Жизнь и смерть в чужих телах.

За годы своей жизни я многократно сталкивалась с необъяснимым явлением: когда засыпала, то невольно переносилась в чужие тела и проживала отрывки чужих жизней и смертей. Каждое такое погружение в чужое тело было непредсказуемым и приходило, как внезапный вихрь. Стоило только сомкнуть глаза и уснуть как реальность распадалась, и я оказывалась в ином теле, в иной судьбе, познавая как отдельные мгновения, так и её конец, зачастую страшный, ужасный, наполненный мучениями и страданиями. Без предупреждения, без моего ведома и согласия я переходила из тела в тело. Как будто сама жизнь, играя по своим непостижимым правилам, позволяла мне на краткий миг прожить чужую судьбу. Это были моменты шокирующего, обжигающего опыта, от которого не сбежать и не спрятаться, от которого не проснуться по собственному желанию. И каждый раз я словно вновь рождалась, погружаясь в чужое и неведомое "я", не имея возможности остановить происходящее. Сначала это было ошеломляюще и безумно страшно, а после — словно новое открытие за гранью чего-то привычного, потрясающее мой собственный мир до глубины души. Кажется, что само время разлетается на куски, как разбитое зеркало, когда чужое дыхание становится твоим собственным, а чужая смерть — твоей неотвратимой правдой…
Этот рассказ сейчас не просто попытка заглянуть в ту загадочную часть неведомого, которая приоткрывается всякий раз, когда душа, словно блуждающий в ночи странник, меняет тело, чтобы увидеть, почувствовать, испытать, понять или восстановить справедливость. Это робкое приглашение для вас перейти со мной заветную черту и побыть рядом, посмотреть на все моими глазами пока я буду в чужом теле. Этот рассказ — попытка передать все то, что я видела и ощущала, те загадочные, пугающие и завораживающие эпизоды, где обнажались глубины чужой боли, чужого бытия, где я на некоторое время стала частью чужой тайны и смерти.
Глава 1.
Тая долго не могла уснуть, металась в постели, а мысли, словно беспокойные волны, накатывали одна за другой, разбивая сон на мелкие осколки. Образ мужчины, приходившего вчера вечером на прием, не отпускал, оставляя в душе глубокий, болезненный след. Его взгляд — мрачный, холодный, безжалостный, словно тёмные бездны, — пронзил её сознание сотнями невидимых игл. Эти глаза поселились в памяти, лишая покоя. Но ещё сильнее в душу вонзились слова признания Михаила, звучавшие в голове как гулкий набат:
— Да, я убил её. Убил! Убил!..
Эта исповедь, тяжёлая и зловещая, словно ядовитый туман, заполнила комнату. Энергетика, которой обжигала, проникая в самую суть Таи, оплетая душу чёрными корнями, которые вытесняли последние крупицы умиротворения.
И когда наконец-то получилось сомкнуть глаза, сон не наступил, а просто обрушился, как непроницаемая, тяжелая завеса. Ночь окунула в густую тишину, такую плотную, будто это были сумерки перед бурей. Женщина погружалась в вязкую тьму, а тело наливалось странной тяжестью. Сознание, словно воронка, унеслось в темноту, увлекая за собой как в бездонную пропасть. В последний миг Тая ощутила, как исчезает сама и растворяется в этом черном потоке и вместо долгожданного сна и покоя её встретил липкий, густой мрак, тягучий и гнетущий.
И вдруг, с ужасом ощутила себя в незнакомом месте! Это уже не её кровать и дом… Вместо мягкой постели под спиной оказалась холодная, грубая поверхность. Пальцы нащупали что-то твёрдое, покрытое грубой тканью, и это прикосновение заставило вздрогнуть. Дрожь пробежала по телу, дыхание стало прерывистым. Она открыла глаза попыталась подняться, но слабость накрывала, как плотное одеяло. Воздух, казалось, был густым, отравленным — каждое движение давалось с трудом, каждый вдох напоминал борьбу.
Сердце гулко билось в груди, сотрясая тело, будто вот-вот разорвёт изнутри. Тая с изумлением осмотрелась вокруг, цепляясь взглядом за смутные очертания в надежде понять, где оказалась и что происходит. Всё было пугающе чужим! Стены комнаты, тусклый свет лампы, затхлый запах, поднимающийся будто из подвала, и угрожающая тишина. Тени, дрожащие на стенах, напоминали зловещие лица, застывшие в безмолвной угрозе. Всё это несло с собой страх — липкий, и гнетущий, сводящий с ума. Тая с трудом приподнялась, ощущая каждое движение, как нечто чуждое, словно тело сопротивлялось и потеряло управление. Пальцы дрожали, как у марионетки, и казалось, что они ей не принадлежат. Склонившись, посмотрела удивленно на руки, и дыхание моментально сбилось от ужаса. Это были не её руки!!! Худые, с тонкими пальцами, изрезанные и покрытые ссадинами, они выглядели совсем иначе — незнакомыми и пугающими.
