Глимс - это от имени то ли какого-то Клемента, то ли и вовсе Клима. История усадьбы прослеживается с 1560-х годов, но жизнь Глимса представлена, конечно, через жизнь последнего жившего там поколения - Йохана и Аврору Лённбергов, которые были последними хозяевами Глимса. В 1950 году их дочери продали усадьбу городу Эспоо, и с 1958 года она работает в качестве музея.

Более или менее систематически история усадьбы известна с 1540 года, когда хозяином Глимса был записан Педер Нилссен. Что было потом - не могу сказать, история усадьбы толком не собрана, но в 1780 году префект Андерс де Брурс повелел хозяину Глимса Нильсу Олину оборудовать в Глимсе постоялый двор. Вообще постоялый двор - это, конечно, постоянный источник дохода, но дело в том, что шведы их организовывали в приказном порядке через каждые 20 км. Соответственно, хозяева такого постоялого двора были как бы на королевской службе, и были освобождены по этой причине от тягот военной обязанности. Но они были обязаны держать свой постоялый двор в состоянии полной готовности 24/7 - в печи всегда огонь, еда и напитки по первому требованию и в нужном количестве, да ещё и соответствующие требованиям качества, соблюдение которых проверялось ежемесячно. К тому же, путешественники всегда могли получить на постоялом дворе перекладных лошадей, которых, опять же, должен был содержать хозяин. Цены на услуги устанавливал магистрат.

Так что Нильс Олин угодил в этой ситуации как кур в ощип - раньше постоялый двор был в соседнем поместье Бембёле, а у Нильса была обычная дорожная гостиница, но префекта то ли хозяева Бембёле правильно простимулировали, то ли он искренне счел, что королевские служащие заслуживают самого лучшего, а хозяйство Олина было побогаче, и помещения покачественнее чем в Бембёле.

Так что уже в 1786 году хозяином Глимса стал лейтенант королевской армии Пер Кристиан Силверскьольд. Что случилось с Нильсом Олином - не известно, но именно на уровне постоялого двора делами остался управлять отставной военный Петер Лилья. Вряд ли Сильверскьольд вообще появлялся в Глимсе, у него местом проживания было своё поместье, Гумбёле. Главный дом усадьбы Глимс был построен при Лилье, в 1790-м году.

Жалоб на управление Лильи было много, но ни к чему они не привели. В отличие от Нильса Олина, который управлял ямщиками постоялого двора кулаками, Петер Лилья был повинен лишь в том, что предпочитал вообще не вмешиваться в их дела, так что одни зарабатывали больше чем другие. Вообще, если кому-то воображение рисует тёплый огонь в печи и соблазнительные запахи вкусностей, в той печи готовившихся, то забудьте. Дворяне всегда останавливались на ночлег не на постоялом дворе, а в хозяйстве местного священника (священники были обязаны принимать благородных путешественников), а прочий люд довольствовался черствым хлебом, хранившимся в сухом виде на длинных балках (хлеб в этом регионе пекли дважды в году, весной и осенью, плюс в виде лакомства на Рождество), кашами, кислым молоком да квашеной рыбой. Масло и мясо были только по праздникам. Кстати, относительно огня в печи - он же был и источником света, свечи жгли только по праздникам.

С 1798 года Лилья работал управляющим в имении Силверскьольда, а вот откуда в Глимс пришли Лённберги, я не нашел. Знаю только, что с 1809 года они были хозяевами Глимса, и при деньгах, достаточных для того, чтобы скупить, полагаю, все земли окрестных шведских офицеров, желавших уехать в Швецию после того, как Финляндия отошла к России. Возможно, тогда земля продавалась очень по выгодной цене.

В любом случае, Аврора София Эк, младшая дочь Виктора Эка от второго брака, вышла замуж за Янне Лённберга, наследника Глимса, и жили они долго и счастливо.

