🍹 Поговорим немного о пуншах!

🍹
Punches!
"Пунши"
🍹 На протяжении почти 200 лет, с 1670-х по 1850-е годы, царством смешанных напитков правила чаша пунша, многозарядная смесь крепких напитков, цитрусовых, сахара, воды и специй, имевшая такое же отношение к анемичным зельям, проходящим под этим названием сегодня, как гладиаторский бой к драке подушками в женском общежитии.
Здесь не место углубляться в происхождение пунша и его раннюю историю - эта тема заслуживает отдельной книги, и, бог даст, ее напишут.
Достаточно сказать, что он представляется вариантом того английского напитка, который в деталях описал Джордж Гасконь (George Gascoine) в своей книге 1576 года «Delicate Diet for Daintie Mouthde Droonkardes» («Щадащая диета для пьяниц-гурманов») и который состоял из вина с «сахаром, лимонами и всякого рода специями... утопленными в них».
Его делали приезжие англичане в Индии из местных ингредиентов - различных крепких напитков и гораздо большего количества цитрусовых, а моряки увозили этот пунш в отечество, колонии и соседние страны. Так в итоге он разошелся по всему миру.
На пике популярности ритуал чаши пунша был светским причастием, спаивавшим группу добрых приятелей во временный союз солидарности, нравственные ценности которого заменяли собой все другие - или, говоря попросту, группу мужчин, собравшуюся вокруг чаши с пуншем, и вполне можно было ожидать, что они дойдут до конца, что бы ни случилось.
Этот ритуал совершался в добродушном веселии, но требовал, чтобы у участников в наличии было много не занятого ничем времени. Век XVIII катился в XIX, и такое оказывалось возможным все реже и реже.
Индустриализация, усовершенствованные средства коммуникаций и возвышение буржуазии предъявляли к индивидууму свои требования, которые мешали причащаться горячительным. Не то чтобы викторианцы были трезвенниками в полном смысле этого слова, по нашим меркам, но и настолько приверженными питейным традициям, как их праотцы, тоже быть не могли.
В 1853 году журнал Household Words («Домашнее чтение»), редактируемый Чарльзом Диккенсом, напечатал статью «А Bowl of Punch» («Чаша пунша»).
Его вдохновило то, что автор (статья не подписана, но это вполне мог быть сам Диккенс) зашел в излюбленную таверну Cock («Петух») на Флит-стрит и обнаружил, что знакомые ему старые фарфоровые чаши, которые раньше стояли на полке в барном зале выстроенные в ряд и готовые к употреблению, теперь задвинуты в угол, «как будто больше не нужные».
Так на самом деле и было. Как написал в 1864 году Роберт Чамберс (Robert Chambers), «прогрессивные идеи в вопросе трезвенности, несомненно... повлияли на выход этого напитка из употребления».
Та же участь постигла чашу пунша и в Америке, только двумя поколениями раньше. И не то чтобы американцы вдруг разлюбили пунш. Но они были заняты или, по крайней мере, считали добродетелью выглядеть таковыми. Рассиживаться в таверне, с помощью половника творя возлияния из объемной чаши, означало признание, что тебе некуда деться в течение следующих нескольких часов, а Америка была страной предприимчивых людей, как все не уставали повторять. (Спешу добавить, что американцы ни в коей мере не отказывались от дневной выпивки, но она должна была быть быстрой.)
Пунш получил повышение, превратившись из рабочей лошадки повседневной выпивки в скакуна, что скачет рысью на клубных банкетах и празднествах, то есть стал атрибутом всевозможных церемониальных торжеств.
Размер чаши пунша и крепость содержимого были не единственными причинами, которые вывели ее из игры.
Совершенствование дистилляции и, главное, выдержка крепких напитков означали, что теперь их легче сделать пригодными Для питья.
Развитие мировой экономики способствовало увеличению числа видов и усилению фрагментарной культуры напитков.
Центральное отопление в некоторой мере остудило пыл горячего пунша.
Идеи демократии и индивидуализма распространялись на поведение людей в баре, они уже не были склонны пить то же, что и другие, или позволять кому-то диктовать им, что пить.
Короче говоря, как и все долговременные социальные институты, ритуал чаши пунша претерпевал множество тонких деформаций. К тому времени, когда Джерри Томас приложил перо к бумаге, этот ритуал уже устарел, и, хотя книга Томаса содержит 59 рецептов пунша в чаше, можно, не боясь ошибиться, сказать, что большинство из них были навязаны ему издателями, а на самом деле по большому счету уже вышли из употребления.