Во-первых, Николай Грибачев был не только "литературным генералом", но и неплохим сказочником - писал совершенно чудесные детские сказки про зайца Коську и его друзей, явно никаким властям не служившие.
Кроме того, он часто совершал поступки, не укладывающиеся в навязываемое клише «замшелого ретрограда-сталиниста». На памятном пленуме Союза писателей только двое высказались против исключения Пастернака – Твардовский и Грибачев (хотя раньше – справедливости ради добавлю - предлагал вообще выслать новоиспеченного нобелевского лауреата из страны). И именно Грибачев частенько привечал опальных либералов – к примеру, взял к себе в журнал «Советский Союз» Аджубея, вылетевшего отовсюду после крушения Хрущева.
В общем, в ответ на стихи Евтушенко Николай Грибачев пишет стихотворение "Нет, мальчики", ставшее программным - в нем явственней всего прозвучало отношение консервативных кругов к стилягам, пижонам и т.п.
Порой мальчишки бродят на Руси,
Расхристанные,— господи, спаси!—
С одной наивной страстью — жаждой славы,
Скандальной, мимолетной — хоть какой.
Их не тянули в прорву переправы,
И «мессер» им не пел за упокой,
Они в атаках не пахали носом,
Не маялись по тюрьмам и в плену
И не решали
тот вопрос вопросов —
Как накормить,
во что одеть страну.
А дети у вагонов задыхались:
«Дядь, хлебца дай!»
«Дядь, милый, помоги!»
А женщины голодные впрягались
И тяжко по земле
влекли плуги,
И, по пределу силы и бессилья,
Железной не раздавлена пятой,
Шла
в новый день
Советская Россия
С ее неодолимой правотой,
И строила, напряжена до дрожи,
И голову купала в облаках,
И мальчиков,
вот этих самых тоже,
Носила на израненных руках.
Теперь
они
в свою вступают силу.
Но, на тщеславье разменяв талант,
Уже порою смотрят на Россию
Как бы слегка на заграничный лад.
И хоть борьба кипит на всех широтах
И гром лавины в мире не затих,
Черт знает что малюют на полотнах,
Черт знает что натаскивают в стих
И, по зелености еще не зная,
Какая в этом пошлость и тоска,
Подносят нам свои иноизданья,
Как на вершину славы пропуска.
Ну, что ж, мы снисходительны ко блажи
И много всяких видели дорог,
Но, мальчики,
кому ж вы души ваши,
Кому сердца вы отдали в залог?
Нога скользить, язык болтать свободен,
Но есть тот страшный миг на рубеже,
Где сделал шаг — и ты уже безроден,
И не под красным знаменем уже,
И отчий край как бы отчасти вчуже,
Сородичей обычай и закон. И ты один
И словно к лютой стуже,
К насмешкам сверстников приговорен.
Так уходили многие в безвестье,
И след их смыт,
и свет их душ погас,
И ни строки, ни отголоска песни,
И даже слез их
не дошло до нас.
Кто помнит их? Кто их могилы сыщет?
Кто их теперь услышит голоса?
Чужой над ними
в полдень ветер свищет,
Чужая в полночь падает роса.
Нет, мальчики,
мы вас не с тем растили,
От изнуренья падая почти,
Чтоб вас украли,
увели,
растлили
Безродные дельцы и ловкачи,
Не с тем вставали в орудийном рыке
И шли на стройки, ватники надев,
Чтоб стали вы
паяцами на рынке
И гитаристами для томных дев.
Не изменяя помыслу и слову
И, если надо, жертвуя собой,
Во всех краях,
на всех широтах снова
Мы
и за вас
ведем сегодня бой,
Чтоб вас теченьем книзу не сносило,
Чтоб вас могла любить и понимать
Она сама —
Советская Россия,
Святая ваша Родина и мать!
Комментарии 6
Он разглядел в этих "да-мальчиках" болотную гниль, махровую гниль.
Что мы сейчас и наблюдаем: и Макаревича, и БГ, Окуджаву и Никитиных Татьяну и Сергея, все они предали Россию и народ.