Предыдущая публикация
Сердце на двоих. Мужу оставалось жить считанные часы...
Алина молчала когда прощалась с мужем в последний раз – так ей тогда казалось. Вердикт врачей звучал приговором: угасает, медленно, но неотвратимо. Она покинула клинику, словно тень, опустошенная до дна, все еще ощущая фантомное тепло его пальцев на своей ладони.Пока Алина была рядом с Марком, она казалась высеченной из гранита. Ни тени страха, ни проблеска отчаяния. Улыбалась, травила какие-то неуместные шутки, излучала показной оптимизм:
— Ну же, потерпи еще немного, родной, — шептала она, невесомо касаясь одеяла, укрывавшего его исхудавшие плечи. — Скоро все это закончится. Поднимешься на ноги — и махнем в «Ампир». Помнишь, где мы праздновали свадьбу? Я надену то самое, твое любимое, изумрудное платье… И будем только мы, вдвоем, как в самом начале. Никакой толпы, никакой суеты. Представляешь?
Марк едва заметно улыбался в ответ, но силы говорить почти покинули его. Дыхание давалось с трудом, голос превратился в едва уловимый шепот. Его тело, когда-то полное энергии, иссушила болезнь, а вокруг монотонно пищали медицинские приборы, скрупулезно отсчитывая каждый удар сердца — словно вели обратный отсчет его жизни.
Алина держала лицо, пока была с ним. Но стоило ей закрыть за собой дверь палаты и оказаться у парадного входа клиники, как силы разом оставили ее. Она рухнула на ближайшую скамью, ноги отказались повиноваться, и слезы, обжигающие, горькие, как сама безысходность, хлынули неудержимым потоком.
«За что? Почему это случилось именно с нами? Мы же только-только начали по-настоящему жить…» — беззвучно кричала ее душа, разрываясь на части.
Их с Марком история была еще совсем короткой. Студенческая любовь, свадьба сразу после дипломов и жизнь, начатая с абсолютного нуля. Они рискнули и открыли свое небольшое архитектурное бюро. Марк был мозгом и руками – творил проекты, чертил, создавал макеты. Алина взяла на себя всю организационную часть: вела бухгалтерию, искала клиентов, заключала договоры. Они горели своим делом, работая без сна и отдыха.
И постепенно дело пошло в гору: появились солидные заказчики, они смогли позволить себе просторную квартиру в новостройке с панорамными окнами. Тревога о завтрашнем дне отступила, уступив место смелым планам. Они заговорили о ребенке. И как только Алина, сияя от счастья, сообщила Марку о беременности, мир рухнул. Марк начал жаловаться на чудовищную усталость, слабость в ногах, одышку, появлявшуюся даже после короткой прогулки до кофейни за углом.
Поначалу списывали все на банальное переутомление – немудрено, при таких-то нагрузках. Но затем были бесконечные анализы, обследования и диагноз, прозвучавший как гром среди ясного неба: быстро прогрессирующая кардиомиопатия.
Его немедленно госпитализировали. Алине стало физически невыносимо оставаться одной в их новой квартире, где каждый предмет, каждая деталь интерьера кричала о недавнем счастье. Она перебралась к родителям Марка – Светлане Игоревне и Виктору Андреевичу. Эти люди, сдержанные и мудрые, стали ей ближе собственных родителей, живших за тысячи километров. Они не утешали ее громкими фразами, не давали пустых обещаний – они просто были рядом, молча разделяя ее горе.
Лечащим врачом Марка был профессор Лебедев – кардиохирург с именем, известный своим умением говорить правду, какой бы горькой она ни была, но делать это с предельной деликатностью.
— Понимаете, Алина, — начал он однажды непростой разговор, — обычно с таким диагнозом к нам попадают пациенты в весьма преклонном возрасте. Но, увы, бывают и исключения. Ваш муж, к несчастью, оказался в той малой группе, у кого болезнь развивается стремительно. Без пересадки сердца шансы ничтожны. Я внес его в лист ожидания, но не буду вселять в вас ложную надежду – доноров катастрофически мало, а требования к совместимости чрезвычайно высоки. Нам остается лишь уповать на чудо.
— Но ведь должен же быть хоть какой-то выход! — почти взмолилась Алина, цепляясь за последнюю соломинку. — Лекарства? Какие-то экспериментальные методики? Ну хоть что-нибудь?!
