В этот день хозяин чувствовал себя совсем скверно. Почти двое суток он спал или дремал, пытаясь справиться с болью в руке, как будто набитой больными зубами, и несвойственной ему слабостью. В нетопленом доме ему было жарко. Жарко настолько, что весь он покрылся липким противным потом, которым пропиталось не только бельё, но и матрац. Ломило ушибленную спину, на затылке кроме шишки обнаружилась ещё и ссадина – не спасла вязаная шапка. Рука выше кисти посинела и кое-где начала даже чернеть, однако мысль о том, что надо бы сходить в больницу, его пугала. Врачам, как и другим людям, он не верил. Если уж пришла пора отправляться в мир иной, то никто ему не поможет.
Странно, но и желание расправиться с собакой отодвинулось на второй план. Сначала надо было набраться сил и хотя бы выйти из дома, но силы, вместо того, чтобы прибавляться от безделья, наоборот, всё уходили.
Хотелось пить. Он встал с кровати и пошёл, еле передвигая ноги, к стоявшей в сенях бочке с водой. Здесь его ждало разочарование: вода оставалось только на донышке, да и та замёрзла, превратившись в кусок льда. С досадой пнув бочку, он натянул ватник прямо на майку, толкнул дверь и вышел на крыльцо. Холод сразу охватил его разгорячённое тело, Фёдора мигом залихорадило. Он обхватил себя руками, затанцевал босыми ногами, поскользнулся, полетел с крыльца вниз и, ударившись о землю, замер, скрючившись.
Увидев хозяина на крыльце, пёс насторожился и присмотрелся. В руках у хозяина ничего не было, а сам он был одет как-то странно: босой, без шапки, всклокоченный, в ватнике, из-под которого выглядывали трусы. Потом стало ещё непонятней, когда хозяин, сделав какие-то нелепые движения, вдруг рухнул с крыльца и замер неподвижно внизу. Такого поведения хозяина пёс прежде ни разу не видел. Хотя кто их знает, людей, чего от них можно ожидать.
Пёс осторожно вернулся во двор и принюхался. Запах ему не понравился: пахло болезнью и гниющим мясом. Не подходя близко, пёс понаблюдал за хозяином, убедился, что тот не шевелится, поднял голову и завыл, вкладывая в этот вой весь свой страх перед неизбежным концом, известным каждому зверю. Он выл то громче, то тише, то замолкал на несколько минут и начинал снова.
Вой услышали все соседи, даже те, кто жил через улицу от дома Фёдора. Несколько мужчин подошли к забору с фонарями, осветили двор, увидели тело, лежавшее у крыльца в странной позе, воющего неподалёку пса, и побежали вызывать «скорую».
Заметив людей, пёс отбежал за угол дома и оттуда следил за происходящим. Кое-кто из соседей, убедившись, что собаки близко нет, перебрались через забор, подхватили хозяина и унесли в дом. Смысла отдельных доносившихся до пса слов («что это с ним?», «фу, а тухлятиной-то воняет как!») пёс не понимал, но чувствовал, что происходит что-то нехорошее.
Подъехала «скорая», хозяина вынесли из дома, погрузили в машину и увезли. Двор опустел. Пёс вышел из укрытия, обнюхал то место, где ещё недавно лежал хозяин, и побрёл прочь.
Он опять не знал, куда идти. Какое-то время он трусИл за машиной, увозившей хозяина, потом повернул и побрёл вдоль незнакомой улицы. За одним из заборов залаяла собака, осторожно высовывая нос сквозь щели в штакетнике. Пёс остановился и посмотрел. Собака была вдвое меньше его, чёрно-белого окраса, с густой длинной шерстью и смешными большими ушами, торчавшими почти по бокам головы. Пушистый белый хвост то поднимался опахалом над спиной, то опасливо прятался между задними ногами. Пёс чувствовал её страх и уселся напротив забора, ожидая, что будет дальше.
Услышав лай, на крыльцо дома вышла молодая женщина и стала всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть источник собачьего недовольства. Пса за забором она не увидела.
- Тобик! – крикнула женщина, обращаясь к собаке, - кого ты там увидал? Нет же никого, перестань!
Тобик не унимался. Он то поворачивал голову к хозяйке, словно пытаясь что-то сказать, то опять облаивал невидимку.
- Тобик, перестань! – сказала женщина уже спокойнее. – Ты, наверное, голодный, сейчас я тебе поесть вынесу.
Она скрылась за дверью, а пёс, услышав знакомое слово, насторожился и приблизился к забору. Тобику достаточно было одного его тихого рыка, чтобы замолчать и скрыться в будке.