С диким страхом она нащупала свое лицо, но и оно было другим! Всякий раз, как пальцы касались кожи, сердце сжималось, будто она проверяла реальность кошмара. Под кончиками пальцев ощущались опухоли, шрамы и царапины. Щёки были впалые, скулы острые, а губы потрескавшиеся, с засохшей кровью.
Тая медленно повернула голову и, затаив дыхание, увидела в тусклом свете большое зеркало на стене. Оно было старым и треснутым, как будто само испугалось отражать то, что происходило раньше в этой комнате… Она встала, преодолевая дрожь, и, шатаясь, подошла ближе. Словно зыбкая тень приблизилась к зеркалу и, взглянув на отражение, в изумлении и ужасе вскрикнула…
Из мутной поверхности на нее смотрела чужая женщина. Молодая, но измождённая, с растрёпанными тёмными волосами, свалявшимися в пряди, с синяками и ссадинами, покрывающими шею, плечи, руки. Кожа была бледная, почти серая, словно давно не видевшая солнце, а на губах запекшаяся кровь — свидетельство боли, которую тело переживало до этого.
— Это... не я... — голос Таи прозвучал хрипло, надломлено, будто бы даже он изменился. Отшатнулась в ужасе назад, но отражение следовало за ней. Руки — эти чужие, изувеченные руки — судорожно схватили себя за грудь, за плечи, словно пытались разорвать невидимые цепи.
— Нет! Это не я! Не может быть! Господи, этого не может быть! — закричала женщина, но голос разносился эхом, словно в пустой комнате. Сердце бешено колотилось, будто хотело вырваться из груди, чтобы доказать, что и оно принадлежит другому человеку…
Тая снова взглянула на отражение, надеясь увидеть себя, но увы, только лицо чужой женщины из зеркала продолжало смотреть пустым, замученным взглядом. Эти глаза... даже они были чужими. И в тот момент ужас нахлынул волной, от которой невозможно было укрыться.
— Я… я в чужом теле!!Кто я? Господи, Господи, кто я??? — шёпот слетел с дрожащих губ, как признание неизбежного.
В голове крутилась мысль, что это тело — теперь стало тюрьмой... Она была пленницей, запертой в чьей-то оболочке, изувеченной и истерзанной. Женщина ощутила, как этот страх подступает к горлу, словно давит и душит. Собственное "я" кричало внутри, пытаясь вырваться, но тело не слушалось. Тая провела дрожащей рукой по лицу, и ощущение липкой крови на пальцах заставило содрогнуться.
Мир вокруг стушевался. Было только это зеркало, этот кошмарный образ и осознание неизбежности, от которого не убежать. Потому что этого не дали бы это сделать стены…Стены чужого тела!!!
Поток мыслей вдруг прервал звук чьих-то шагов. Тяжелые и отчетливые они гулко звучали в коридоре медленно приближаясь и каждый шаг как набат ударял волной страха в грудь обезумевшей от страха женщины. Опасность ощущалась уже очень близко, хотя мучитель еще не вошел, но его зловещая энергия проникла в комнату раньше, чем открылась дверь. Тая замерла, прислушиваясь… парализующий до дрожи страх поглощал все вокруг.
С отчаянием загнанного зверя начала метаться по комнате, будто надеясь найти выход и спасение, хотя понимала, здесь спасения нет! Комната, казавшаяся тесной и зловещей, теперь окончательно превратилась в смертельную ловушку.
И тут дверь с грохотом распахнулась.
На пороге стоял мужчина. В его облике было что-то звериное, а губы искривила зловещая усмешка, от которой кровь стыла в жилах. Тая мгновенно осознала, что это уже не просто кошмарный сон, это сейчас реальность и что не избежать драмы пребывая в теле жертвы, судьба которой уже была предрешена. Сейчас она — женщина, которую этот изверг пришел добивать, и Тая вынуждена, очевидно, тоже пережить эту смерть в чужом теле... Мужчина шагнул вперед, и несчастная почувствовала, как волна страха захлестнула так сильно, что ноги стали ватными и ослабли. Каждый шаг преследователя приближал к трагической развязке и бездне… Хотелось кричать, молить о спасении, но голос предал, застряв комом в горле, а на губах замерли лишь бессвязные, рваные звуки. Взгляд этого страшного человека был холодным, безжалостным, полным презрения, и не оставлял места сомнению — он пришел чтобы забрать чужую жизнь. Как будто эта жизнь была всего лишь вещью, обузой, от которой нужно избавиться. В его руке блеснул нож. Лезвие поймало тусклый свет лампы, и этот зловещий отблеск заставил Таю отшатнуться.
Мерзавец остановился на мгновение, явно злорадствуя, а затем снова продолжил свой путь. Эти шаги были медленными, вальяжными и уверенными, с чувством превосходства и наслаждения каждым мгновением своей власти. Жертва инстинктивно сделала шаг назад, спиной наткнувшись на стену. Бежать было некуда...
