Дерево с двумя тенями

Старый дуб на холме за деревней Озёрки стоял там, сколько себя помнили даже самые древние жители. Его огромный узловатый ствол, покрытый морщинистой корой, мог бы рассказать сотни историй, если бы только умел говорить. Зимой и летом, в дождь и снег, он возвышался над округой, как молчаливый свидетель человеческих судеб.

Егор переехал в Озёрки прошлой осенью. Городскому фотографу хотелось тишины, чистого воздуха и новых сюжетов для съёмки. Он купил старый дом у кромки леса, откуда хорошо просматривался холм с одиноким дубом. Этот величественный исполин сразу привлёк его внимание. Егор часто ходил к дубу с камерой, фотографировал его в разное время суток, при разном освещении, в разных погодных условиях.

Местные относились к городскому чудаку с лёгким недоумением. Особенно когда узнали, что он купил дом старика Прохора, простоявший пустым почти десять лет.

— И не боязно тебе там жить? — спросила как-то Марья Степановна, продавщица из единственного в деревне магазина.

— А чего бояться? — удивился Егор.

— Так ведь Прохор-то не своей смертью умер. Говорят, дуб его забрал.

— В каком смысле? — Егор привык к деревенским суевериям, но это звучало особенно странно.

— Ушёл Прохор к дубу тому в грозу. И не вернулся. Нашли его только на третий день, под деревом лежал, будто спал. Только не дышал уже. А следов-то никаких, ни молнией его, ничем. Сердце, сказали. Только странно это всё.

Егор вежливо кивнул, но историю запомнил. А на следующий день в ясный солнечный полдень он снова пошёл к дубу с камерой.

Подъём на холм занимал минут пятнадцать. Наверху Егор долго выбирал ракурс, кружил вокруг дуба, ловя игру света и теней на корявом стволе. И вдруг заметил странность.

У дуба было две тени. Одна — обычная, от ствола и раскидистой кроны, чётко очерченная полуденным солнцем. А вторая — смутная, едва различимая, словно от другого дерева, которого не было видно. Она лежала чуть в стороне под неправильным углом и словно шевелилась, хотя ветра не было.

Егор моргнул и посмотрел снова. Вторая тень по-прежнему была там. Он поднял камеру и сделал несколько снимков, затем подошёл ближе. Странная тень не исчезала. Более того, теперь Егор заметил, что она словно тянется к нему. С каждым шагом она становилась чуть отчётливее, чуть темнее.

Внезапно Егора охватило иррациональное желание убежать. Он торопливо убрал камеру в рюкзак и быстрым шагом спустился с холма, чувствуя между лопатками неприятный холодок, словно кто-то смотрел ему вслед.

Дома Егор первым делом проверил сделанные фотографии. На первых кадрах, снятых издалека, всё выглядело нормально: величественный дуб на фоне голубого неба, одна чёткая тень от ствола. Но на последних снимках действительно была видна вторая тень, смутная, размытая, словно туман, принявший форму дерева. Она лежала в неправильном направлении, невозможном с точки зрения законов физики.

Егор долго смотрел на эти снимки, пытаясь найти логическое объяснение. Может, оптическая иллюзия? Игра света? Или особенности съёмки? Но ничто не объясняло увиденное. Слова Марьи Степановны о Прохоре теперь звучали в голове как-то особенно тревожно.

На следующий день он решил вернуться к дубу. На этот раз ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к закату. Возможно, при другом освещении странная тень исчезнет.

Однако она была на месте. И с заходящим солнцем становилась всё отчётливее, в то время как настоящая тень дерева удлинялась и блекла. Вторая тень словно набирала силу с приближением ночи.

Егор стоял, завороженный этим зрелищем, не в силах отвести взгляд. Вдруг ему показалось, что в тени что-то движется, словно тёмные фигуры, скользящие по траве. Они не имели чётких очертаний, просто сгустки темноты, перетекающие друг в друга. И они определённо приближались к нему.

Ужас сковал тело. Егор хотел бежать, но ноги словно приросли к земле. Странная тень уже касалась его ботинок, обволакивая, затягивая.

— Что... Что вам нужно? — прошептал он непослушными губами.

В ответ раздался шёпот, но не слышимый ушами, а словно возникающий прямо в голове:

Компания. Нам нужна компания.

— Кто вы?

Мы — те, кто был до. И те, кто будет после. Мы — память.

