Переезд в новую квартиру я ждала как праздник. Долгие годы съёмного жилья, бесконечные переезды от одних хозяев к другим — всё это осталось позади. Когда риелтор вручила мне ключи от двухкомнатной квартирки в старом, но уютном доме, я чуть не заплакала от счастья. Первое, что я сделала — прижалась ладонью к шершавым обоям в прихожей, чувствуя, как под пальцами оживает моё собственное жильё.

"Наконец-то тишина и покой", — подумала я, распаковывая коробки с книгами в первый вечер. Но судьба, видимо, решила подшутить надо мной.

На третью ночь меня разбудил протяжный вой. Сначала я подумала, что приснилось. Повернулась на другой бок, натянула одеяло на голову. Но вой повторился — жалобный, леденящий душу. А потом к нему присоединился лай. Не один голос, а несколько — перекрывающие друг друга, взвинченные.

Я вскочила с кровати и подошла к окну. Во дворе было пусто. Тогда я поняла — звуки доносятся из соседней квартиры. Стена к стене.

Утро началось с ещё одного "сюрприза". Когда я вышла на лестничную площадку, меня ударил в нос едкий запах. Смесь аммиака, псины и чего-то затхлого. Дверь соседки была приоткрыта, и из щели выполз клубок рыжего меха, который тут же тявкнул и юркнул обратно.

"Ну вот, сумасшедшая собачница", — мелькнуло в голове. Я поспешила вниз, надышаться не получалось.

В тот же день я познакомилась с другими жильцами подъезда. Пожилая женщина с третьего этажа, представившаяся тётей Шурой, покачала головой, когда я осторожно поинтересовалась насчёт соседки.

"Анфиса Петровна? Да у неё там целый питомник. Живёт одна, муж давно помер, сын где-то за границей. Собак подбирает — то с улицы, то из приютов. Уж сколько раз жаловались — всё без толку."

Вечером я решила познакомиться лично. Подойдя к двери, услышала за ней топот лап и взволнованное повизгивание. Постучала. Сначала тишина, потом шаркающие шаги.

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы показаться узкое, изборождённое морщинами лицо. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели настороженно.

"Чего надо?" — голос оказался неожиданно крепким для такой хрупкой на вид старушки.

"Здравствуйте, я ваша новая соседка. Хотела познакомиться..."

"Познакомились", — дверь начала закрываться.

Я невольно подставила ногу. "Подождите! Может, сможем как-то решить проблему с собаками? Они мешают спать по ночам."

Глаза Анфисы Петровны сузились. "А вы к ветеринарке обратитесь, пусть вам таблетки выпишет от бессонницы." Дверь захлопнулась.

На следующее утро я отправилась в управляющую компанию. Директор, полный мужчина с потёртым галстуком, развёл руками.

"Мы ей уже и предписание выписывали, и штраф накладывали. Ничего не помогает. Вызвать отлов животных? Так она их всех по документам как своих оформила. Всё по закону."

Тётя Шура, встретив меня в подъезде, увидела моё расстроенное лицо.

"Не выйдет, милая. Уж мы тут все перепробовали. То ли собаки ей вместо детей, то ли просто бабка тронулась. Вон, запах-то какой стоит — хоть противогаз надевай."

И правда, к концу недели я стала замечать, что даже в моей квартире витает лёгкий, но устойчивый запах. Книги на полке у общей стены пропитались им. Я злилась, не спала по ночам, обдумывая планы мести. Как-то утром, выходя на работу, увидела на своей двери записку корявым почерком: "Если вам не нравится, можете съезжать. Я здесь живу тридцать лет."

Это переполнило чашу терпения. Я решила действовать.

В субботу утром я купила огромный букет ромашек и торт "Прага". Подойдя к двери соседки, громко сказала:

"Анфиса Петровна, я пришла мириться. Давайте поговорим по-человечески."

Минута тишины. Потом щелчок замка.

В квартире оказалось... чисто. Не стерильно, но никакой особой вони, о которой твердили соседи. На полу — потертый, но чистый ковёр. В углу — лежанки для собак, аккуратно застеленные старыми пледами. Три взрослые овчарки сидели у стены, настороженно наблюдая за мной. Где-то за дверью в комнату слышался писк щенков.

"Садись, раз пришла," — буркнула Анфиса Петровна, указывая на кухонный стул.

За чаем история выплыла наружу. После смерти мужа десять лет назад женщина осталась одна. Сын уехал в Германию, звонит раз в полгода. А потом как-то зимой подобрала на улице замёрзшую дворнягу.

"Так и пошло. Кто-то же должен о них заботиться," — говорила она, гладя массивную голову рыжей овчарки у своих ног. — "В приютах мест нет, а на улице гибнут. Я хоть покормлю, к ветеринару свожу."

"Но ведь их так много... Как вы справляетесь?"

Старушка опустила глаза. "Раньше пенсии хватало. А теперь... Ветеринар дорого берёт. Выгулять всех не могу — сердце пошаливает. Вот и воют по ночам — гулять просятся."

Я осмотрелась. Обои местами ободраны — видимо, щенки. На полу следы недавно вымытых луж. Холодильник гудел натужно, внутри — пачка дешёвого фарша и пакет гречки.

В тот момент что-то во мне перевернулось.

"Давайте я помогу," — неожиданно для себя сказала я.

Так началась наша странная дружба. В первую же субботу я привела знакомого ветеринара. Он, осмотрев собак, покачал головой:

"Трёх взрослых надо стерилизовать. Щенков — пятеро, да? Их можно пристроить, если сделать прививки."

Денег у меня было в обрез, но я договорилась о рассрочке. На следующий день разместила объявления о щенках. Анфиса Петровна сначала ворчала, но когда пришли первые желающие взять малышей, не смогла сдержать слёз.

"Ты смотри, хорошие люди," — шептала она, наблюдая, как молодая пара осторожно берёт рыжего пухляша. — "В тёплый дом."

Постепенно к нашему "проекту" подключились и другие соседи. Тётя Шура оказалась бывшей зоотехником — стала помогать с кормёжкой. Молодой парень с первого этажа, которого все считали бездельником, оказалось, обожал собак — взял на себя вечерние прогулки. Мы собрали деньги на новые полы в квартире Анфисы Петровны — старые пропитались насквозь.

Самым неожиданным стало звонок спустя три месяца. Раздался ночью, я испугалась — думала, с бабушкой что-то.

"Алло? Это... это сын Анфисы Петровны. Вы мне письмо писали?"

Я действительно месяц назад отправила письмо в Германию, нашла адрес через знакомых. Рассказала, как его мать живёт, приложила фото.

Через неделю он стоял на пороге. Высокий, седеющий мужчина с чемоданом и растерянным лицом. Увидев мать, опустился на колени.

"Прости меня..."

Теперь у нас в подъезде тихо. Осталась одна старая овчарка — Лиза, первую свою спасительницу Анфиса Петровна ни за что не согласилась отдать. Сын сделал ремонт, нанял сиделку. Но самое удивительное — бабушка теперь наш домашний "детектив". Все знают — потерялась собака или кот, надо идти к Анфисе. У неё телефон волонтёров, она знает все подворотни района.

Вчера зашла к ним на чай. На столе — пирог домашний, Лиза дремлет у ног хозяйки. Сын, Игорь, разливает чай.

"Ну как, всё ещё хотите съехать?" — подкалывает меня Анфиса Петровна, и её глаза смеются.

Я смотрю на свою дверь напротив, где теперь висит табличка "Здесь живёт добрая соседка", подаренная тётей Шурой.

"Ни за что. Теперь я точно дома."

На завалинке 


#рассказы