Женщина снова появилась на крыльце с миской в руках. Голодному псу в самый нос ударил восхитительный запах, которого никогда не было у хозяина, но который иногда доносился с соседних участков. Пахло кашей и мясом. Пёс сглотнул слюну и подошёл почти вплотную к забору.
Женщина поставила миску рядом с будкой, велела Тобику есть и удалилась. Как только она скрылась за дверью, пёс перемахнул забор и очутился рядом с миской. Чужая собака, забившаяся в самый дальний угол конуры, его нисколько не интересовала. Еду он проглотил почти в один приём, даже не очень разобрав её вкус. Конечно, такого количества пищи было мало для того, чтобы насытить крупного пса, но он и этому был рад. Облизнувшись и несколько раз шлёпнув языком по пустой посудине, пёс неторопливо подошёл к забору, перевалился через него и отправился в свою нору, посчитав, что на сегодня приключений вполне достаточно. Он не знал о том, что хозяйка Тобика наблюдала за ним из окна.
***
Несколько дней спустя, вернувшись с работы, Василий застал жену за ревизией холодильника. Вид при этом у неё был озабоченный. Подняв на руках почти к самому потолку выбежавшую встречать дочку Лизу и поцеловав её в румяные щеки, он поставил ребёнка на пол и спросил жену:
- Привет! А ты что такая нахмуренная? Продукты закончились?
- Почти угадал. Мясо, которое для Тобика, к концу подходит. Крупа ещё осталась, а мяса совсем мало.
- Как? Мы же неделю назад полную морозилку мясной обрезью для него забили. Куда же всё девалось, неужели у собаки аппетит утроился?
- Не утроился. И не у Тобика. К нам собака Фёдора приходить стала, ну, знаешь, того соседа, которого в больницу увезли. Она сначала у Тобика еду отбирала, а мне её жалко стало, вот и кормлю.
Василий сел за стол и внимательно посмотрел на жену.
- Маша, а тебе не кажется, что… - он не договорил, потому что жена опередила его:
- Нет, не кажется. Пёс без хозяина остался, видно, сорвался с цепи, она так на нём и болтается. Его же никто с цепи спустить не догадался, все Фёдором занялись, о собаке никто и не подумал. Ну вот. Пришёл он к нам. У других-то соседей собак нет, поживиться нечем. А мне его жалко! Он хоть и огромный, но худой, живот почти к спине прирос.
- И что ты намерена с ним делать? Он же дикий, цепной. На цепь посадить, чтобы двор охранял, Тобику подмога? Так как они ещё с ним сойдутся. Ему одного раза хватит, чтобы Тобика пополам перекусить.
- Ну не перекусил же! До сих пор Тобик от него в будке прячется, но тот на него и внимания не обращает. Вась, ну не убудет у нас, если мы его у себя оставим!
- А за Лизу ты не боишься? Рассказывали, что у Фёдора пёс шибко злой, никого, кроме хозяина, к себе не подпускает.
- Меня-то он не тронул, когда я миску ему ставила, хотя почти рядом стоял. Я же по глазам его вижу, угрюмый он, но не злой. Людям не доверяет, потому что Фёдор бил его сильно. Он привыкнет, я знаю. Не бросать же его в беде!
- Так… Значит, тебя он близко к себе подпустил. Безголовая ты, Машка! А если бы кинулся еду отбирать?
- Ну не кинулся же! Мне кажется, он всё понимает, только сказать не может. Не злой он ни капельки, а с Фёдором поживёшь, совсем никому доверять не будешь.
- Значит, не кинулся... - Василий покрутил головой, обдумывая слова жены. - Это, пожалуй, хорошо. А когда Фёдор из больницы вернётся, он же назад его захочет взять?
Маша опустила глаза и тихо сказала:
- Не вернётся Фёдор. Мне Тамара, которая медсестрой в больнице работает, сообщила по секрету, что умирает он. Заражение крови, гангрена, да ещё и воспаление лёгких. Поздно его привезли, он уже с неделю, наверное, болел. Руку чем-то рассадил, а не продезинфицировал. А за Лизу не бойся, она во двор только со мной выходить будет, пока не привыкнет. Вась, ну пожалуйста!
Василий подумал, подумал и подвёл итог:
- Всех-то тебе жалко, всех-то ты пригреть готова, добрая ты моя! Машка, иди сюда, я тебя поцелую! А собака… Пускай остаётся, раз уж так сложилось. Корми, пока не привыкнет, а дальше видно будет. Но Лизу одну во двор не выпускай! Мало ли что. Я этому зверю не доверяю, люди рассказывали, злой он сильно. Да и Фёдор… Что хорошее он из собаки вырастить мог?
