Не оставлю тебя

— Ты знаешь, я тут подумал…
Начало было интригующим.
Женя внимательно посмотрела на Вову и замерла в предвкушении чего-то волнительного.
— А не завести ли нам…
«Ребенка!» — мысленно продолжила Женя речь возлюбленного. Это было логично, учитывая, что они сейчас разговаривали не за чашкой чая на кухне.
— Собачку!
— Собачку?
— Ну да. У Димона собака есть. У Юрки Крапивина есть. Даже у Лешки. А я что, лысый?
— Вроде нет, — задумчиво провела Жена по его мягким, приятным на ощупь, волосам.
«Только вот у Димона, Юрки и даже у Лешки дети есть уже. А мы с тобой всё тянем-тянем…».
— В общем, я решил! Хочу себе хаски! — с гордостью заявил Вова и посмотрел, как отреагирует Женя

Навязчивое предупреждение. Рассказ

Настроение было приподнятое. Марина собиралась к друзьям на дачу. Будет вся их компания, две её подруги Маша и Лиля, а самое главное - будет Антон.
Антон ей давно нравится, и она ему тоже. И у Марины есть предчувствие, что именно там, на природе, в романтичной обстановке, Антон ей признается в своих чувствах.
Она положила в сумку свой любимый цветасный сарафан. На даче будет к месту его надеть и волосы заплести в косу.
Марина быстро натянула джинсы и худи, не опоздать бы на электричку. Они все вместе договорились ехать, она дорогу на дачу не знает.
В последний момент Марина что-то вспомнила, забежала в комнату и кошка Бася кинулась ей прямо под ноги.

Злой Кузя

Переноска стояла на заднем дворе маленького деревянного дома, в нем располагался приют для бездомных кошек. Бедный провинциальный приют, который содержали энтузиасты.
Но сейчас, вечером, он был закрыт, а переноска оставлена просто у дощатого забора, видимо, в надежде, что утром сотрудники заберут кота.
Кузе было страшно, тесно и душно. Он оскалился, хотел зашипеть еще громче, но что-то подсказало ему:
«Лучше не шуметь, затаиться…»
Кузя решил экономить силы и, если что, без боя не сдаваться. Он зорко смотрел сквозь прутья желтыми, как леденцы, глазами, прижавшись боком и хвостом к холодной переборке своей переносной клетки, которую, к слову, терпеть не мог, – но это было послед