Город расколется на мириады зеркал Рвутся в любовных пожарах петарды сердец Стенка за стенкой, душа, за душою тоска Тянет в болотную топь заколдованных мест Я же тебя никогда никому не отдам Пело сердечко и плакали гордые льды Наши тела бы могли отыскать по следам Если бы мы не забыли оставить следы Дайте мне белые крылья, - я утопаю в омуте Через тернии, провода, - в небо, только б не мучиться Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился! Встретимся и за секунду проносится ночь Но вечностью черной разлука обрушится вновь Так почему же мы всё разбегаемся прочь? Зная в каком направлении наша любовь Мы друг для друга давно стали ка

***** Из чрева ли матери иль из пробирки, Плач обозначив пронзительно тонкий, Жизнь начинали мы с маленькой бирки, Метки на ручке, кусочка клеёнки. Мы не запомним друг друга такими, Чистые души без злобы и лести, Нам ещё мамы не выбрали имя, Надпись: Семёнова. Мальчик.Три двести. Бирки останутся, сменятся мерки, Вырастут зубы, и пустятся корни, И наречённые Ваньки, Валерки Станут хитрее, сильней и проворней. И позабудутся детские кашки, Уши заложит от шума и гула, На кулаках у них сбиты костяшки, Шрамы от бритвы на венах и скулах. Каской военною сменится чепчик, Сердце проткнут и шипы, и занозы, Станет оно и черствее, и крепче, Вытрет, как ластиком память и слёзы. В поле, в дороге ли, в душн

Снежная баба Воробьи в кустах дерутся. Светит солнце, снег, как пух. В васильковом небе вьются Хороводы снежных мух. Гриша — дома, у окошка. Скучно в комнате играть! Даже, вон, — лентяйка кошка С печки в сад ушла гулять. Мама гладит в кухне юбку... «Гриша, Гриша, — ты куда?» Влез он в валенки и в шубку, Шапку в руки и айда! Руки в теплых рукавичках, Под лопатой снег пищит... Снег на лбу и на ресничках, Снег щекочет, снег смешит... Вырос снег копной мохнатой, Гриша бегает кругом, То бока побьет лопатой, То, пыхтя, катает ком... Фу, устал. Еще немножко! Брови — два пучка овса, Глазки — угли, нос — картошка, А из елки — волоса. Вот так Баба! Восхищенье. Гриша пляшет. «Ай-да-да». Воробьи от уд

Два дня шёл снег. Как в рамочке картина, Раскрашенная в белую гуашь. Не виден дом и твой седьмой этаж, И во дворе застрявшие машины. Два дня шёл снег. Наверно это много. Наверное пора б остановить. Но тянет прялка тоненькую нить Из белой пряжи до тебя от бога. Два дня шёл снег. Как сбрасывает пух Из оперенья из-под неба птица. Прохожие укутывают лица, И словно в вате притупляет слух. Два дня шёл снег. И даже на рассвете, Тяжёлые, холодные комки, И водят хоровод снеговики, Которых утром вылепили дети. Два дня шёл снег. Ни больше и не меньше. Но средь невероятной белизны, Ищу, как прежде, нежные черты Той самой лучшей из живущих женщин. Два дня шёл снег. Как щедрость января. Под звуки ветра пл

**** Словно жрецы позабыли на капище, Жертвенных коз золоченые рожки, Ровным квадратом районное кладбище, Камни, оградки, цветы и дорожки. Мёртвые люди, мечты и терзания От гениальных до подлых, и кротких, Но продолжается рынок тщеславия В этих надгробьях и в ярких обёртках. Виктор Иванович! Вы ль в самом деле? Вы как живой! В той же шляпе из фетра! Будто вас создал Зураб Церители В мраморе розовом ростом в два метра. Клумбы, скамейки и цепи ограды, Монументально! Чудесно, поверьте! Может позволить начальник продсклада Золото в датах рожденья и смерти. Рядом в граните летят херувимы, Крест на Голгофе стоит безутешный, В нимбе светящемся, как невредимый, Словно живой генерал КГБэшный.

"Рассказ мой начинается, как начинаются вообще все лучшие русские сказания: был я, признаться, выпивши… Встречал я Новый год у одного своего старинного приятеля и нализался, как сорок тысяч братьев. В своё оправдание должен я сказать, что напился я вовсе не с радости. Радоваться такой чепухе, как Новый год, по моему мнению, нелепо и недостойно человеческого разума. Новый год такая же дрянь, как и старый, с тою только разницею, что старый год был плох, а новый всегда бывает хуже… По-моему, при встрече Нового года нужно не радоваться, а страдать, плакать, покушаться на самоубийство. Не надо забывать, что чем новее год, тем ближе к смерти, тем обширнее плешь, извилистее морщины, старее жена

Владимир Высоцкий Растревожили в логове старое зло, Близоруко взглянуло оно на восток. Вот поднялся шатун и пошёл тяжело — Как положено зверю, — свиреп и жесток. Так подняли вас в новый крестовый поход, И крестов намалёвано вдоволь. Что вам надо в стране, где никто вас не ждёт, Что ответите будущим вдовам? Так послушай, солдат! Не ходи убивать — Будешь кровью богат, будешь локти кусать! За развалины школ, за сиротский приют Вам осиновый кол меж лопаток вобьют. Будет в школах пять лет недобор, старина, — Ты отсутствовал долго, прибавил смертей, А твоя, в те года молодая, жена Не рожала детей. Неизвестно, получишь ли рыцарский крест, Но другой — на могилу под Волгой — готов. Бог не выдаст?