ВВС Красной Армии действовали по-прежнему значительно активнее противника над важнейшими участками Западного фронта. Отмечая сильные удары с воздуха, штаб 4-й германской полевой армии признавал серьезный урон, понесенный немцами на дорогах Гжатск — Вязьма и Вязьма — Юхнов, потребовал 24 января от командования 8-го авиакорпуса усилить истребительное прикрытие района Вязьмы. Здесь действовали группы II и IV/JG51. В тот же день одержал 45-ю победу лейтенант Б.Галлович (B.Gallowitsch) из последней части и летчика наградили «Рыцарским Крестом». А командир группы II/JG51 оберлейтенант Х.Грассер (Н.Grasser), получивший ранее столь высокую награду, сам был сбит в воздушном бою, но сумел вернуться к своим. Грассер оказался среди тех немногих асов, кто дожил до окончания войны и одержал более 100 побед. Большие усилия затратили немецкие летчики на ведение разведки. Они часто появлялись над участками железной дороги Тула — Горбачево. 24 января разведчики смогли обнаружить сосредоточение советских танков у станции Теплое (65 км южнее Тулы) и передвижение маршевых колонн на северо-запад. Командир «2-го тактического соединения» генерал М. Фибиг, переодетый в форму майора люфтваффе, вылетал на разведку на Не111, лично наблюдая за продвижением передовых советских отрядов. Вывод с фронта на отдых и пополнение 38-й раз, экипажи которой добились существенных успехов в получении разведывательной информации, лишил советское наземное и авиационное командование оперативных данных о противнике. Многие передвижения вражеских войск в тактической зоне обороны перестали фиксироваться. Можно предположить, что наши штабы больше интересовались глубоким тылом немцев. После нескольких неудачных попыток 24 января экипажу лейтенанта А. Попова из 2-го дальнеразведывательного полка удалось тщательно об-следовать район Смоленска. Он подошел на Пе-2 к старинному русскому городу с запада на высоте 200 м, а когда пролетал над одним из аэродромов, то выпустил шасси, имитируя посадку. Разведчику удалось сфотографировать объекты и благополучно вернуться.После обработки пленки выяснилось: на аэродроме Смоленск-северный базировалось до 80 неприятельских самолетов, главным образом двухмоторных, а на железнодорожной станции находилось 33 эшелона (всего более 460 вагонов). Кроме того, в районе города складировалось многочисленное имущество наземных войск и авиации, в котором не нуждались передовые части. Не являлось секретом, что вопросы снабжения армии стояли на видном месте в гитлеровской ставке — количество обнаруженных автомашин и других транспортных средств выражалось четырехзначными цифрами. Хотя немцы усилили ПВО крупных автомобильных и железнодорожных узлов, уделили значительное внимание их маскировке, 25 января последовала серия успешных дневных и ночных ударов частей дальнебомбардировочной авиации по целям в Смоленске. Известно, в частности, что на аэродроме Смоленск-северный серьезные потери понесли Ju52 группы KGrzbV105.26 января немецким техникам и механикам удалось подготовить к вылету несколько машин из соединения генерала Фибига. Их решили задействовать в помощь войскам 4-й армии, отражавшим советские атаки вдоль дорог юго-восточнее Юхнова. В этом районе наши зенитки подбили машину фельдфебеля Г.Ревера (H.Roewer) из II/KG3 и горящий Ju88 совершил вынужденную посадку около Люд- ково (неподалеку от шоссе Юхнов — Рославль). Раненый летчик, награжденный впоследствии «Рыцарским Крестом», с членами экипажа скрылся в лесу от преследования кавалеристов.