Тая закрыла глаза, но ужас не исчез. Пленницей не только чужого тела, но и этого кошмарного момента не пожелала бы и врагу, но единственное, что осталось в ее власти — часть собственного разума и мыслей. Попыталась сосредоточиться, найти хоть какую-то лазейку, но уже понимала и знала, что это невозможно.
Мужчина приблизился вплотную. Резко схватил Таю за плечи, сжав их как в тисках, и дернул с такой силой, что тело выгнулось назад. Она почувствовала, как острая боль пронзила мышцы и суставы, а вместе с ней, одновременно, в душе вспыхнул дикий ужас — холодный, леденящий, как ледяная вода, текущая прямо в сердце.
Пленница в чужом теле пыталась закричать, разжать уста, но горло сдавило, и вместо крика вырвался лишь хриплый, едва различимый стон. Паника нарастала, как волна, захлёстывая все внутри. В отчаянии, будто загнанный зверь, обреченная, начала бороться, дергаться, кусаться и царапаться, сдирая ногти до крови. Что есть силы пытаться вырваться из железной хватки. Но эти силы были неравны, увы, и каждое движение лишь сильнее распаляло ярость мучителя.
Психопат, наслаждаясь беспомощностью жертвы, жадно впивался в это измученное лицо взглядом, будто пытался детальнее рассмотреть все признаки отражение страха и страданий на нем. Для него это была игра. Этих страданий и боли показалось недостаточно и смертельный блеск ножа пронзил тусклый свет комнаты, и Тая ощутила первую вспышку боли в области груди. Лезвие вонзилось в плоть, пронзая кожу, словно раскалённая линия, обжигая изнутри. Женщина согнулась, содрогаясь от боли, но монстр не планировал останавливаться на этом... Раз за разом, это чудовище в человеческом обличии, наносило удары в разные части и без того истерзанного ранее тела. Каждый новый порез разрывал женскую плоть, отправляя волны агонии, от которых сознание, казалось, трещало по швам. Кровь горячими ручейками устремилась вниз, пропитывая ткань разорванного платья и стекая на пол. Казалось, что она тает и растворяется в этом багровом потоке…
Изверг убивал с пугающей медлительностью, словно хладнокровный палач, наслаждаясь муками, каждым сдавленным всхлипом и стоном, каждым новым рваным вдохом. Движение ножа было выверенным, хорошо рассчитанным. Глаза убийцы холодные, как ледяные бездны, оставались бесстрастными, пока нож вонзался всё глубже.
Тая чувствовала всё каждой клеточкой. Несчастная, случайно оказавшаяся в этом теле, была его частью, проживала каждую вспышку боли, каждую секундную агонию, но при этом оставалась узницей своего разума и понимала, что умирает. Они были сейчас одним целым с этой женщиной, чья жизнь таяла под ударами ножа, и чья жизнь сейчас по капле утекала из тела. И уже все смешалось и было непонятно кого в действительности убивают сейчас — эту незнакомую женщину, в теле которой оказалась этой ночью Тая, или ее саму.
Мир как будто замер и оглушил своим равнодушием к происходящему, когда женщина вдруг услышала далекий, приглушенный звук часов. Где-то, будто в другом мире, часы начали отбивать полночь. Каждый удар отдавался глухим эхом в сознании, отмеряя последние мгновения жизни.
— Это конец, конец…ну вот и всё…так просто умирать… — промелькнуло в её голове.
