Виктор Иванович всегда говорил: кошки — твари лукавые. Хитрые. Себе на уме.

— Собака хотя бы честная, — бормотал он, переставляя банки с соленьями в подвале. — А эти. Ласкаются, когда им что нужно. А потом — хвост трубой и была такова.

Жена Светлана только улыбалась тогда. Мол, не все кошки такие, Витя. Но животных в дом так и не принесла. Уважала его мнение.

Теперь Светланы нет уже полтора года. И мнение его никому не нужно.

Дети заезжают редко. Сын Андрей — вечно в командировках. Дочка Ирина — с внуками возится, своих проблем по горло. Звонят по выходным. Дежурно так: «Как дела, пап? Здоровье как?»
— Нормально, — отвечает Виктор. — Все нормально.

А что еще сказать? Что по ночам не спится? Что в доме тишина такая — хоть кричи? Что каждое утро встает и не знает, зачем?

Снег валил уже третий день. Декабрь выдался злющий — морозы за двадцать, ветер воет, как голодный волк. Виктор затопил печку пораньше, поужинал гречкой с тушенкой. Сел у окна.
И тут увидел.

На крыльце, прижавшись к двери, сидело нечто жалкое, похожее на кота (или кошку, не поймешь их). Точнее, просто серо-рыжий комок шерсти. Облезлый. Худой до жути.

— Ну и дела, — проворчал Виктор, подходя к двери. — Нашел, где погреться.

Открыл дверь резко. Холод ударил в лицо.

— Кыш! Брысь отсюда!

Кот поднял голову. Глаза — зеленые, огромные на исхудавшей морде. Смотрел не как обычно кошки смотрят — требовательно или хитро. А, скорее, покорно. Будто говорил: «Понимаю. Но деваться некуда».

— Иди, иди своей дорогой, — Виктор махнул рукой. — Не место тебе здесь.

Кот не двинулся. Только сильнее прижался к порогу.

Виктор хотел захлопнуть дверь. Но что-то его остановило. Может, то, как кот дрожал. Или то, как смотрел — без наглости, без попрошайничества.

— Черт, — выдохнул Виктор. — Ну что с тобой делать?

Кот вдруг поднялся. Шатаясь, подошел ближе. И с трудом — видно, сил не хватало — встал на задние лапы, уперевшись передними Виктору на ноги.

Поневоле взял его на руки. Тяжелый оказался. И теплый. Дрожал так, что Виктор почувствовал это дрожание у себя в коленях.
Рука сама собой опустилась на пушистую голову. Погладил.

— Совсем плохо дело, да? — тихо спросил Виктор.

Кот замурлыкал. Слабо, хрипло. Но замурлыкал.

И тогда Виктор понял: ему тоже совсем плохо.

Только он молчал.

Утром кот все еще сидел в притхожей. Свернулся калачиком в старой коробке из-под обуви, которую Виктор вынес ему на ночь. Вместе с мисочкой молока.

— Ну что, не замерз? — буркнул Виктор, выходя за дровами.

Кот открыл один глаз. Потянулся. И тут же скривился от боли.

— Что там у тебя? — Виктор присел на корточки. На боку у кота была рана. Старая, подсохшая, но глубокая. — Эх ты.

Кот позволил себя осмотреть. Не царапался, не кусался. Только тихонько мяукнул.

— Слушай, а ведь надо тебя врачу показать, — сказал Виктор сам себе. — Совсем плохо выглядишь.

И вдруг понял: говорить-то не с кем было полтора года. А тут есть кому сказать. Пусть даже коту.

— Так. Значит, едем в райцентр. К ветеринару. Только как тебя звать-то?

Кот смотрел внимательно. Будто слушал.

— Маркиз будешь, — решил Виктор. — Важный такой.

На самом деле кот совсем не был надменным. Он был благодарным. Это чувствовалось в каждом его движении.

В ветклинике их встретила женщина - невысокая, в белом халате.

— Ольга Михайловна, — представилась она. — А это кто у нас такой красивый?

— Маркиз, — сказал Виктор и почему-то смутился. — То есть, кот. Нашел его. Вчера.

— Не нашли, — улыбнулась Ольга Михайловна, осматривая кота. — Он вас нашел. Они всегда знают, к кому идти.

