Максим стоит у подъезда, переминаясь с ноги на ногу. В руках — дрожащий комок шерсти. Пёс едва дышит, но крепко прижимается к груди парня.

Девятнадцать лет, студент-второкурсник, внук самой строгой бабушки в районе — и вот о, застыл перед выбором, который изменит всё.

"Господи, и угораздило же меня..." — мысли путаются, а время поджимает. Через час бабушка вернётся с дежурства в больнице. Нет, конечно, можно просто отнести собаку в ближайший подъезд. Или позвонить в приют... Только вот местный приют переполнен – это Макс уже выяснил. А в другом подъезде его наверняка ждёт смерть — кому нужен больной бродячий пёс?

Максим сжимает зубы и достаёт ключи – будь что будет!

— Это что?! – Вера Петровна застыла в дверях кухни. На старом бабушкином коврике — том самом, который она берегла двадцать лет! — лежит грязный, тощий пёс. Рядом на коленях стоит её внук, в руках которого шприц с антибиотиком.

— Баб, я всё объясню! — Максим вскакивает, но тут же садится обратно: пёс дёрнулся от резкого движения. — Он погибнет без помощи. Я нашёл его у "Пятёрочки", он даже встать не мог...

— Вот именно! — Вера Петровна наконец обретает дар речи. — Не мог встать! А теперь он у меня на кухне на моём коврике! Ты в своём уме? А если у него бешенство, глисты, блохи?

— Я уже всё проверил, — Макс говорит тихо, но твёрдо. — Был у ветеринара – никакого бешенства. Просто сильное истощение и воспаление после драки. Антибиотики нужны...

— Антибиотики?! — бабушка хватается за сердце. — Ты что, деньги на собаку потратил? Те самые, что я тебе на зимние ботинки дала?

Тишина, и только тяжёлое дыхание пса нарушает звенящую пустоту кухни.

— Максим... — голос бабушки становится пугающе спокойным. — У тебя есть выбор – или собака, или дом. Решай сам.

Как думаете, что выбрал Максим?

Гараж Лёхи пах машинным маслом и прошлогодней картошкой. Максим расстелил старый спальник в углу, положил рядом картонку для пса. Достал из пакета свитера, которые успел покидать в сумку.

В первую ночь Максим почти не спал. Железная дверь гаража пропускала промозглый ветер, а тонкий спальник едва спасал от холода. Пёс дрожал рядом, несмотря на то, что был укутан в два свитера.

— Ну и что нам теперь делать, дружище? — прошептал Макс, почёсывая пса за ухом.

В ответ раздалось тихое поскуливание. Собака всё ещё была слишком слаба — последствия уличной жизни давали о себе знать.

Утром начался их новый быт. Лёха, хозяин гаража, помог обустроиться:

— Вот тут обогреватель, только не включай его надолго — счета за электричество конские. А здесь можешь полки освободить под свои вещи.

— Спасибо, брат, — Максим оглядывал своё новое жилище. — Я скоро устроюсь на работу, буду платить за аренду...

— Да брось ты, — отмахнулся друг. — Какая аренда? Лучше собаку корми.

День был расписан буквально по минутам. В шесть утра подъём — нужно было успеть выгулять пса перед первой парой. Максим наловчился делать уколы антибиотиков прямо на ходу, приговаривая:

— Потерпи, малыш. Ещё три дня – и курс закончим.

После пар — сразу в строительный магазин. Работа грузчиком выматывала, но платили каждый день наличными. Вечером — ночная смена в "Пятёрочке". Там удавалось договориться с заведующей насчёт просроченных продуктов:

— Собаке можно, Марь Иванна? Всё равно ведь выбрасывать...

Она только вздыхала и отворачивалась, делая вид, что не замечает, как парень прячет в рюкзак пакеты с кормом.

В гараже появился свой уют. На стене — календарь с отметками о прививках. В углу — подстилка из старого одеяла, которое притащил Лёха. Рядом — миски для еды и воды. Максим даже повесил термометр, постоянно проверяя, не слишком ли холодно для выздоравливающего пса.

