Белый железный знак с чёрными буквами мелко задрожал. Мурзик приоткрыл глаз. От кирпичных десятиэтажек вывернула длинная фура; с заляпанных грязью бортов широко улыбался нарисованный кот. Мурзик презрительно дёрнул ухом. Грузовики “Чеширских лакомств” он не уважал, потому что никаких лакомств они не возили. Только картонные коробки с железными банками; порядочному коту ни перекусить, ни поспать толком.
Светофор над дорогой зажёг было красный, на несколько секунд вернул зелёный, но тут же спохватился и снова загорелся красным. Асфальтовая река шоссе замерла. Железные коробки, воняющие бензином, застыли в ожидании. Красный глаз издевательски померцал, разгорелся снова и потух. Коробки тут же взревели и понеслись дальше, не дожидаясь, пока чернота сменится жёлтым или зелёным. Шоссейное половодье не любит ждать.
Весеннее солнышко весело блестело в лужах, от приземистых тёмных деревянных домов частного сектора пахло по-зимнему дымом и холодом, а из-под рыхлых сугробов уже начал появляться мусор. Чёрная змея шоссе под яркими лучами постепенно начинала сереть. Шёлковые ленты на венках у соседнего дуба, шелестели на ветру. Странные они, люди. В лесу и так полно зелени, зачем приносить ещё?
Мурзик упёрся передними лапами, прогнулся грудью к земле, задрал повыше хвост, зевнул и задержался в таком положении на секунду – потягууушечки – потом вернулся в прежнюю позу и принялся вылизываться. Даже если ты бродяга и находишься вдали от дома – гигиена прежде всего. Порядочный кот должен блюсти себя, особенно если этот кот путешествует.
Заветной Двери в Лето не оказалось в этом городе. Как и в предыдущем, и в том большом, в котором Мурзика чуть не съели собаки. Он странствовал на грузовиках так давно, что уже не помнил, когда началось путешествие. Зато он хорошо помнил цель. Волшебная Дверь снилась ему почти каждую ночь, она звала, пела и сладко пахла мятой. За ней ждало счастье, тепло и покой.
Белая железка на столбе снова мелко затряслась. Кот насторожился. Может в этот раз повезёт и попадётся фура с мясом?
Раздался протяжный гудок, из-за десятиэтажек вырвался длинный грузовик с прицепом. Синий тент скрывал содержимое кузова, но Мурзик и так догадывался, что там. Глупый набор деревяшек, который люди называют "мебель". Не особо интересно, но внутри наверняка есть хотя бы один диван, а значит можно отлично выспаться. Нет ничего лучше, чем спать на диване, который мчится по дороге. Да и когти подточить не мешало бы.
Мурзик припал к земле и приготовился прыгнуть. Грузовик сначала сбросит скорость перед тем длинным полосатым бугорком поперёк дороги, а потом остановится под алым глазом. И вот тогда настанет время.
Огромная белая плоская морда грузовика с грязными разводами походила на усатую морду дракона. Мурзик напряг мышцы и прижал уши, прикидывая траекторию. Вода из лужи фонтанами брызнула из-под колёс. Мотор взревел, вытаскивая грузовик из лужи. Вместо того, чтобы тормозить машина разгонялась!
Кот повёл глазами. Ничего сложного, просто прыгать нужно...
Сейчас!
– Котя! Ты не ушибся, котя?
Мурзик открыл глаза. Поморгал и опять закрыл. Грузовика и след простыл, а значит прыжок не удался.
– Котя!
Цепкие ручки схватили его и принялись тискать. Мурзик прижал уши и прикрыл глаза, хвост мотался из стороны в сторону.
– Какой красивый котя! Рыженький как солнышко!
Его развернули, ухватив под передними лапами. Огромные голубые глаза смотрели на кота из-под старомодной шапки, плотно обхватывающей всю голову. Полные губы расплылись в радостной улыбке. Человеческий котёнок, точнее – кошечка.
– Привет, котя! Как тебя зовут? Меня – Катя!
