Вот и издательству «Азбука», выпустившему здоровенный том «Все о Ежике, Медвежонке, Львенке и Черепахе» пришлось упреждать книжку разъяснением: «Как Львенок и Черепаха пели песенку? Да так и пели, как научил их писатель Сергей Козлов. Сначала в книжке пели, а потом и в мультфильм перебрались. А откуда взялся мультик про Ежика в тумане? Тоже из сказок Сергея Козлова. Вот бродил его Ежик в тумане, бродил, и получился самый лучший мультфильм в мире. Такие сказки сочиняет Сергей Козлов. И про Тилимилитрямдию - тоже он. А сказок у него видимо-невидимо. И все в этой книге. И все хорошо кончаются».

В отличие от многих аннотаций к книгам – здесь почти все правда. И про Тилимилитрямдию – он, и про перечисленных животных – тоже. И даже «все в этой книге» - правда, и это особенно радует.

Собственно говоря, эта книга - единственное полное собрание детских сочинений Козлова.

И сказки, и стихи, и песенки – все под одной обложкой. На ликование почитателям, которые, надо полагать, уже отчаялись собрать пазл, рассеянный по десяткам книг в ярких обложках. Издают-то Козлова охотно и обильно, но уж больно гомеопатическими дозами - по десятку сказок в книжке. А здесь все – и про Ежика, и про Медвежонка, и про не обласканных экранной славой Зайца, Ослика, Дятла, Филина, Белку Рыжее Солнышко, Муравья, Волка, Кота с банджо и про всех прочих обитателей козловского Леса. Даже про собаку породы «австралийская пегая», оказавшуюся проснувшимся пораньше Лягушонком.

А Сергей Козлов - действительно был писателем тихим и спрятанным.

Начать с того, что его настоящее имя никому не известно.

Дата рождения была записана "на глаз", а Сергеем его назвали приемные родители, Григорий и Наталья Козловы, забравшие подкидыша из московского детдома. По одной из версий, он был оставшимся без родителей испанским ребенком, которых в то время много привозили в Советский Союз, спасая от войны.

Потом были 60-е с их романтикой и поисками себя. После школы Сергей Козлов работал токарем на заводе, наборщиком в типографии, кочегаром на паровозе, учителем пения в школе, ездил в геологические экспедиции и водил экскурсии в пушкинском заповеднике в Михайловском.

В 1965 году Сергей Козлов закончил Литературный институт им. А. М. Горького по отделению поэзии, мастерскую Льва Ошанина. Писал стихи и сказки для детей (первую опубликовал, еще будучи студентом), подрабатывал также переводами поэтов из национальных республик: с манси переводил Ювана Шесталова, с украинского – Владимира Панченко, с туркменского – Амана Аширова и других.

В середине 70-х Козлов получил второе образование на Высших курсах режиссеров и сценаристов при Госкино СССР. Его дипломную работу - сценарий "Новая старая сказка" - экранизировали только через тридцать с лишним лет, уже в новом тысячелетии.

В качестве сценариста в основном работал в мультипликации. Иногда писал сценарии (и стихи к песням) под конкретные проекты, как это случилось с мультфильмом "В порту". Да, да, это тот самый, где а дельфины добрые, а дельфины мокрые на тебя глядят умными глазами.

Но чаще мультипликаторы все-таки экранизировали его сказки, которые он не прекращал писать никогда.

Одна беда - часто это были разные мультипликаторы, из-за чего просто невозможно догадаться, что ежик и медвежонок из мультфильмов "Как Ежик и Медвежонок встречали Новый год",

"Если падают звезды",

"Трям, здравствуйте!"

"Ежик в тумане"

"Как Ежик и Медвежонок небо меняли"

и многих других - это один и тот же Ежик и все тот же Медвежонок.

Правда, сказки у него всегда были не совсем обычные, поэтому фраза из аннотации: "И все они - хорошо кончаются!" не в полной мере соответствует действительности.

Не зря, ой не зря опытные родители Козлова читают детям выборочно, и с опаской. Мало ли как чадо среагирует на такой, например, отрывок:
А теперь Медвежонок лежал на опавших листьях с перевязанной головой, и кровь выступила на повязке.
«Как же это так? - думал Ослик.- Как же это так, что какой-то дуб разбил Медвежонку голову? Как же это так, что он упал именно тогда, когда мы проходили под ним?..»
Ослик снова задумался. Теперь он думал о том как похоронить Медвежонка, чтобы он вернулся, как лето. «Я похороню его на высокой- высокой горе, - решил он, - так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка…».