Холодная тьма начала подниматься изнутри, затапливая всё. Боль становилась размытым фоном, тело больше не реагировало, а сознание постепенно уходило в пустоту. Но что-то внутри Таи продолжало сопротивляться, цепляясь за каждую каплю жизни, за каждую оставшуюся в голове мысль. Пленница умирала, но не хотела сдаваться без боя, однако тело дрожало и ноги уже не слушались, истекая кровью, она начала оседать. Мужчина схватил ее за горло, пальцы были холодными и безжалостными, как когти хищника терзающего свою добычу. Тая чувствовала, как он сжимает все сильнее, как с каждым мигом жизнь уходит, как легкие бьются впустую отчаянно, пытаясь схватить воздух, которому не суждено достигнуть цели. Мир вокруг сузился. Образы прошлого мелькали перед глазами, как обрывки чужих, потерянных воспоминаний: солнечные дни, лица умерших родных, моменты радости и счастья, которые казались теперь далекими и нереальными. Несчастная жертва, в чужом истерзанном теле, ощущала, как легкие буквально разрываются в попытке сделать хоть один вздох…и тут хватка внезапно ослабла и женщина, упала к ногам мучителя. Сознание гасло, но еще смогла ощутить, как он, быстро схватив ее за волосы, и тормошил. В последний раз, открыв залитые кровью глаза, несчастная мученица увидела, что убийца сидит рядом. Лицо, изуродованное злобой и безумием, все ближе и ближе нависало над ней… И тогда выдохнув последние разы воздух из груди вперемежку с кровавой пеной она чуть слышно прошептала: «Будь ты проклят». И тут же руки изверга, пришедшего в бешенство от этих слов, снова сомкнулись на ее шее. Холодная тьма начала подниматься изнутри, затапливая все... Несчастная страдалица не могла уже видеть, как этот нелюдь склонился, заглядывая в глаза как бы пытаясь уловить последние признаки жизни, которой лишил жертву прямо здесь и сейчас. А Тая, находясь в чужом теле, прошла во сне вместе с ней семь кругов ада подвергаясь истязанию садиста. Того самого жестокого убийцы и садиста, которого из-за перенесенного страха и ужаса так и не узнала в этом сне…
Пленница вдруг почувствовала, как неведомая сила резко дернула и вырвала ее из чужого тела, и стала стремительно поднимать куда-то вверх. Она летела на бешенной скорости, не разбирая дорог, по какому-то длинному тоннелю прочь от этого страшного места. Еще несколько мгновений и с диким криком женщина очнулась в своей постели…
С ужасом подскочила, еще не осознавая, что в полной безопасности. Кожа была холодной и липкой от пота, в голове стоял шум как эхо пережитого кошмара. Самое страшное, что на своем горле кажется еще ощущались холодные костлявые пальцы того мужчины из сна. Женщина сидела на кровати, сжимая руками горло, как будто пытаясь стереть ощущение чужих пальцев, оставшееся после сна. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Осознание того, что уже дома и в своем теле не приносило облегчения. Всё внутри дрожало — не от холода, а от осознания пережитого, от кровавого кошмара свидетелем и участником которого стала. Глаза метались по комнате, ища подтверждение реальности, а руки инстинктивно ощупывали собственное лицо, плечи, шею. Это моё тело, моё... не ее — мысленно убеждала себя Тая, но ощущение чужого страха все еще давило и не отпускало. Казалось, что этот страх въелся даже в кожу, и пропитал сознание.
Тая прижала руки к лицу, пытаясь собрать мысли. Но образы того кошмарного сна не отпускали: лицо умирающей женщины, раны, ощущение острого лезвия, запах крови и затхлого воздуха — всё это возвращалось в мельчайших деталях. Лицо убийцы-мучителя... Стоило только подумать об этом, как сердце мучительно сжалось от страха и ужаса… Зловещий блеск его безумных глаз врезался в память так сильно, что казалось будто это чудовище до сих пор находится рядом.
Пелена сна вдруг начала спадать и начали всплывать новые воспоминания. Этот взгляд... эти глаза... Это было невозможно, но Тая не могла ошибиться. Она узнала их!!!
— Михаил, — выдохнула шёпотом, дрожащим голосом. Руки застыли на лице, а разум захлестнула волна ужаса. Вне всяких сомнений это был он!! Мужчина, который пришёл в её кабинет вчера вечером…Трагические воспоминания мгновенно вернули Таю в события прошлого вечера, разложив их по полочкам в голове…
Глава 2.
Дождливый осенний вечер не предвещал ничего особенного, когда в дверь кабинета экстрасенса вошёл мужчина, погруженный в свое отчаяние. Он пересек порог с неуверенностью и страхом, которые я постоянно видела в глазах многих побывавших здесь до него. Поникший облик и затравленный взгляд выдавали в нем глубоко несчастного и страдающего человека. Долгие годы непонятных болезней постоянное невезение и ощущение что жизнь развалилась на куски — вот что привело его сюда, во всяком случае, так объяснил Михаил по телефону желание попасть ко мне на прием.
— Присаживайтесь, - сказала я спокойно, но властно.
Михаил сел напротив, хоть и старался держаться, но руки предательски дрожали.
Шляпа с большими полями скрывала глаза, как будто он пытался защититься от моего проницательного взгляда. Однако было достаточно пары секунд чтобы успеть увидеть в этих страшных глазах тьму, которую даже не осознавая, посетитель принес с собой. Стало сразу понятно, что это не простой, обычный клиент, который ищет ответы на житейские вопросы. Вместе с Михаилом в кабинет проникло нечто опасное, что исходило из его сущности, словно тягучий черный дым. И это ощущение опасности моментально включило во мне сразу все инстинкты, потому как был сильный диссонанс того как выглядит человек и что от него исходит. Ошибиться было невозможно! Казалось, весь этот несчастный и сгорбленный вид, вкрадчивая речь, были каким-то маскарадом, не соответствовали тому, какая информация уже пошла по этому посетителю.
На мгновение я прикрыла глаза и позволила себе погрузиться в чужую энергетику, чтобы считать информацию, которая скрыта от обычных людей и перепроверить правильность своих выводов. Или, говоря простым языком, чтобы услышать и увидеть с чем пришел Михаил.
