ஜ۩ஜ ═══ ХРАМ КРЫЛАТЫХ МУЗ ═══ ஜ۩ஜ

Илья Олегович Фоняков (1935 - 2011г.) Бабушка моего приятеля У моего приятеля В качестве воспитателя Была – да славиться ей в веках! – Бабушка, говорившая на пяти языках. Бабушка не была ни переводчиком, ни лингвистом. Она когда-то окончила институт благородных девиц. Она ходила в халате, засаленном и обвислом, Читала философию и не любила художественных небылиц. Она читала беспрерывно, бессистемно, бессонно (Дольше всех светилось её окно в темноте) Маркса, Пифагора, Кьеркегора, Ницше, Бергсона, Конта, Канта, Ганди, «Униту» и «Юманите». Семья моего приятеля вымерла во время блокады. Промежуточных звеньев не стало: были только бабка и внук. Юноша, лишённый родительского догляда, В пору ломки голоса абсолютно отбился от рук. С ним беседовать было некогда, он возвращался поздно, Бывало, что выпивши, бывало, что не один. Бабушка самоотверженно продолжала отыскивать подступ К интеллекту внука – утешения её седин. Почерком девическим, изящным до умопомрачения, Пронесённым сквозь годы старения и потерь, Она выписывала из книг наиболее примечательные изречения И кнопками прикалывала их потомку на дверь. Клочья экзистенциализма и диамата, Словно коллекционные бабочки под стеклом, Красовались, касаясь друг друга крылом, И дверь была от записок лохмата. Мы с приятелем смеялись, рассматривая её в упор, И только недавно поняли, разобравшись толково: Способ воспитания был не хуже любого другого. Некоторые изречения помнятся и до сих пор. Что вообще сберегли мы, а что – растратили? Вспоминаю квартиру тесную на втором этаже. Ну и бабушка была у моего приятеля! Нынче таких не бывает уже. 1963 год.

Анна Андреевна Ахматова (1889 - 1966 г.) *** Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб, А к колосу прижатый тесно колос С змеиным свистом срезывает серп. И стройных жниц короткие подолы, Как флаги в праздник, по ветру летят. Теперь бы звон бубенчиков веселых, Сквозь пыльные ресницы долгий взгляд. Не ласки жду я, не любовной лести В предчувствии неотвратимой тьмы, Но приходи взглянуть на рай, где вместе Блаженны и невинны были мы. 1917 год.

Притих лесной ручей. Там рыжая лиса Пьёт осени покой. (A.L.)

Осенью туманной Погрусти со мной, Полная луна. (A.L.)

Николай Алексеевич Заболоцкий (1903 - 1958г.) Лесное озеро Опять мне блеснула, окована сном, Хрустальная чаша во мраке лесном. Сквозь битвы деревьев и волчьи сраженья, Где пьют насекомые сок из растенья, Где буйствуют стебли и стонут цветы, Где хищная тварями правит природа, Пробрался к тебе я и замер у входа, Раздвинув руками сухие кусты. В венце из кувшинок, в уборе осок, В сухом ожерелье растительных дудок Лежал целомудренной влаги кусок, Убежище рыб и пристанище уток. Но странно, как тихо и важно кругом! Откуда в трущобах такое величье? Зачем не беснуется полчище птичье, Но спит, убаюкано сладостным сном? Один лишь кулик на судьбу негодует И в дудку растенья бессмысленно дует. И озеро в тихом вечернем огне Лежит в глубине, неподвижно сияя, И сосны, как свечи, стоят в вышине, Смыкаясь рядами от края до края. Бездонная чаша прозрачной воды Сияла и мыслила мыслью отдельной. Так око больного в тоске беспредельной При первом сиянье вечерней звезды, Уже не сочувствуя телу больному, Горит, устремлённое к небу ночному. И толпы животных и диких зверей, Просунув сквозь ёлки рогатые лица, К источнику правды, к купели своей Склонялись воды животворной напиться. 1938 год.