Аврора была необыкновенно открытым, эмпатичным и работящим человеком. Она была последней, кто поднимался из-за ткацкого станка вечером и садился за него утром. Она всегда держала в доме две кровати для случайных гостей и после того, как отпала необходимость держать открытым гостевой дом. Лично готовила праздничный ужин для работников усадьбы, и не забывала посылать корзины с едой нуждающимся в деревне. Про мужа известно поменьше, но в старости он, похоже, держал у себя что-то вроде бесплатной ремесленной школы, где окрестные ребятишки учились хозяйствовать в процессе как бы игры. Кстати, это по сей день является традицией усадьбы - можно оседлать игрушечного пони, и поучаствовать в воркшопах по ремонту сбруи, и вообще темы меняются каждую неделю. Главная задача - хранить связь людей с корнями, с пониманием, откуда берется хлеб на их столе.

В браке родились три дочери - Элина Аврора, Марта Мария, и Анна. Все девушки работали в больнице медсестрами, это считалось приличной профессией для барышень из зажиточных семей. Элина в дальнейшем вышла за врача, Марта - за довольно видного (в будущем) военного, а вот у Анны оказалась более трагичная судьба.

Про нее говорится только, что она обручилась очень молодой, но жених её погиб через три года после обручения. На фотографии Анны и её жениха, стоящей в рамке на призеркальном столике, Анна выглядит совсем ребенком, но у нее личико было вполне детским и в 23 года. И всё же... Для сравнения: её сестра Марта обручилась в августе 1918 года, а свадьбу сыграли 1 января 1919 года. То есть, чтобы 3 года в невестах ходить, должна была быть причина. Скорее всего - возраст. Анна была с 1902 года, поэтому, с учетом сказанного, можно предположить, что жених сгинул в лихие годы гражданской войны. Интересная деталь: на генеалогическом сайте Анна не упоминается в числе дочерей Янне и Авроры. Вообще. Ни на его, ни на её странице, ни на страницах своих сестёр Анна не присутствует, словно её и на свете-то не было. Только в самом Глимсе можно увидеть её спальню "в которой она провела последние годы", и упоминание, что Анна доучилась до фельдшера, что довольно неплохо для женщины в 1930-х годах. Анна умерла в 1935 году, её отец - в 1939, а мать только в 1947 году. Семья вообще-то из породы долгожителей. Когда я выразил свое недоумение знакомому финну, он сразу сказал: "незаконная дочь". Это, оказывается, обычное дело - игнорировать незаконнорожденных сиблингов при составлении родословных.

Ну вот, а теперь - о менее мрачных предметах. Помимо главного дома, в 1790 году был построен и амбар.

Это одно из нескольких фото, которые не мои, и я не знаю, когда оно сделано. По-моему, сейчас всё выглядит гораздо менее свежеокрашенным. На второй этаж вход запрещен, но вообще там когда-то хранили текстиль и готовую одежду, а летом там спали работники - белые ночи же, ложились поздно и вставали рано, ну и потому ещё, что лето считалось дозволенным временем искать себе спокойно пару. Были выражающие серьезные намерения обручения лыковыми колечками, приводящие к осенней свадьбе. Но были и особые знаки, дающие понять потенциальному жениху, что ему не рады, чтобы тот мог избежать унижения отказа на официальном сватовстве. А на первом этаже чего только не было.

А вот тут - конюшня с прядильней на втором этаже:

В конюшне "живут" безымянная коняга, пони Путте и козел Конрад:

А ещё там кузнец подковы гнет и конь готовится "идтить" боронить (или бороздить?):

Теперь и в каретный сарай можно, тут без комментариев.

Так называемый "нижний двор" сейчас для посетителей закрыт. Это всё из-за осадки почвы - дренажную систему так перекосило, что вода стекает с верхнего двора как попало, теперь ремонтируют. Ну и старые деревья, которые в плохом состоянии, тоже придется убирать. А курятник функционирует, там разводят старую деревенскую породу кур, почти в какой-то момент исчезнувшую, и которая комфортно чувствует себя на улице при нуле градусов, и в курятнике им нужно +5, а не +15, как породистым. Курицы - это Хульда (крупным планом), Корица (на заднем плане), и петух, которого завут Густав. Похож, чего уж там.