— Я пришел узнать о своей жизни и узнать будущее, - начал посетитель. - И почему мне так не везет, тяжело болен, и врачи не могут понять, что со мной. Прошелся по многим целителям и экстрасенсам, колдунам и знахарям, но никто не может мне помочь и сказать в чем причина. Некоторые из них просто не хотели даже говорить со мной, не объясняя причин. Помогите мне, - последние слова прозвучали тихо, почти жалобно.
В воздухе повисла пауза. Боль, страх, скрытые тайны, которые он не решался озвучить, — всё это бурлило уже вокруг, создавая удушливую атмосферу. Но за всем этим ощущалась страшная истина: передо мной сидел человек, который уже давно не принадлежал себе. Пустая оболочка бренного тела была лишена души. Как будто ее давно вынули… И это было удивительно, потому как не часто встречаются в практике такие случаи. И если душа «вынута» на это есть всегда серьезные причины…
— Погадайте мне… или как вы это делаете? - добавил Михаил безнадёжно, с отчаянием, которое больше не пытался даже маскировать и первый раз за время визита поднял голову и посмотрел мне в глаза.
Я пристально смотрела на этого странного посетителя, чувствуя боль и напряжение и то, что Михаил дико боится услышать вердикт. И прежде, чем успела что-то сказать в ответ, в моей голове неожиданно раздался тихий, уставший женский голос, как будто кто-то шептал в ухо и вкладывал нужную информацию:
-Это не болезнь - это из-за моего проклятия. Скажи, что он это заслужил! Голос, был столь реальным, что казалось, доносится из самого пространства, откуда-то из углов комнаты. Каждое слово обжигало, наполняя сознание образами, которые невозможно было просто проигнорировать. Ощущалось дикое нервное напряжение, висевшее в воздухе. Страх, в ожидании ответа, кажется окончательно парализовал мужчину. И снова мне не дали даже открыть рот и начать говорить, потому что голос в голове зазвучал, словно обжигая уши каленым железом, более требовательно и настойчиво:
-Скажи, что он это заслужил!!! Говори же!. -Все ваши проблемы из-за давнего проклятия, - произнесла я, внимательно глядя на посетителя.
Михаил вздрогнул и дернулся как от удара плетью. Немного помолчав, спросил, пытаясь скрыть дрожь в голосе:
-Какого проклятия?
При этом опустил голову вниз, как будто груз вины давил на плечи. Глаза, спрятанные под тенью шляпы, расширились, а руки вцепились в подлокотники кресла так, что костяшки пальцев стали белые.
— Прокляла женщина, которая считает, что вы этого заслуживаете.
— Кк...какая ж.ж.женщина? – заикаясь, почти шёпотом, спросил Михаил.
— Та самая женщина, которая очень хочет, чтобы вы знали, что несете наказание заслужено!
И прежде чем продолжить говорить в моей голове вновь зазвучало:
-Я Аня - «пропадун» по-вашему (человек, убитый или погибший, тело которого не было найдено). Муж забил меня до смерти… умирала в нечеловеческих муках, а он терзал истекающее кровью тело, резал меня ещё и ещё, а затем задушил. Перед смертью я прокляла его. И сделала бы это снова. Возмездие должно настигнуть «палача.
В груди сжалось так сильно, как будто вместе с этими словами я ощутила всю боль, безысходность и ярость Ани, погибшей от рук человека, сидевшего сейчас передо мной. Образы женщины, возникали перед внутренним взором: лицо, искаженное в предсмертной агонии, изуродованное тело, глаза, наполненные болью и отчаянием, губы, что шептали последние слова проклятия. Перед глазами неслись дальше картинки: окровавленные руки Михаила, держащие нож, звериный оскал. Эти страшные картины шокировали своими ужасающими деталями и не могли оставить равнодушной…
Когда на связь так быстро выходит душа умершего человека, то я имею обязательство передать послание покойного тому адресату, которому это предназначается. В обязательном порядке, чего бы это не стоило! Так положено. Значит, эта душа не зря пришла именно ко мне и есть веские причины на это... Однако, в этот раз, для начала хотелось убедиться в правильности того что буду говорить дальше и решила задать контрольный вопрос мужчине… было сложно это сделать, но собрав всю волю в кулак произнесла:
-Вы убили женщину?
Он замер… На мгновение показалось, что даже перестал дышать. Затем лицо исказилось ужасом. Словно не человек, а какой-то зверь, загнанный в угол, вдруг зарычал и застонал, потом закрыл лицо руками и рыдания прорвались наружу:
— Да! Да! Я убил её! Я убил свою жену!
Эти слова разорвали тишину, как гром среди ясного неба. Комната наполнилась отчаянием, и казалось, даже стены содрогнулись от этого признания. Михаил задыхался от рыданий, лицо было искажено мукой, истерзанное призраками прошлого тело тряслось... Затем поднял голову, и его глаза, полные ужаса и боли, встретились с моими. Вряд ли получится когда-нибудь забыть этот безумный взгляд...