Мурзика снова прижали к груди и потискали, почесали подбородок и за ушком. Это было очень приятно. Порядочный кот всегда отвечает на ласку; Мурзик мурлыкнул.
– Котя, а котя, пойдём домой! Я тебя накормлю! А маме мы скажем, что ты теперь будешь жить с нами.
От девочки пахло, не так, как от остальных людей: ни бензином, ни мясом, ни злобой, ни едой или железом. Мурзик принюхался: старый мех, чистая кожа, и что-то ещё, очень знакомое, но в то же время ускользающее…
– Котя, вот мы и дома!
Калитка взвизгнула петлями, пропуская Катю во двор. Девочка вприпрыжку миновала покосившуюся поленницу, ловко перешагнула несколько глубоких луж, протиснулась мимо раскуроченного жигулёнка, распахнула дверь в сени и аккуратно поставила Мурзика на пол.
– Заходи, котя!
Мурзик задрал хвост и перешагнул порог. Под полом скреблись мыши, в глубине дома громко тикали часы, одежда, развешанная по стенам, пахла пылью и застарелым потом. Кот двинулся дальше, переступая щели между половицами.
В комнате пылинки кружилась в солнечных лучах, продирающихся сквозь плотные занавески. На железной кровати с облупившимися ножками высилась аккуратная пирамидка из подушек, над телевизором в углу висели тусклые портреты людей с жёлтыми кругами над головой. Мурзик видел такие пару городов назад, когда забрёл в большое белое здание в поисках Двери, и откуда его прогнали местные коты. И запах тут был похож. Меж окнами висели другие картинки: на них Катя обнимала женщину в белом платке и мужчину в брезентовой куртке.
– Котя, котя, кис-кис-кис, иди сюда! Хочешь кушать?
Голос девочки донёсся из-за занавески рядом с большой русской печкой. Мурзик любил слово «кушать»: от него веяло уютом и пушистым тёплым животом мамы. Кот побежал на зов.
Катя как раз достала из подпола большую бутылку с молоком, и теперь, осторожно креня её обеими руками, наполняла оранжевую эмалированную миску. Мурзик облизнулся и потёрся о ноги девочки. Она начинала ему нравиться.
Вечером, когда Мурзик с Катей мирно дремали на печке, в дом вошла женщина. Она устало стащила сапоги в сенях, сбросила пальто на скамью у входа, потом тяжело опустилась на стул в кухне и включила телевизор.
– Котя, тише, – прошептала Катя и приложила указательный палец к губам. – Это мама, она много работает, и поэтому устала. Не мешай ей. А папы нет сейчас, я вас потом познакомлю.
Женщина долго сидела, опустив плечи, потом поднялась, сварила пару картошин, и принялась вяло ковырять их вилкой.
– Дорогие телезрители, по техническим причинам мы вносим изменения в программу, – сказал телевизор задорным голосом. – Вместо программы вечерней аналитики мы покажем запись прошлогоднего песенного конкурса. Приятного просмотра!
Началось шоу. Радостные лица рукоплескали выступающим, звёзды в жюри поднимали таблички с оценками. Когда на сцену вышла маленькая девочка в белом, мама Кати перестала есть, вилка выскользнула из её пальцев и замерла на краю стола. Женщина молниеносно схватила пульт, несколько раз с силой ткнула кнопки. Экран погас.
Мурзик видел, как по серому окаменевшему лицу женщины текут слёзы. Она не пыталась их вытирать, просто сидела, смотрела в никуда и плакала.
– Миша, как же ты так… – голос её звучал тихо и хрипло. – Ты ж завсегда водил хорошо… Ты не виноват, знаю, а всё равно – свербит. Светофор проклятый... то красный, то зелёный... Зачем ты остановился, Миша?.. Свербит, понимаешь!.. Проехал бы тот камаз мимо… Катька-то причём!
Сигарета и зажигалка заплясали в пальцах, по комнате поплыл запах крепкого табака. Она сделала две длинные затяжки и ткнула сигаретой в картошку. Включила чайник.