Каждый вечер они гуляли на соседнем пустыре. Пёс постепенно креп, уже мог пробежать небольшое расстояние. Макс наблюдал за ним и вспоминал бабушкины слова: "Ты загубишь свою жизнь из-за бродячей собаки!" А сам думал: "Какая же она бродячая? Она теперь моя.

Телефон звонил каждый вечер – это была бабушка. Максим смотрел на экран, а внутри всё сжималось. Хотелось ответить, рассказать, как он справляется, что всё не так плохо... Но что-то останавливало. Может быть, гордость и обида. А может, просто не хотелось снова слышать упрёки.

Деньги таяли моментально – антибиотики, еда, бинты для перевязок... Макс экономил на всём — питался в основном лапшой быстрого приготовления, которую разогревал на маленькой плитке. Когда становилось совсем холодно, включал обогреватель на полчаса — больше не мог себе позволить.

— Шанс, — сказал он однажды вечером, глядя, как пёс уверенно стоит на лапах. — Назову тебя Шансом. Потому что у нас с тобой всё получится, правда?

Пёс лизнул его в нос, и Максим рассмеялся. А потом достал тетрадь и начал записывать расходы и доходы. У него были стипендия, подработки... Должно хватить на съём комнаты. Маленькой, на окраине, но своей, где можно жить вдвоём. Он уже начал откладывать деньги.

Но однажды в четыре утра раздался звонок от соседки:

— Максим, беги скорее! У бабушки газом пахнет!

Он не помнил, как добежал. В подъезде действительно пахло газом. Шанс, который увязался следом, вдруг залаял и бросился к бабушкиной двери, царапая её когтями.

— Баб! Бабушка! — Максим колотил в дверь что было сил.

Тишина, только надрывный вой Шанса эхом отражался от стен.

Когда дверь выбили (спасибо соседу дяде Коле с первого этажа), в квартире стоял удушливый запах газа. Вера Петровна лежала на кухонном полу. Конфорка была включена, но огня не было — только газ.

Потом, уже в больнице, врачи сказали — микроинсульт. Упала и не смогла подняться. Газовую конфорку она открыть успела, а вот поднести специальную зажигалку – нет. Если бы не соседка.

Когда Максим привез бабушку из больницы домой, у подъезда их ждали Шанс и Лёха, который присматривал за ним в это утро. Пёс припал к земле, не решаясь подойти ближе, только хвост мёл асфальт как веником.

— Господи, — выдохнула Вера Петровна. — Как твой пёс изменился...

Максим замер. Это были первые слова бабушки о собаке с той страшной ночи. В больнице они говорили о чём угодно — о лекарствах, о соседях, о погоде... Только не о Шансе, будто и не было его никогда.

— Баб, ты это... — начал Максим, но она его перебила:

— Что встал? Холодно же. Домой пошли...

И посмотрела на Шанса внимательно-внимательно…

Первый вечер дома был странным. Бабушка заняла своё привычное место на кухне — «командный пункт», как называл его про себя Максим. Шанс устроился в углу, на старом покрывале. А Макс метался между ними, пытаясь угодить обоим.

— Да сядь ты уже, — не выдержала Вера Петровна. — В глазах рябит от твоей беготни. Лучше расскажи, как вы там... в гараже-то...

Она произнесла это тихо, глядя в чашку с чаем. Максим знал этот взгляд — так бабушка смотрела, когда ей было стыдно. Редкий случай, впрочем, поэтому он видел подобное нечасто.

— Да нормально мы, — пожал плечами Макс. — Лёха помогал. Я на работу устроился. Шанс вон, совсем здоровый уже...

— Вижу, что здоровый, — проворчала бабушка. — А ты? Осунулся весь. В чём душа держится? Ничего, сейчас буду откармливать обоих.

— Ба, ты чего? — Макс протёр глаза, в недоумении глядя на бабушку, которая уже хозяйничала у плиты. — Тебе же врач сказал...

