Жила с мамой в деревне. Любила, дружила, ворчать не умела. Доброе что-то в душе шевельнулось. Даже зависть да злость отодвинулись в сторонку.

Спасибо тебе, Вера. Может, завтра проснусь и снова в поганку бледную превращусь...

Но надеюсь, что нет. Потому как сейчас такое тебе скажу, что мне путь назад отсечет.

Хочу я твоей подругой быть. Тошно мне одной, сил нет. Вот от этого одиночества и лезет наружу дрянь всякая. Лезет и еще дальше людей от меня отпихивает. Просто круг замкнутый. Может, и поздно счастью учиться, но вдруг получится...

*****

Вера Семеновна слушала исповедь соседки, а сердце наполнялось сочувствием. Правильно она решила, что не злая Петровна вовсе. Несчастная просто. Сама свое несчастье выпестовала, а теперь от него и страдает.

— А чего же нам не подружиться-то? — ответила она. — Соседствуем как-никак. Обе женщины свободные, мудрые, жизни хлебнувшие.

Я ведь тоже судьбою битая. Может, даже сильнее, чем ты. У тебя хоть семья была. А моя даже не случилась.

Бывает, что любовь не только счастье приносит. Был у меня мужчина в молодости. Любили мы друг друга, да так, что и словами не передать. К свадьбе готовились.

Не дожил он до свадьбы. Погиб в аварии. А я осталась... Да так и не сумела полюбить никого больше. Сначала вроде тебя захлопнулась, на судьбу обозлилась. Да и страшно было. Уж если такая несправедливость в жизни творится, то, может, и вовсе не стоит туда нос высовывать.

А потом подумала:

«Вера, а чего тебе теперь-то бояться? Ты такое пережила и в здравом рассудке осталась. Теперь тебе сам бог велел жить, радоваться и любить.

Ведь любовь-то – она разная. Не только между мужем и женой. Много еще есть вещей на свете, достойных любви».

«Вот тебе и блаженная, — подумала Петровна. — Эх, не умею я разбираться в людях. Вовсе она не блаженная, а сильная!»

*****

Вот так и подружились Маргарита Петровна и Вера Семеновна. Легче обеим жить стало. И коту Подсолнуху жить стало удобнее. Ведь теперь его привечали сразу в двух домах.

Петровна больше за мухобойку не хваталась. А за тот единственный случай извинилась.

Подсолнух подумал и простил. Люди – создания несовершенные, чего с них взять. Тем более, что Петровна к извинениям приложила знатный кусок курицы.

И даже осенью предложила с ней в город поехать. Мол, никогда у нее животных не было, а вот Подсолнух ей в душу как-то пробрался.

Но только кот выбрал Веру Семеновну. К ней он, как-никак, больше привязался. Впрочем, Петровна не рассердилась.

Изменилась она в то лето. Вредничала теперь только изредка, злилась и того реже. Может, всерьез решила счастью научиться, а может, просто поняла: прошлого не вернуть, но кто мешает жить дальше.

Просто жить, как Семеновна. Растить цветы, кормить бездомных котов и щелкать семечки прямо из желтой корзинки подсолнухов.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО