Пёс виляет хвостом и скребётся в заднюю дверь небольшой антикварной лавки на окраине города.

Её хозяин частенько подкармливает его мясными обрезками и пускает погреться в холодные дни... Но сейчас у него была другая цель. И никто не мог ему помочь в этом лучше, чем владелец маленького антикварного магазинчика.
Стоит только двери открыться, как Пёс проскальзывает внутрь и тут же попадает словно бы в другой мир: в подсобке темно и тихо, прохладно, воздух пахнет стариной и тайной, всё вокруг чуть поблёскивает, словно бы сверкая своим собственным, внутренним светом. Где-то наверху невесомо звенит хрустальный детский мобиль, перед самым собачьим носом пролетает затерявшаяся бабочка, трепеща крылышками и ища выход на воздух, шаги владельца антикварной лавки звучат всё ближе и ближе...
— Ты вернулся, псина? — звучит нежный женский голос, и над Псом склоняется светловолосая девушка, одетая в длинное платье, напоминающее крылья бабочки-шоколадницы: пёстрые и всех оттенков шоколада. — Покормить, Пёс?
— Покормить, — согласно лает Пёс, принимаясь лизать девушке руки и отчаянно вилять хвостом. Девушка улыбается и отходит, шаря в поисках личной его миски, а сам Пёс активно суёт нос по полкам, выискивая, собственно, то, за чем он и пришёл.
Девушку зовут Ника. Девушка — воплощённая история. Девушка — дух самого времени, чьё платье в момент может обернуться широкими птичьими крыльями. Девушка хранит всевозможные магические вещи у себя в магазинчике, не давая нечисти возможности их использовать.
— Всё вынюхиваешь, Пёс? — усмехается Ника, накладывая Псу полную миску варёной гречки. Пёс набрасывается на еду с жадностью, облизывается, виляет хвостом, но не перестаёт коситься по сторонам. — Что ищешь на этот раз?
— Амулет Пространства, — фыркает Пёс, подозревая, что сейчас его выкинут из антикварной лавки, как шкодливого щеночка. Но Ника только вздыхает и лезет на верхнюю полку, снимая с неё небольшой золотистый шарик на кожаном шнурке. Он посверкивает в слабом свете лампы, притягивая к себе взгляд Пса и точно гипнотизируя медленным вращением спирали на боку.
Ника раскручивает амулет и изо всех сил кидает его в стену: ударившись о неё, шарик начинает всё расти и расти, изменяя форму, пока наконец не принимает вид длинного узкого тоннеля, в который может пройти только ребёнок лет пяти.
Или собака.
— Не знаю, зачем оно тебе, псина, но никому другому я бы его не доверила, — потрепав Пса по голове, Ника разворачивается и запирает чёрный ход. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
И уходит, запирая и эту дверь за собой.
Пёс знает. Псу слишком мало осталось, чтобы терять время на поиски нужного ему существа в этом мире, а значит, приходится идти на крайние меры.
***
Он проходит в тоннель и попадает в эту же самую антикварную лавку: правда, выглядит она гораздо новее и аккуратнее, меньше мусора, всё куда более ухоженное.
Из соседней комнаты доносится тихий писк: Пёс толкает дверь носом и пробирается в небольшую комнатку, в которой лежит матрасик, а на нём, свернувшись, лежит худая беспородная собака, вылизывающая пятерых пищащих щенят. Рядом с ней — тёплые грелки, бутылочки с молоком и полотенца.
Вокруг груды стульев, старое потрёпанное кресло, свёрнутые в рулоны ковры: заброшенная комната, про которую, судя по всему, вспоминают только тогда, когда надо что-то куда-то убрать.
Один щенок отползает в сторону, повиливая крошечным хвостиком, и с заинтересованным писком поднимает мордочку на Пса. Пёс только прижимает уши и нежно, непривычно нежно лижет щенка в носик, чувствуя, как внутри всё сжимается в комок и стягивает грудь. Аккуратно подтолкнув щенка носом обратно к матери, он подходит ближе и ложится рядом.
— Ты всё же вернулся, — тихо фыркает собака, слабо виляя хвостом. Пёс тихо скулит и тычется носом в её шею, чувствуя, как сжимающая душу тоска захлёстывает с головой, когда та принимается вылизывать его уши и морду. — Я так скучала по тебе...
— Я не могу остаться здесь надолго, — скулит Пёс, отчаянно стуча хвостом по полу. — Мне пора уходить... Не только отсюда. Совсем. Вслед за тобой.
— Ты пришёл за советом, Пёс, так? — она растягивает губы в искренней собачьей улыбке и вдруг заходится в кашле. Тот самый активный щенок подполз ближе к морде матери, принялся её вылизывать, поскуливая и пытаясь поддержать её. — Видишь? Вот поэтому тебя и выбрали. Самый активный, самый небезразличный. Если найдёшь такого — не отпускай от себя далеко.
В соседней комнате послышалось дребезжание: Пёс резко вскакивает на лапы, понимая, что тоннель в его время закрывается.
— Мне пора идти, — виновато скулит Пёс, поджимая хвост и отступая к двери. Собака понимающе кивает и без сил роняет голову на матрасик.
***
Несколько секунд спустя Пёс уже стоит в своём времени, опустив морду и поджав хвост. Ника заглядывает в комнату, вздыхает и отпирает дверь в ту самую комнатку, где лет пятнадцать назад лежала ощенившаяся собака. Там всё было по-прежнему: тот же матрасик, те же стулья, ковры... даже кресло осталось на том же месте. Он подходит к матрасику на подкашивающихся лапах, ложится на него, поднимает морду к потолку и издаёт долгий, протяжный вой, настолько неизбывно-тоскливый, что у Ники в соседней комнате сжимается сердце.
Пёс набирает воздуха в грудь и снова воет, закрывая глаза и прижимая уши к голове, выкрикивая в пространство всю свою внутреннюю боль и невольно вспоминая, как выл своим детским писклявым голоском пятнадцать лет назад на этом же самом месте, когда умерло самое дорогое ему существо.
После чего он стал следующим Хранителем Города. Он не хотел этого, но стал им, как только ему пришлось жить одному на улице.
Пёс вжимается всем телом в матрасик и втягивает в себя едва заметный запах молока и собачьей стайки. Часто моргает, избавляясь от скапливающихся в глазах слёз. И тихо скулит перед тем, как провалиться в глубокий сон:
— Я скучаю, мама.
*********************
Наши животные или доброта спасет мир .
#рассказы