Рана оказалась серьезней, чем казалось. Пришлось делать укол, накладывать швы. Кот терпел молча.

— Он воин, ваш Маркиз, — сказала Ольга Михайловна. — Сколько он пережил. А вы волонтер?

— Какой я волонтер, — буркнул Виктор. — Просто не мог оставить на морозе.

— А я вот волонтер. Уже пять лет. После того, как мужа потеряла, — она говорила спокойно, но руки у нее дрожали, когда она перевязывала кота. — Надо же куда-то деть любовь. Вот и дарю ее брошенным.

Виктор кивнул. Понимал.

— Если что-то с котом — звоните, — Ольга Михайловна протянула ему карточку. — Номер мой написан. В любое время.

По дороге домой Маркиз сидел в переноске тихо. Только изредка мяукал — негромко, словно благодарил.

Дома пустил кота в кухню. Постелил старое одеяло у батареи. Открыл банку тушенки — самую хорошую, которая была.

— Ешь. Отъедайся.

Маркиз ел медленно, осторожно. Потом долго умывался. А потом подошел к Виктору и потерся о ноги.

— Спасибо говоришь? — Виктор погладил его по голове. — Да не за что. Сам не знаю, зачем это все.

А знал. Просто боялся себе признаться.

Дни потекли по-другому. Утром — покормить Маркиза. Днем — убрать за ним, поменять воду. Вечером — поговорить. Да-да, разговаривал Виктор с котом. О погоде. О том, что по телевизору показывают. О детях.

— Андрей вчера звонил, — рассказывал он, почесывая кота за ухом. — Спрашивал, как дела. А я ему про тебя не сказал. Не поймет он. Скажет — старик, совсем размяк. А может, и правда размяк.

Маркиз мурлыкал в ответ. И это мурлыканье было лучше любых слов.

Через неделю позвонил Ольге Михайловне. Якобы спросить про уход за раной.

— Заживает хорошо, — сказала она. — А вы молодец. Видно, что любовь к животным есть.

— Какая любовь, — смутился Виктор. — Обычный уход.

Позвонил еще раз через три дня. Потом еще. Говорили уже не только о коте. О жизни. О том, как тяжело одному. О том, что дети выросли, а родители остались не нужны.

— Не «не нужны», — поправила Ольга Михайловна. — Просто у всех своя жизнь. Мы свое отжили, думают они. А на самом деле мы только начинаем жить по-настоящему. Понимать, что важно.

— А что важно? — спросил Виктор.

— То, что рядом с вами сейчас мурлыкает.

Маркиз действительно мурлыкал. Устроился у Виктора на коленях и мурлыкал, глядя в окно на падающий снег.

Утром кота не было.

Виктор проснулся, как всегда — в половине седьмого. Потянулся за будильником, но тот молчал. Странно. Обычно Маркиз будил его гораздо раньше — мурлыкал у самого уха, легонько трогал лапой за щеку.

— Маркиз? — позвал Виктор, садясь на кровати. — Где ты, дружок?

Тишина.

Такая тишина, которой не было уже два месяца.

— Маркиз! — громче крикнул Виктор, вставая. — Ну где же ты?

Обошел всю кухню — пусто. Заглянул под стол, под старое кресло — никого. В кладовке шарил, даже в ванную заглянул.

Кота не было.

— Может, на улицу вышел? — пробормотал Виктор, натягивая штаны. У кота был лаз в подполье. А там подвальное окошечко заделано слабо, все руки не доходили. Пролезть при желании вполне реально.

В душе уже росла паника. Холодная, липкая. Такая же, как полтора года назад, когда врач сказал: «Мы сделали все, что могли».

Выскочил на крыльцо.

— Маркиз! Маркиз! — кричал он, оглядывая двор. — Иди сюда, дружок! Иди!

Соседский пес Рекс тявкнул из своей будки. Но больше никто не отозвался.

Виктор оделся наспех и вышел на улицу. Походил вокруг дома, заглянул в сарай, в баню. Осмотрел каждый куст, каждую щель в заборе.

— Маркиз! — голос его срывался. — Где же ты, родной?

Вернулся домой. Сел на кухне и попытался думать логически. Кот не мог просто исчезнуть. Он никогда не уходил далеко от дома. Максимум — во двор, да и то ненадолго.