– Прости, Миш… Тяжело мне без вас, родные мои. Отец Георгий говорит, вам хорошо сейчас, ждёте меня там у себя… Только мне иногда кажется, что Катя здесь. Брежу, наверное.
Она налила кипятка в кружку, бросила туда чайный пакетик.
– Да ничего, я скоро...
Катя обняла Мурзика и крепко прижала к себе. Так они и лежали, пока катина мама укладывалась спать.
Ночью Мурзика разбудил гудок: так ревут фуры, чтобы спугнуть случайных пешеходов. Свет фар прошёл от одной шторы к другой, когда грузовик проезжал мимо, затем всё стихло. Кот поднялся, выгнул спину и взмахнул хвостом. Дверь! Нужно найти Дверь! Она где-то рядом! Он спрыгнул с печки и направился к выходу.
Дверь на улицу оказалась закрыта. Кот вернулся в комнату, чтобы найти другой путь наружу.
Женщина на кровати сопела и ворочалась, ей снились кошмары – кошки могут такое чувствовать – а вот Катя спала совершенно беззвучно, и сон её был лёгким, как колыхание листа на ветке, за пределами кошачьего восприятия.
– Котя, ты куда собрался?
Как она подошла, Мурзик не слышал, а потому тут же отпрыгнул в сторону и выгнул спину.
– Решил сбежать? Плохой котя! А ну стой, гадкий котя!
Голос Кати стал выше, кулачки сжались.
Ещё один грузовик проехал мимо дома, свет фар снова прошёлся по комнате. Подпол! Мурзик помчался на кухню. Под полом скреблись мыши.
– Маааам, котя убегает! – Катя заплакала. Женщина на кровати тяжело заворочалась.
Голова с трудом протиснулась в зазор между крышкой и половицей. Но каждый кот знает: прошла голова – пролезет и остальное. Рывок, другой, и Мурзик оказался в подвале.
Погреб оказался невелик, вдоль стен на самодельных полках, толпились пузатые банки с огурцами и помидорами. Одна из стен погреба была кирпичной. За спиной запыхтела Катя, поднимая тяжёлую крышку, и Мурзик бросился к кирпичам.
– Котя! Стой, котя! Не бросай меня! Пожааалуйстаааа…
Мурзик подбежал к стене. Между кирпичами что-то блеснуло, он выгреб лапами немного земли, и принялся протискиваться. Слабый мятный аромат подразнил чутьё. Слабый огонёк забрезжил впереди. Кот полз, и лез, и протискивался, позади голосила Катя, а он лез и лез. Постепенно свет стал ярче, и тогда Мурзик понял, что нашёл её.
Дверь в Лето. Она всё время была здесь. И не только здесь, где угодно, её не нужно было искать, нужно было только… Мурзик замер, а потом прижал уши и пополз дальше.
Свет манил теплом, и Мурзик точно знал, что там всё как в детстве: тёплый бок мамы-кошки, вкусная еда, солнце и мягкие подушки. Никаких сугробов и гремящих коробок. Мурзик принялся протискиваться дальше с утроенной силой – оставалось совсем немного, он это чувствовал.
Мятный запах и приближающийся свет будили воспоминания. Первая весна. Первая драка. Первая кошка. Первый грузовик. Первое лето. День за днём, год за годом, пока наконец он не вспомнил вчерашний день. Белый ревущий дракон и тот прыжок. Он вспомнил, как отлетел от удара бампером, как успел услышать хруст собственных костей, как лежал потом и смотрел вслед белому дракону, уносящемуся прочь.
Где-то далеко навзрыд плакала Катя. Её глаза… Это же она, там, на картинке посреди дурацких венков с лентами!
Мурзик зашипел и принялся работать задними лапами. Он терпеть не мог пятиться, а тем более – делать это в узкой дыре, но не бросать же её здесь, одну, в шаге от заветной Двери. Порядочные коты так не поступают.
Автор: Сергей Савин
#рассказы
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 5