— Я убил жену, - как в забытье шептал мужчина, как будто даже самому страшно было говорить об этом. - Это было много лет назад... Но каждый день с тех пор - ад.
Странный посетитель отвернулся, взгляд упал на темноту в углу комнаты, будто там притаился ещё один призрак прошлого.
— Думал, что смогу это забыть. Что со временем боль утихнет. Но нет… Она не уходит, преследует... - дрожал не только голос Михаила, но и тело, словно готово было вот-вот рухнуть под весом страшных слов.
— Аня… - Михаил судорожно сглотнул, руки вцепились в подлокотники ещё сильнее. - Вижу её повсюду. Лицо... это мертвое и искаженное болью лицо… Глаза, полные ненависти и презрения. Призрак появляется, когда засыпаю и когда просыпаюсь. Давно не могу спать! Стоит закрыть глаза, а она уже стоит рядом с кроватью… смотрит так, что кровь стынет...
Дыхание стало рваным и посетитель с силой провёл ладонью по лицу, будто пытаясь стереть воспоминания.
— Это началось сразу после убийства Ани. Тогда ещё думал, что это просто чувство вины, но потом… Потом начал слышать голос жены, шёпот в темноте. Проклятия, обвинения. Снова и снова звучит: «Заплати за свои грехи. Не найдёшь покоя на земле пока не ответишь за мою смерть».
Михаил внезапно схватился за виски, будто слова жены все еще продолжали звучать в голове:
— Всегда просыпаюсь в холодном поту. Порой кажется, что её руки душат меня во сне. Пытался глушить это алкоголем - бесполезно, легче не становится. Пытался молиться…но Бог не слышит или не хочет слышать. Может не видит должного раскаяния. Призрак хочет, чтобы страдал, и я страдаю, каждую секунду своей жизни!
Мужчина замолчал, голос оборвался на хриплом всхлипе. Комната погрузилась в гнетущую тишину, наполненную лишь тяжелым дыханием убийцы.
— Заслужил всё это, правда? - прозвучало едва слышно. - Я монстр, которому нет прощения…
Михаил тяжело сглотнул, будто каждое собственное слово готово было задушить его за такое страшное признание. Воспоминания продолжали вырывались наружу, словно давно запертые демоны, которым больше не хватало сил оставаться в темноте.
— Жену не просто убил, - голос сорвался, превратившись в болезненный шёпот. - А еще расчленил ее тело.... Чтобы никто никогда не узнал, что произошло, и чтобы не нашли.
Михаил зажмурился, лицо перекосилось от душевной боли, а руки с силой сжались, словно пытаясь удержать невидимый груз.
— Потом замуровал останки в заброшенном колодце за деревней, у старого кладбища… Колодец был таким древним, что о нём никто и не вспоминал… Никому даже в голову не пришло бы искать ее там.
Мужчина провёл рукой по лицу, стирая пот и слезы, глаза были полными ужаса и отчаяния.
— А потом… потом врал всем подряд...всем! Родным, друзьям, соседям… Говорил, что жена сбежала с любовником... Это было удобно, - горькая усмешка скривила губы, но быстро исчезла, оставив на лице лишь мучение. - Никто не стал бы её искать. Ведь у Ани никого не было. Никакой поддержки. Ни семьи, ни близких. Я знал это... и этим умело воспользовался и стал изображать обиженного и брошенного мужа.
Михаил затрясся, как будто в одночасье навалился весь тот груз, который годами пытался игнорировать. Голос становился тише, почти беззвучным:
— Убил и забрал у Аньки даже память... Лишил права на правду, на то, чтобы её хоть кто-то помнил или оплакивал… Никто не искал сбежавшую, потому что сделал всё, чтобы её забыли. Но… она не ушла, дух покойной всегда здесь. Смотрит на меня из темноты. Ждёт, когда сломаюсь окончательно.
Мужчина закрыл глаза, стиснув зубы так сильно, что челюсть едва не хрустнула. Голос сорвался на крик:
— Это больше невыносимо! Пытался убежать от всего, но это всегда возвращается, следует по пятам, не оставляет в покое.! Как тень, как призрак, которому нет покоя пока проклятие не сработает! Это живёт во мне! Некуда бежать и некуда скрыться! Везде вижу тень и силуэт Аньки, которая мерещиться в каждой женщине! И от этого ненавижу ее еще сильнее…
Посетитель сжал голову руками, как будто хотел вырвать эти воспоминания, которые стали частью кошмарной жизни… Той самой частью, которую нельзя просто стереть, как ни старайся.