Может, кто-то увез? Нет, глупость. Кому он нужен — старый, ободранный кот?

Может, сам ушел? Почему? Виктор же хорошо с ним обращался. Кормил, лечил, разговаривал.

— Господи, — прошептал Виктор, хватаясь за голову. — Что же делать-то?

Позвонил Ольге Михайловне. Руки дрожали так, что еле попал по кнопкам.

— Ольга Михайловна, у меня Маркиз пропал, — выпалил он, как только услышал ее голос.

— Виктор Иванович? Что случилось? — не сразу поняла она.

— Кот пропал! Утром проснулся — его нет. Везде искал, кричал. Что делать? Подскажите, что делать!

— Успокойтесь, — сказала Ольга Михайловна. — Дышите глубже. Коты не исчезают просто так. Где вы уже искали?

— Везде! В доме, во дворе, в сарае.

— А дальше от дома? В лесу?

— Нет, туда не ходил. Он же никогда далеко не уходил.

— Виктор Иванович, а вы слушайте меня внимательно. Кот мог уйти недалеко, но заблудиться. Или испугаться чего-то. Или застрять где-то. Надо искать систематически. Я сейчас к вам приеду, поищем вместе.

— Правда приедете? — голос Виктора дрожал. — Я не знаю, что без него делать.

— Еду уже. Держитесь.

Виктор метался по дому до ее приезда. Выбегал на крыльцо каждые пять минут, кричал, звал. Соседи начали выглядывать из окон — что за переполох?

— Виктор Иваныч, ты чего орешь? — окликнул его дед Семеныч из соседнего дома.

— Кот пропал, — объяснил Виктор. — Маркиз мой. Не видели случайно?

— А-а, рыжего твоего? Нет, не видел. А ты в заброшенном доме искал? Там, где Петрова жила?

— В каком доме?

— Да вон том, за огородами. Год как пустой стоит. Коты туда часто забираются. Мыши там, наверное.

Виктор даже не дослушал. Рванул через огороды к заброшенному дому. Ноги путались в снегу, сердце колотилось так, что в висках стучало.

Дом действительно стоял пустой. Окна заколочены, дверь заперта на висячий замок. Но Виктор начал обходить его кругом, заглядывать в каждую щель.

— Маркиз! — кричал он. — Маркиз, ты здесь?

И вдруг тихо, еле слышно откуда-то из-под земли донеслось:

— Мяу.

— Маркиз! — Виктор упал на колени в снег. — Где ты? Откликнись!

— Мяу, — снова, уже слабее.

Звук шел из подвала. Виктор нашел люк — железный, ржавый. Дернул за ручку. Заперто.

— Маркиз, я тебя слышу! Сейчас, сейчас!

Он бегал вокруг дома, искал что-то, чем можно сорвать замок. Нашел старую железяку, начал колотить по замку. Тот не поддавался.

— Виктор Иванович! — услышал он знакомый голос. Ольга Михайловна бежала к нему по снегу, запыхавшись. — Нашли?

— Он в подвале! Заперт! Замок не открывается!

Ольга Михайловна осмотрела люк.

— Надо окно подвала разбить. Вон то, маленькое.

Окошко было крохотное, на уровне земли. Стекло грязное, но целое.

— Я пролезу, — сказала Ольга Михайловна. — Я меньше вас.

— Нет, я сам. — Виктор уже искал камень подходящего размера.

Стекло разбилось с глухим звоном. Виктор сунул руку внутрь, нащупал щеколду, открыл окно.

— Маркиз! — крикнул он в темный провал. — Маркиз, иду к тебе!

— Мяу, — отозвалось совсем слабо.

Виктор полез в окно головой вперед. Острые осколки царапали куртку, вгрызались в руки. Одно стекло полоснуло по ладони — больно, до крови.

— Осторожно! — кричала Ольга Михайловна. — Порежетесь!

Но Виктор уже падал в подвал. Темно, пахнет сыростью и мышами. Он достал телефон, включил фонарик.

— Маркиз! Где ты?

В углу, свернувшись клубком, лежал кот. Неподвижно.

— Маркиз! — Виктор кинулся к нему. — Родной мой, что с тобой?

Кот открыл глаза. Попытался мяукнуть, но получился только хрип. Виктор осторожно взял его на руки.

