Люция (Фартдинова)

Она вошла в историю советского кино почти случайно — как будто не актриса, а прохожая, внезапно оказавшаяся в кадре. В ситцевом платьице, с глазами, полными доверия и тревоги, она не играла — она просто жила. Так зрители запомнили Майю Менглет — ту самую Тоню из «Дело было в Пенькове». В этом образе было что-то редкое: чистота без наигранности, достоинство без позы. Именно поэтому её имя не растворилось среди десятков кинозвёзд той эпохи — потому что не сияло, а светилось. Всё началось с обмана. Точнее — с дерзости. Девушка, только что окончившая школу, принесла домой весть: она согласна с родителями, будет поступать в институт иностранных языков. С облегчением выдохнули отец и мать — народный артист Георгий Менглет и актриса Валентина Королёва. В их доме знали цену сцене. Знали, как она умеет ослеплять, а потом выбрасывать в темноту. И дочери, конечно, желали другой судьбы — поспокойнее, без закулисных бурь и сломанных нервов. Но пока родители строили планы на её будущее, Майя тихо от