— Цыц! — махнула она половником. — Иди лучше в магазин. Записывай: мозговая косточка, курица, говядина...

— Зачем столько? — опешил Максим.

Бабушка вздохнула как перед трудным разговором:

— Собаке бульон нужен особый, чтоб кости крепли, шерсть блестела. А то смотреть больно — одни рёбра торчат.

Шанс, услышав про себя, подошёл к Вере Петровне и осторожно ткнулся носом в её халат.

— Ишь ты, — улыбнулась она. — Всё понимает... Ну иди, иди отсюда, сейчас готовить буду.

Пока Максим ходил в магазин, бабушка достала свою заветную тетрадь с рецептами. Это была та самая тетрадь, в которой на пожелтевших страницах были записи ещё её мамы. Пролистала, нахмурилась, взяла ручку – и на чистом листе вывела: "Бульон для Шанса".

— Так, — бормотала она себе под нос. — Косточки надо долго варить. И морковки побольше — для глаз полезно. И петрушку, петрушку не забыть...

Когда Максим вернулся с пакетами, он увидел, что бабушка уже достала две кастрюли для бульонов – им и собаке.

— А почему отдельно? — спросил внук, раскладывая продукты.

— Потому что собаке специй нельзя, — назидательно ответила бабушка. — Я в интернете прочитала. Им всё натуральное нужно...

Макс замер с пакетом картошки в руках:

— Ты что, погуглила рецепты собачьего бульона?

— А что такого? — Вера Петровна смутилась. — Я, между прочим, всю ночь читала про собак. И про породы, и про питание... — Она покосилась на Шанса. — Вот думаю, может, он из овчарок? Уши похожие...

Максим прислонился к холодильнику, пытаясь скрыть улыбку. Его бабушка, которая ещё месяц назад слышать не хотела о собаке, теперь изучает кинологические сайты?

— Так, нечего стоять! — скомандовала Вера Петровна. — Картошку чисти. И мелко режь — я же знаю, как ты любишь, чтоб кубиками...

Бабушка колдовала над плитой, то и дело пробуя то борщ, то бульон. Шанс ходил за ней хвостиком, принюхиваясь к умопомрачительным запахам. А Максим крошил овощи и думал о том, как удивительно всё сложилось.

— Где твоя миска? — строго спросила Вера Петровна у пса, когда бульон был готов. — Неси сюда. В ногах правды нет.

Шанс, конечно, миску не принёс (он вообще не знал таких команд), но подошёл к своему уголку и выжидательно уставился на новую посудину.

— Давай, маленький... Вот так, хороший... Осторожно, горячий...

— Ба, — не выдержал Максим. — Ты же говорила "никаких собак в доме"...

Вера Петровна замерла с ложкой в руке. Потом тихо произнесла:

— Знаешь... Когда лежишь на полу и не можешь встать... И понимаешь, что, может, уже и не встанешь... Многое по-другому видится. — Она погладила Шанса по голове. — Он ведь выл под дверью. Всё выл и выл... Как будто знал.

Повисла тишина, нарушаемая только довольным причмокиванием Шанса.

— Так! — вдруг встрепенулась бабушка. — А ну-ка марш за стол! Борщ стынет!

И они сели обедать втроём. Вера Петровна то и дело подкладывала внуку добавки ("Кожа да кости!"), а сама украдкой бросала кусочки мяса Шансу. Тот ловил их на лету и каждый раз благодарно вилял хвостом.

Прошёл год. Шанс давно уже не тот тощий, больной пёс, которого Максим нашёл у магазина. Теперь это красивый, статный пёс, которого обожает вся округа. Особенно бабушкины подруги по больнице — они постоянно приносят ему что-нибудь вкусное.

А Вера Петровна... Она до сих пор ворчит, когда Шанс забирается с грязными лапами на её любимый коврик. Но теперь в её ворчании столько любви, что никто уже не принимает его всерьёз. Особенно сам Шанс — он только хвостом виляет в ответ и подставляет голову для очередной порции почёсываний.

(с) Котофеня /Дзен Яндекс


#рассказы