— Живой, — прошептал он. — Живой.

Передать кота наверх через окно не получалось — слишком неудобно. Пришлось Виктору ломать дверь подвала изнутри. Старая, гнилая доска поддалась не сразу, но все же треснула.

Наверху Ольга Михайловна уже расстелила в машине плед.

— Быстрее в клинику, — сказала она. — Он совсем плох.

По дороге Виктор держал Маркиза на руках и тихо с ним разговаривал:

— Прости меня, дружок. Не углядел. Не уберег. Ты же мой единственный. Ты же все, что у меня есть.

Кот лежал неподвижно. Только иногда веки приподнимал — смотрел на Виктора теми самыми зелеными глазами.

Кота оставили в клинике на капельнице. Виктор не хотел уезжать.

— Я буду здесь, — сказал он. — Рядом с ним.

— Виктор Иванович, — Ольга Михайловна села рядом с ним на скамейку в коридоре клиники. — Вы ранены. Руку надо обработать.

Виктор посмотрел на свою ладонь. Кровь уже засохла, но рана была глубокая.

— Ерунда, — отмахнулся он. — Заживет.

— Нет, не ерунда, — Ольга Михайловна принесла перекись водорода и бинт. — Давайте руку.

Она осторожно промыла рану, забинтовала. Руки у нее были теплые, ласковые.

— Спасибо, — тихо сказал Виктор. — За все. За то, что приехали. За то, что помогли. Я бы один не справился.

— Справились бы, — улыбнулась Ольга Михайловна.

Они сидели молча. В коридоре тикали часы, где-то лаяла собака, телефон на ресепшене звонил и смолкал.

— Знаете, — тихо сказала Ольга Михайловна, — иногда мы спасаем кого-то, чтобы понять — мы спасали себя.

Виктор посмотрел на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Полтора года назад, когда умер мой Володя, я думала — все кончено. Жизнь кончена. А потом стала заниматься бездомными животными. И поняла: не я их спасаю. Они спасают меня. От одиночества. От отчаяния. От мысли, что я никому не нужна.

— И вы думаете, со мной то же самое?

— А как вы думаете? — она посмотрела на него внимательно. — Два месяца назад какой вы были? И какой сейчас?

Виктор задумался. Два месяца назад он только существовал. Вставал, завтракал, смотрел телевизор, ложился спать. День за днем. Одинаковые, пустые дни.

А сейчас он разговаривал с котом по утрам. Покупал ему вкусный корм. Радовался, когда Маркиз мурлыкал. Переживал, когда тот хворал. Звонил Ольге Михайловне.

— Да, — сказал он тихо. — Наверное, вы правы. Он меня спас. А я чуть его не потерял.

— Но не потеряли. И это главное.

Дверь кабинета открылась. Вышел ветеринар.

— Ну что, папаша, — сказал он Виктору с улыбкой, — кот ваш боец. Уже на поправку идет. Завтра заберете домой.

Виктор закрыл глаза и выдохнул. Такое облегчение, словно груз тяжеленный с плеч свалился.

— Можно к нему?

— Можно. Только тихо. Пусть отдыхает.

Маркиз лежал в клетке на мягкой подстилке. К лапе была подключена капельница. Глаза открыты, смотрел на дверь.

— Привет, дружок, — прошептал Виктор, просовывая пальцы между прутьев. — Как дела?

Маркиз потянулся к его руке, ткнулся носиком.

— Все будет хорошо, — сказал Виктор. — Обещаю. Больше никогда тебя не потеряю.

И заплакал.

Впервые за полтора года заплакал. Не от горя — от счастья. От облегчения.

— Виктор Иванович, — Ольга Михайловна тронула его за плечо. — Поехали домой. Я приготовлю горячий бульон. Вам надо поесть и отдохнуть.

Он кивнул, не поднимая головы. Боялся показать слезы.

А Ольга Михайловна все поняла и без слов.

— Знаете что, — сказала она, когда они ехали домой, — а может, мне к вам на пару дней? Помочь с котом, когда его привезете. Опыт у меня есть.

— Правда? — Виктор посмотрел на нее с надеждой. — А вас дома не ждут?

— Меня уже давно никто не ждет, — улыбнулась Ольга Михайловна. — Кроме бездомных кошек в приюте. Но они потерпят.