В ночь на 27 января немцы зафиксировали «оживленные действия советской авиации», особенно над южным флангом группы армий «Центр». Утром этого дня командованию 8-го авиакорпуса также удалось активизировать работу своих самолетов. Советские посты ВНОС сообщали о 100 и более пролетах в сутки германских машин над войсками 33-й, 43-й, 50-й и 10-й армий. Агентурная и воздушная разведка Красной Армии отмечала сосредоточение большого количества самолетов на аэродромах Смоленска, Витебска, Орши, Шаталово — там базировалась бомбардировочная авиация 8-го авиакорпуса. Так, в Витебске находилось с 27 января не менее 100 — 150 самолетов, преимущественно двух- и трехмоторных. В последние пять дней января немецкие самолеты регулярно подвергали ударам колонны автомашин и повозок на подходе к линии фронта. Отчет штаба ВВС Западного фронта подчеркивал, что при низкой облачности вражеские самолеты на высоте до 25 м — чего ранее не отмечалось — неожиданно выскакивали из-за вершин деревьев. Они сбрасывали мелкие осколочные бомбы SD-1 и SD-2, или средние фугасные бомбы со взрывателями замедленного действия, попутно обстреливая цели из бортового оружия. «Заслуживает внимания быстрое изменение способа и высот нападения в зависимости от условия прикрытия нашей истребительной авиацией, — обобщал в отчете начальник разведывательного отдела штаба ВВС фронта подполковник А. Васильев. — Если истребители патрулируют на высотах 1500 — 2000 м, то противник атакует на бреющем, и наоборот». Начиная с двадцатых чисел января заметно возросла активность одноместных истребителей, прежде всего эскадры JG51. «Мельдерсовцы» все чаще вылетали с бомбами под фюзеляжами, участвуя в штурмовках. Также бомбили и обстреливали советские войска части, вооруженные Bf110. Немцы считали, что наконец-то в конце января люфтваффе удалось достигнуть крупного успеха в борьбе с танковыми частями Красной Армии. Отчасти подтверждение этому можно найти в приказе Г.К. Жукова от 19 февраля, где говорилось о плохом взаимодействии всех родов войск утверждалось, что «перегруппировки [танков] совершаются днем, под ударами авиации и огня артиллерии противника». Однако в других документах, также подписанных Георгием Константиновичем, уточняется: большинство потерь танков в январе было вызвано плохо подготовленными маршами, неумелым использованием техники, низким качеством ремонта. На научно-технической конференции Главного артиллерийского управления, состоявшейся весной 1942 г., приводились факты безуспешных атак, выполнявшихся неприятельскими самолетами. Так, 23 января колонну из 22 танков бомбило до 24 Ju88, которые двумя эшелонами выполнили по два захода. Около двух часов «юнкерсы» с пологого пикирования, с высот около 600 м сбрасывали бомбы калибра 50 и 250 кг. Хотя противодействия ввиду отсутствия там истребителей и зенитных средств организовано не было, ни одного прямого попадания немцы не добились. В другом случае одиноко застрявший КВ в течение двух дней подвергался ожесточенным налетам — не менее 60 атак совершили Ju87, Ju88, Не111, но не смогли даже повредить танк. Кстати, и советские летчики не добились значительных успехов при атаке немецких танков, хотя в сводках указывалось немало уничтоженных. Если в декабре 1941 г. противник вынужден был поспешно отступать крупными колоннами, не имея возможности организовать планомерный отход и часто нес неоправданные потери из-за отсутствия ПВО, а также из-за перебоев с поставками горючего, то в январе 1942 г. большинство танков немцы потеряли от огня артиллерии, при подрыве на минах, в результате использования пехотинцами ПТР, гранат, бутылок с зажигательной смесью. Как заявил попавший в плен инженер 1-й танковой дивизии, «случаи вывода из строя танков от ударов русской авиацией единичны». Летчики люфтваффе действовали не всегда результативно, но уверенно и целенаправленно. Многие истребительные авиаполки ВВС Западного фронта понесли потери в воздушных боях и от обстрела зенитной артиллерией. 27 января противнику удалось нанести также ряд эффективных ударов по советским аэродромам южнее и восточнее Калуги. На посадочной площадке 20-го иап 146-й сад сгорел один Як-1, оказался поврежден другой; смертельное ранение получил командир части майор А.Г. Стариков, незадолго до гибели награжденный орденом Ленина. Из 20 истребителей, с которыми полк начал в конце октября бои под Москвой, в строю осталось теперь только три Як-1. В схватке над аэродромом Перемышль (в 27 км южнее Калуги) «сто десятые» сбили два ЛаГГ-3 командира и политработника эскадрильи 168-го иап — майора И.Д. Лукьяненко и старшего политрука П. Рогожкина, которые погибли. Пострадали и другие части 10-й сад. Но и немецкие штурмовки не остались безнаказанными. 27 января неподалеку от Сухиничей огонь с земли поразил Bf110 командира I/NJG4 капитана В. Шписа (W.Spiess). Ветеран Испанской кампании, он увеличил за время боев на Восточном фронте счет с 10 до 20 побед, сформировал здесь первую группу ночных истребителей (хотя она действовала преимущественно днем). Незаурядный летчик посмертно был награжден «Дубовыми листьями» и получил очередное воинское звание «майор». На левом крыле Западного фронта соотношение потерь оказалось далеко не в пользу советских авиаторов. Когда 146-ю и 10-ю сад переформировали соответственно в ВВС 49-й и 50-й армий, то в них осталось по 10 — 12 исправных машин. Принимая доклад командира авиационной дивизии об укомплектованности полков, командарм-49 генерал И.Г. Захаркин не смог скрыть разочарования: «Название дали вам громкое — ВВС армии, а самолетов в них — кот наплакал…»