«Фигасе себе сказочки» - скажете вы – «Тут не только дети – тут впечатлительные мамы всхлипывать навзрыд будут».

Будут. Куда они денутся. Начитавшиеся сказок Козлова мамочки будут и рыдать, и надолго о чем-то задумываться, и вместо ужина встречать вернувшихся из офиса мужей неожиданным вопросом: «И почему ты мне никогда не играл на скрипке «Грустного Комарика»?».

Такие сказки.

Это, в общем, очень давний спор - какой должна быть детская сказка.

Изначально главной функцией сказок было подготовить детей к реальной жизни. Нельзя убегать далеко от дома - гуси-лебеди поймают и Бабе-Яге на ужин унесут. Нельзя пить из лужи - сдохнешь от кровавого поноса козленочком станешь. И так далее.

Козлов не то чтобы возвращал сказкам их прежнюю функцию - скорее, просто отказывался принимать сегодняшнюю доминанту - оголтелое сюсюканье, щедро приправленное бездумным развлечением.

Одни называют сказки Козлова сборником философских притч, сравнивают автора то с Ричардом Бахом, то с Паоло Коэльо. Другие на полном серьезе разбирают «Ежика в тумане» с точки зрения традиционных мифологических сюжетов и говорят о полном соответствии канону путешествия героя в царство мертвых - туман-смерть, загробный мир, эсхатологические мысли, хтонические чудовища, ограждающая реальный мир река-стикс, в которой едва не гибнет герой… Третьи нудят о буддистских коанах, цитируя что-нибудь вроде:

- Ты когда-нибудь слушал тишину, Ежик?
- Слушал.
- И что?
- А ничего. Тихо.
- А я люблю, когда в тишине что-нибудь шевелится.
- Приведи пример, - попросил Ежик.
- Ну, например, гром, - сказал Медвежонок

Чушь все это. Козлов не Бах и не Кастанэда, он не собирается никого обращать в свою веру, даже и не пытается чего-то кому-то доказать, найти истину и навязать свое мировоззрение. Он просто рассказывает сказки.

Вся его вина в том, что его герои задают вопросы. О том, в чем нам обычно недосуг разобраться в одолевшей суете, но на которые и взрослым, и детям, все-таки необходимо отвечать.

Но поскольку он очень добрый сказочник, то даже разговор на самые тяжелые темы у него заканчивается все-таки хорошо.

… Я буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое, - и мы не умрем никогда..."
- Послушай, - сказал он Медвежонку, - ты не бойся. Ты весной вырастешь снова.
- Как деревце?
- Да. Я тебя буду каждый день поливать. И разрыхлять землю.
- А ты не забудешь?
- Что ты!
- Не забудь, - попросил Медвежонок.
Он лежал с закрытыми глазами, и если бы чуть-чуть не вздрагивали ноздри, можно было бы подумать, что он совсем умер.
Теперь Ослик не боялся. Он знал: похоронить - это значит посадить, как деревце.

Но это, конечно, все-таки крайний случай.

Обычно все не так мрачно. Скорее - наоборот.

Приведи пример, - попросите вы.

Например, я сегодня утром приехал в Феодосию - в двухнедельный отпуск.

Сразу побежал к морю.

И там вспомнил.

Как-то ранним утром, когда в небе еще плавали молочные звезды, Ежик вышел из своего домика и пошел к морю. В лапе у него была палка, а за плечом - котомка с едой.
Долго ли шел Ежик, коротко ли, он вышел к морю.
- Здравствуй, море! - сказал Ежик.
- Здравствуй, Ежик! - сказало море.
И накатилась волна. "Пффф-ф!..- ударила она в берег. - Шшшш..." - зашуршала по камушкам, отступая.
И Ежик тоже сделал шаг вперед и сказал: "Пффф-ф!.. - и, отбежав немного: - Шшш-ш!.."
- Я на тебя похож, да?
- Очень! - сказало море. И снова ударило волной в берег.
Целый день Ежик играл с морем: то подбегал к самой воде, то отбегал прочь. Засыпая на песке под скалой, он поеживался, и ему казалось, что он тоже - маленькое море на четырех лапах.
"Пффф-ф!..- бормотал он себе под нос.- Шшш-ш!.."
И подымал и опускал иголки.

Ладно, некогда мне тут с вами лясы точить. Пойду, второй раз окунусь.

Пффф-ф!