Весной Виктор впервые за три года позвонил детям сам.

— Андрей? Это отец. Слушай, а не хотите ли вы на дачу приехать? На майские? Шашлыки пожарим.

— Пап, ты серьезно? — голос сына был удивленный. — А что случилось?

— Ничего не случилось. Просто. соскучился. По внукам. По вам.

— Конечно приедем! Ленка как раз говорила — давно деда не видели.

Ирине звонить было сложнее. С ней они ругались в последний раз. Из-за наследства. Из-за того, что он не хотел продавать дачу.

— Ир? Это папа.

— Папа? — голос дочери стал настороженным. — Что-то случилось?

— Да нет. То есть да. Случилось. Хорошее. Приезжай на выходные. С детьми. Одного человека хочу вам представить.

— Какого человека?

— Приезжай — узнаешь.

В субботу утром Виктор носился по дому как угорелый. Пирог поставил в духовку — Светлана всегда такой пекла к приходу детей. Стол накрыл. Даже скатерть постелил — белую, праздничную.

— Маркиз, — сказал он коту, который лежал на подоконнике и наблюдал за суетой. — Волнуюсь я что-то. А вдруг не понравишься им?

Кот зевнул. Мол, их дело. А мне все равно.

Ольга Михайловна приехала первой. В руках — букет нарциссов и торт.

— Виктор Иванович, вы как жених на собственной свадьбе, — засмеялась она. — Успокойтесь. Все будет хорошо.

— А вдруг они подумают, что мы, ну, то есть...

— А мы что, не то думаем? — тихо спросила Ольга Михайловна.

Виктор посмотрел на нее. Да, думаем. Уже месяц думаем. С тех пор, как она каждый день стала приезжать. То кота проведать, то помочь с уборкой, то просто так.

— Думаем, — признался он. — Только страшно как-то. В нашем возрасте.

— Глупости, — Ольга Михайловна поправила скатерть. — Любви возраст не помеха.

Машины в ворота въехали одновременно — синяя Андрея и красная Ирины. Дети высыпали из машин, заахали, заохали:

— Дедушка!

— Дедуль, мы соскучились!

— А почему ты нас так долго нас не звал?

Виктор обнимал внуков, целовал детей. Сердце готово было выпрыгнуть от счастья.

— Пап, — Андрей оглядывал дачу, — а тут у тебя как-то по-другому.

— Цветы на окнах, — заметила Ирина. — И пахнет пирогом. Прямо как при маме.

— Да, — сказал Виктор. — Как при маме. Проходите, познакомлю с Ольгой Михайловной.

За столом было шумно. Дети рассказывали новости, внуки баловались, Ольга Михайловна накладывала всем пирог. А Маркиз важно ходил между стульями, принимал подношения — кусочки мяса, сыра.

— Дед, — десятилетний Максим потрогал кота за ухо, — а можно Маркиза на лето к нам? Мама разрешила щенка, но кот тоже хорошо.

— Он сам решит, — улыбнулся Виктор. — Но знай: теперь он — член семьи. Полноправный.

— А Ольга Михайловна тоже член семьи? — спросила шестилетняя Катя.

Дети переглянулись. Виктор покраснел.

— Катюш, — сказала Ирина, — не приставай к дедушке.

— Почему не приставай? — Ольга Михайловна засмеялась. — Дедушка может ответить. Если хочет.

Виктор встал. Подошел к Ольге Михайловне. Взял за руку.

— Хочу, — сказал он. — Да, Катя. Ольга Михайловна тоже будет членом семьи. Если вы не против.

— А мы за! — закричал Максим. — Правда, мам?

Ирина вытирала глаза салфеткой. Андрей кашлянул.

— Конечно, за, — сказала Ирина. — Папа заслужил счастье.

Вечером, когда дети разъехались, а внуки пообещали приехать на все лето, Виктор и Ольга Михайловна сидели на крыльце. Маркиз развалился у Виктора на коленях.

— Знаешь, Маркиз, — сказал Виктор коту, — а ведь ты пришел не случайно.

Кот открыл один зеленый глаз. Посмотрел с достоинством. Мол, конечно, не случайно. Я же все знал заранее.

Котофеня 

#рассказы