Маша хотела что-то сказать и уже набрала воздуха в грудь, но Василий, хлопнув ладонью по столу, сказал тоном, не терпящим возражений:
- Всё! Я сказал. Пусть приходит, но когда во дворе никого нет. Корми, ублажай, может, и привыкнет. Но будь осторожна и ребёнка береги! Кто знает, что у собаки на уме. А в выходной я ему будку сколочу, надо же псу где-то жить.
Повеселевшая Маша стала собирать на стол, и вскоре вся семья села ужинать. А сытый и довольный пёс в это время спокойно спал в своей норе, не зная о том, что где-то решалась его судьба.
*****
Прошло ещё время. В тот день с утра ярко, уже почти по-весеннему светило солнце, в кустах живо переговаривались воробьи, обсуждая свои насущные проблемы, важные вороны ходили по свалке, разыскивая съедобные отбросы, а пёс блаженствовал, растянувшись на солнечном пятне на склоне оврага.
Несколько сытых дней без побоев и постоянной тревоги смягчили его нрав и помогли взглянуть на жизнь другими глазами. Чутьё подсказывало ему, что мир вокруг изменился, и злой хозяин больше не появится перед глазами. У собаки даже шерсть, клоками висящая на спине и боках, стала выглядеть более здоровой и слегка заблестела, хотя её по-прежнему не касалась человеческая рука. Доверять людям он ещё не научился. Приходя в знакомый уже двор, пёс молча съедал оставленную ему пищу, поглядывая на стоявшую в сторонке женщину, в любую минуту готовый убежать. Но женщина стояла не шевелясь, и только тихонько говорила ему:
- Ешь, миленький, не бойся. Видишь, у меня даже в руках ничего нет, - и чуть-чуть разворачивала прижатые к бокам ладони.
Не отрываясь от еды, пёс искоса посматривал на неё. Голос успокаивал. В нём не было угрозы, только мягкие нотки, так не похожие на грубые интонации Фёдора, доходили до слуха собаки. Всё равно пёс старался поскорее закончить трапезу и убраться восвояси, теперь уже через предусмотрительно оставленную открытой калитку. После того, как пёс скрывался за забором, из своей будки высовывал нос Тобик, нюхал воздух, и убедившись, что опасности нет, бежал жаловаться на страшного монстра хозяйке.
Расслабившись, пёс не заметил даже, как солнечный день вдруг стал серым, на небо набежали тучи и повалил снег. Пёс нехотя поднялся, огляделся вокруг и решил размяться, пройдясь по оврагу. Наступившая непогода не смущала его, он ко всякой привык, в то же время он знал, что в такое время мало кто из людей выходит из дома, и шансы встретить кого-то из двуногих недругов значительно уменьшаются. Он брёл по дну оврага, вынюхивая съедобные остатки (несмотря на нынешнюю хорошую кормёжку, от еды он никогда не отказывался), пока их не завалило снегом. Сам того не понимая, он шёл в уже знакомом направлении дома, где на него так неожиданно свалилось счастье в виде вкусных обильных обедов, и где его никто не обижал.
Подойдя уже почти к тропке, проложенной им же по склону и ведущей наверх, он вдруг остановился и прислушался. Услышанные им звуки не были похожи ни на что, слышанное им раньше. Тоненький голос то всхлипывал, то переходил в подобие рычания, то разливался протяжным «а-а-а-а-а-а-и-и-и!», то затихал, чтобы через секунду начаться вновь. Пёс вгляделся и сквозь снежную пелену узрел человека. Человек был маленьким, раза в три меньше виденных им раньше людей. Он сидел на снегу на дне оврага, тёр кулачками глаза и издавал те самые звуки, насторожившие собаку. Пёс принюхался. Опасностью от маленького человека не пахло, наоборот, что-то в запахе показалось псу знакомым. Ему сразу вспомнились знакомый двор, женщина с миской еды и её тихий ласковый голос. И пёс догадался: перед ним ребёнок. Маленький человеческий щенок, завёрнутый в платок, перекрещивающийся на груди и завязанный сзади, из-под платка выглядывали край пальто и валенки. Ребёнок плакал горько и безнадёжно. Эти звуки нельзя было спутать ни с какими другими, ведь и собачьи, и человеческие дети плачут одинаково. Отбросив сомнения, пёс подошёл, ткнул носом в прижатые к лицу ручонки и лизнул солёную детскую щеку. Ребёнок (это была девочка) затих, присмотрелся к неожиданному явлению и вдруг заулыбался.
Комментарии 29