Тень поднималась по его ногам, холодная, но странно уютная. Страх отступал, сменяясь непонятным умиротворением. Егор почувствовал, что его тянет к земле, хочется сесть, прислониться к стволу дуба, закрыть глаза...

Останься с нами. Нам так одиноко.

Шёпот был мягким, убаюкивающим. Егор уже почти поддался, когда вдруг увидел на земле что-то блестящее. Наклонившись, он поднял старые карманные часы с потускневшим серебряным корпусом. На внутренней стороне крышки была гравировка: «Прохору от Анны. 1956».

Часы старика Прохора. Того самого, что умер здесь под дубом.

Эта мысль подействовала, как ушат холодной воды. Егор отшатнулся от тени, сделал шаг назад, другой. Странная тяжесть отступила, шёпот в голове затих. Крепко сжимая часы в руке, он побежал вниз по склону, не оглядываясь, чувствуя, как вторая тень дуба тянется за ним, пытается удержать.

Только у подножия холма он остановился перевести дух. Оглянувшись, увидел на вершине тёмный силуэт дуба на фоне заката. Обычное дерево с обычной тенью.

Придя домой, Егор долго сидел на крыльце, разглядывая найденные часы. Они не работали, стрелки замерли на половине двенадцатого. Он подумал о старике Прохоре, который жил в этом доме до него. Который пошёл к дубу и не вернулся.

На следующий день Егор отправился на сельское кладбище. Могила Прохора Ильича Саврасова была скромной, с простым деревянным крестом. Егор положил на неё найденные часы:

— Думаю, они должны быть с вами, — сказал он тихо.

После этого он зашёл к Марье Степановне. Расспросил о Прохоре подробнее. Оказалось, старик был местным краеведом, всю жизнь собирал легенды и предания Озёрок. Особенно его интересовал древний дуб, по преданиям, он был ещё языческим капищем, местом силы.

— А что случилось с его записями? — поинтересовался Егор.

— Да кто ж знает, — пожала плечами Марья Степановна. — Родственников у него не было, дом долго пустовал. Может, там где и остались, а может, выбросили всё.

Вернувшись домой, Егор начал методичный обыск. Если старик был краеведом, должны были остаться какие-то материалы. К вечеру его труды увенчались успехом, в старом чулане под половицами он нашёл металлическую коробку с тетрадями.

Почерк у Прохора был мелкий, но разборчивый. Егор читал до глубокой ночи. Старик действительно собирал местные легенды, особенно о дубе на холме. По одной из них, дуб вырос на месте захоронения древнего колдуна, который знал секрет перехода между мирами. По другой — под дубом был зарыт клад, охраняемый нечистой силой.

Но самой тревожной была запись, сделанная, судя по дате, за неделю до смерти Прохора:

«Снова видел вторую тень. Она становится отчётливее. И в ней движутся фигуры, тени тех, кто приходил к дубу и остался там навсегда. Они зовут меня. Говорят, что покажут тайны, которые я так долго искал. Я почти готов пойти за ними. Но что-то удерживает. Может быть, часы Анны? Она всегда говорила, что они оберегают от дурного. Я ношу их с собой постоянно. Но странно, они остановились. Кажется, дуб забирает время у тех, кто приближается к нему слишком близко. А что, если...»

На этом запись обрывалась. Очевидно, это были последние слова, написанные Прохором перед тем, как он отправился к дубу в тот роковой день.

Егор захлопнул тетрадь. По спине пробежал холодок. Он подошёл к окну и посмотрел на тёмный силуэт холма вдалеке. Что если дуб действительно забирает время? Забирает жизни? И те, кто умер рядом с ним, остаются там навсегда, в этой второй тени, между мирами?

На следующее утро Егор сложил вещи в рюкзак. У дома его ждало такси, он вызвал машину из города. Прежде чем уехать, он в последний раз взглянул на холм с дубом. Ему показалось, или вторая тень была видна даже отсюда? Тянущаяся к его дому, словно длинная тёмная рука.

Прохор провёл под дубом десятилетия исследований и, в конце концов, поддался его зову. Егор не хотел повторить его судьбу. Пусть древнее дерево с двумя тенями хранит свои секреты. Есть вещи, которые человеку лучше не знать.

Такси тронулось с места. Егор не оглядывался, но всю дорогу до города не мог отделаться от ощущения, что холодная тень дуба тянется за ним, не желая отпускать своей добычи.

А в тишине пустого дома тетради Прохора ждали нового читателя, который придёт сюда, привлечённый тайной древнего дуба с двумя тенями.