— Заслуживаю это… Конечно... Заслуживаю всё. И смерть была бы слишком лёгкой карой… Но больше не могу… - Он задыхался, подняв глаза полные слез добавил. - Вижу жену каждый день. Каждую ночь… живу в этом кошмаре. И не знаю…не знаю, как это прекратить…
Комната погрузилась в гробовую тишину, в которой звучал лишь безмолвный крик о спасении, которое он больше и не надеялся получить. Я смотрела на Михаила, но жалость не находила отклика в моей душе. Его слова и мучения не вызывали сострадания, только презрение. «Человек получает по заслугам,» - эта мысль, как хищник, затаившийся в темноте, скользнула в моё сознание и осталась там, пульсируя на фоне этого рассказа… Те видения об убийстве что пронеслись в моей голове ранее не дали бы усыпить бдительность… Да, вид Михаила мог ввести в заблуждение кого угодно, но не меня... Не об убийстве сожалел этот монстр, а о своей загубленной и несчастной жизни. Не жалел Аню, а ненавидел всеми фибрами души из-за своих страданий… Волк в овечьей шкуре.
И вдруг… снова в голове раздался Анин голос, пронизывающий до глубины души:
-Знаю, ты можешь восстановить справедливость. Помоги обрести покой. Пусть расскажет подробно, где спрятал мое тело… но не верь слезам и раскаянию и не дай ему выйти отсюда живым!!!.
Сердце заколотилось быстрее, дыхание сбилось. Еще бы! Ведь в этом голосе звучала не просьба, а жесткое требование! Аня была незримо здесь, в этой комнате, и её боль и ненависть пульсировали, отзываясь набатом в моих мыслях. Казалось, стены вокруг сжимались, а воздух становился тяжелее, как будто сама смерть вошла сюда и стояла, ждала моего решения.
Я прекрасно понимала и без слов чего хочет не упокоенная душа. Но то, что требовалось, было почти невозможным. Нарушить главную заповедь «Не навреди» не так-то просто. Но сейчас… разве это было зло при этих обстоятельствах? Или это была бы справедливость, законное возмездие? И кто я в этом случае: карающий меч или орудие справедливости? Однако я не высший суд и не имею право карать… Хотя известно всем давно, тот кто способен исцелять, способен также и уничтожить…
Я встретилась взглядом с убийцей, глаза которого были полны ужасного отчаяния, и где-то глубоко внутри них притаился страх, что тайна преступления теперь раскрыта.
— Михаил, - мой голос прозвучал неожиданно твёрдо. - Если хочешь хоть какого-то искупления, расскажи, где тело жены. Где находится тот колодец?
Мужчина затравленно и заискивающе, словно понял, что это конец, кивнул головой. Губы дрогнули.
— Но обещайте… - он прервался, тяжело вздохнув. - Обещайте, что если расскажу, все это перестанет меня преследовать? Поможете?
Во мне шла отчаянная борьба... голос *пропадуна* Ани почти перешедший на крик молил:
-Не дай убийце уйти! Ни одного шага за этот порог. Нет прощения!.
Я сделала глубокий вдох и произнесла:
— Говори, Михаил, не торгуйся! Точка невозврата пройдена. Осталось только одно - рассказать всю правду. Говори же!
И откровения монстра неспешно полились и этот рассказ напоминал холодный, методичный отчёт. Шокирующие детали всплывали одна за другой: как нашел этот колодец, как расчленял тело и как позаботился о том, чтобы никто никогда не нашел тело жены. Он говорил об этом без прикрас, как человек, который давно перестал убегать от своих демонов, но был раздавлен их весом.
Я слушала молча, держа в руках схему, которую этот монстр нарисовал дрожащими пальцами. Тонкие линии пересекались, отмечая путь к старому кладбищу и колодцу, спрятанному за деревней, на опушке леса. Описание было таким детальным и точным, что исключена была возможность ошибиться и не найти потом последнее пристанище погибшей от рук садиста женщины. Когда убийца наконец замолчал, комната снова погрузилась в зловещую тишину. Михаил сидел с опущенными плечами, словно был полностью опустошен. Руки медленно поднялись к лицу, в попытке укрыться от всего мира. В каждом движение чувствовались страх и обреченность.
Шептал, почти не двигая губами:
-Как с этим дальше жить... - не знаю. Да и жизнь ли это?
Слова повисли в воздухе, словно последние тени, сгущающиеся перед рассветом. Казалось, что даже стены не выдержат драмы разыгравшейся здесь.
Голос Ани хоть и не звучал больше, но ощущалось присутствие рядом, заставляя чувствовать, что теперь всё зависит от моего выбора.
Я сидела и смотрела на это чудовище, которое когда-то решило, что имеет право лишить другого жизни, а теперь само оказалось в ловушке, которую создало своими руками. Тело было здесь сейчас, но совесть и человечность в нем давно умерли и душа покинула.
Решительным шагом я направилась к двери, распахнула её так резко, что тишина в комнате взорвалась хлопком. Прохладный воздух ворвался внутрь, словно сама справедливость пришла за душегубом. С презрением, которое он заслужил, произнесла:
— А теперь убирайся отсюда! Господь тебе судья!