— Мы делаем все возможное, но мы не волшебники, — мягко, но твердо ответил профессор, и эти слова окончательно вонзились ей в сердце ледяным осколком.
Она хваталась за любую призрачную возможность, проводила у постели мужа каждую свободную минуту. Рассказывала ему, каким будет их малыш, перебирала имена, которые ей нравились, рисовала картины их будущих совместных прогулок втроем по парку. А за дверью палаты ее неизменно ждали слезы. Бесконечные, одинокие, душащие.
Однажды, выйдя из палаты в состоянии полного опустошения, Алина невольно стала свидетельницей разговора профессора Лебедева с коллегами. Они стояли в нескольких шагах от нее в больничном коридоре, поглощенные обсуждением и не замечая ее присутствия.
— А сердце у парня, между прочим, почти идеальное, — задумчиво произнес профессор…
Продолжение
https://dzen.ru/a/aC2kIxs37XuO1gvk
Их с Марком история была еще совсем короткой. Студенческая любовь, свадьба сразу после дипломов и жизнь, начатая с абсолютного нуля. Они рискнули и открыли свое небольшое архитектурное бюро. Марк был мозгом и руками – творил проекты, чертил, создавал макеты. Алина взяла на себя всю организационную часть: вела бухгалтерию, искала клиентов, заключала договоры. Они горели своим делом, работая без сна и отдыха.
И постепенно дело пошло в гору: появились солидные заказчики, они смогли позволить себе просторную квартиру в новостройке с панорамными окнами. Тревога о завтрашнем дне отступила, уступив место смелым планам. Они заговорили о ребенке. И как только Алина, сияя от счастья, сообщила Марку о беременности, мир рухнул. Марк начал жаловаться на чудовищную усталость, слабость в ногах, одышку, появлявшуюся даже после короткой прогулки до кофейни за углом.
Поначалу списывали все на банальное переутомление – немудрено, при таких-то нагрузках. Но затем были бесконечные анализы, обследования и диагноз, прозвучавший как гром среди ясного неба: быстро прогрессирующая кардиомиопатия.
Его немедленно госпитализировали. Алине стало физически невыносимо оставаться одной в их новой квартире, где каждый предмет, каждая деталь интерьера кричала о недавнем счастье. Она перебралась к родителям Марка – Светлане Игоревне и Виктору Андреевичу. Эти люди, сдержанные и мудрые, стали ей ближе собственных родителей, живших за тысячи километров. Они не утешали ее громкими фразами, не давали пустых обещаний – они просто были рядом, молча разделяя ее горе.
Лечащим врачом Марка был профессор Лебедев – кардиохирург с именем, известный своим умением говорить правду, какой бы горькой она ни была, но делать это с предельной деликатностью.
— Понимаете, Алина, — начал он однажды непростой разговор, — обычно с таким диагнозом к нам попадают пациенты в весьма преклонном возрасте. Но, увы, бывают и исключения. Ваш муж, к несчастью, оказался в той малой группе, у кого болезнь развивается стремительно. Без пересадки сердца шансы ничтожны. Я внес его в лист ожидания, но не буду вселять в вас ложную надежду – доноров катастрофически мало, а требования к совместимости чрезвычайно высоки. Нам остается лишь уповать на чудо.
— Но ведь должен же быть хоть какой-то выход! — почти взмолилась Алина, цепляясь за последнюю соломинку. — Лекарства? Какие-то экспериментальные методики? Ну хоть что-нибудь?!
— Мы делаем все возможное, но мы не волшебники, — мягко, но твердо ответил профессор, и эти слова окончательно вонзились ей в сердце ледяным осколком.
Она хваталась за любую призрачную возможность, проводила у постели мужа каждую свободную минуту. Рассказывала ему, каким будет их малыш, перебирала имена, которые ей нравились, рисовала картины их будущих совместных прогулок втроем по парку. А за дверью палаты ее неизменно ждали слезы. Бесконечные, одинокие, душащие.
Однажды, выйдя из палаты в состоянии полного опустошения, Алина невольно стала свидетельницей разговора профессора Лебедева с коллегами. Они стояли в нескольких шагах от нее в больничном коридоре, поглощенные обсуждением и не замечая ее присутствия.
— А сердце у парня, между прочим, почти идеальное, — задумчиво произнес профессор…
Продолжение
https://dzen.ru/a/aC2kIxs37XuO1gvk
Следующая публикация
Нет комментариев