Он поднял на меня глаза, полные усталости и опустошения. Ни слов раскаяния, ни оправданий, только тяжёлое молчание. Михаил медленно поднялся с кресла, шаги были неуверенными, словно каждое движение давалось с огромным трудом. Плечи опущены, взгляд потухший… направился к двери, словно приговоренный, готовый покинуть это место и шагнуть в неизвестность.
Но в моей голове снова раздался голос Ани — на этот раз не с просьбой, а с отчаянным криком:
-Не отпускай его! Пусть ответит за мою смерть! Он не должен уйти!.
Ярость Ани вспыхнула во мне, как пламя, разрывая на части душу. В каждом слове было столько боли, что казалось, это раздавит меня. Но поддаться на эти требования не имела права, но зато имела право ходатайствовать перед Богом восстановить справедливость. Стиснув от душевной боли зубы, подняла руку, требуя тишины.
— Хватит, остановись дорогая и немного еще потерпи - прошептала еле слышно, и голос убитой женщины затих так же внезапно, как и появился.
Михаил все еще стоял на пороге, сжав плечи и опустив голову. Дыхание было прерывистым, как у человека, готового услышать свой окончательный приговор на самом страшном суде. И вместо прощальных каких-то слов, сквозь губы, очень- очень тихо полилась моя молитва, обращенная не к нему, а к тому, кто выше нас обоих:
— Упаси нас, Отец, от попыток взять ситуацию в свои руки, ибо месть — Твоя, и Ты воздашь. Господи, о твоей благодати и милосердии просим Тебя и умоляем даровать справедливость, мир и покой всем тем, с кем жестоко и несправедливо обошлись их ближние. Пусть несправедливость и жестокость, с которыми они столкнулись, растворится в твоей великой любви… Пусть в свете твоего сияния мученики обретут вечный покой…
Мой голос был тихим, но каждое слово вибрировало в воздухе, проникая в самые потаенные части души... Я видела, как Михаил с трудом сдерживает слёзы, но не могла позволить ни капли жалости.
— Мы молим Тебя, Господи, исправить всё зло, происходящее в нашем мире, защитить тех, с кем обращаются несправедливо. Я не судья и не палач, и не имею права выносить смертный приговор, но я имею право просить Тебя вмешаться сейчас. Молю восстановить справедливость прямо здесь и сейчас. В смирении склоняю голову и с трепетом ожидаю твоего решения.
Мои руки опустились вдоль тела, почувствовала, как легкая дрожь пробежала по ним. Больше не слышно было голоса Ани, ну а я просто делала то, что должна была сделать.
— Господи, я верю в Твою справедливость, верю, что Ты ответишь на мою молитву и не дашь мне взять грех на душу, вмешиваясь и подписывая смертный приговор. Ты видишь всё и знаешь всё. Тебе решать, что будет дальше.
Михаил поднял глаза, полные страха и надежды, и взгляд встретился с моим. Он хотел услышать, что его простили, но этого не было, да и не могло быть..
- Иди, Михаил, — сказала я наконец, почти безэмоциональным и ровным голосом. - Но помни, что впереди ждёт высший суд, не здесь, а там, где нет лжи и нет места для притворного раскаяния, которое приходит слишком поздно.
Мужчина замер на миг, будто пытался осознать услышанное, а потом шагнул за порог… вышел на улицу поднял воротник куртки, защищаясь от порыва ветра. Задумчиво стоял и смотрел вдаль...Затем достал сигарету и закурил. Постояв еще минуту, решительно шагнул под барабанную дробь дождя, который с остервенением лупил по асфальту.
До машины, припаркованной недалеко, оставалось совсем немного, буквально несколько шагов, когда он, как будто споткнувшись, резко покачнулся и начал падать. Еще мгновение и распластавшееся по земле тело навсегда сроднилось с землей. Он так и остался лежать под дождем у машины в свете желтого фонаря. Со всех сторон на помощь бежали люди, но он уже этого не видел…
И пусть для каждого из вас сейчас будет право решать самому было ли это божьей справедливостью или моим с Аней грехом…
А если бы кто-то из тех людей, стоящих у тела убийцы, вдруг посмотрели в освещенное окно второго этажа, то увидели бы странную женщину, стоящую в одиночестве, но разговаривающую с кем-то, кого они не могли увидеть… И этот кто-то был частью чего-то запредельного, что нельзя было потрогать руками или обнять, но при желании можно было почувствовать сердцем и душой, если они, конечно, у вас имеются…
Эпилог.
Полиция и скорая помощь подъехали к дому почти одновременно. Толпа народа не расходилась, ожидая с любопытством, чем все закончится. В стороне одиноко стояла женщина, крепко сжимая в руках какой-то листок, а потом решительно направилась в сторону полицейских:
-Нам надо с вами поговорить. Немедленно! Это очень важно! P.S,все мои рассказы основаны исключительно на реальных событиях, которые происходят в моей практике работы с людьми. !#АвторТаяФЕНОМЕН