Зимнее утро

Вольность, написанная под впечатлением одноименного стихотворения А.С.Пушкина.
Дивные строки рождают виденья...
Чудится мне за вратами веков:
Дух русской природы - целитель извечный
Вселяет в сердца благодать и любовь...
Глухая ночь. Заснеженная дорога. Бушует метель. Злой ветер срывает и кружит белые вихри. Вдали ели различим колокольчик. Заледенелые окна деревенских изб мерцают тусклым светом. Топот копыт постепенно приближается. Во дворе заунывно залаяла собака. Скрипя полозьями саней, из темноты появляется гнедая кобыла.
Укутанные по самые уши ездоки запорошены снегом. Возница огромными рукавицами тянет удила на себя:
- Тпру-у-у-у…, - впущенный из груди горячий воздух мгновенно оседает инеем на склоченной бороде и мохнатой шапке.
Кобыла замедлила ход и остановилась у ворот господского дома. Скрипнула дверь, и в проеме света на крыльце мелькнул силуэт молоденькой крестьянки.
- Барин приехали! - воскликнула девушка и скрылась.
Тут же началось оживление:
- Ну, наконец-то, добрались….
Дворовые отворили ворота, взяли лошадь под узду, поклонились барину.
Гостиная господского дома была проста и незатейлива. На кружевной белой скатерти пыхтел самовар, а в печи потрескивали поленья. У порога стояла дородная простоволосая женщина, от волнения и радости, зажав уголок передника под сердцем. Завидев хозяина, на распев заголосила:
- О-оой, дорогой вы наш, Илья Петрович! Вы про нас совсем запамятовали…. Не приезжаете никак….
Вошедший с мороза молодой барин, сбросил с плеч шубу и шагнул навстречу нянюшке:
- Как же я могу забыть вас, дорогая моя, Прасковья Сергевна…
И обнявши, ощутил до боли знакомый с детства запах:
- Молоком и пирогами пахнет…
Прасковья, было уже совсем, растрогалась, но вовремя спохватившись, засуетилась:
- Ой, да чей-то я. Дуняша! Давай быстро на стол подавай, а то простыло уже все, пока дожидались.
Барин с удивлением посмотрел на стоящую в стороне девушку:
- Невеста то, какая выросла!
Щеки Дуняши вспыхнули румянцем. Бросив смущенный, но в то же время, игривый по природе, взгляд, девушка поспешила на кухню….
Уютная небольшая спальня наполнена мягким светом от керосиновой лампы, стоявшей у изголовья кровати. Тикают настенные часы. Хорошо протопленная печь распространяет умиротворяющее тепло. Лишь вьюга стучит ставнями за окном, а в дымоходе завывает ветер.
Оставшись в одиночестве, Илья Петрович устало раскинулся на постели, и глядя, на оранжево – желтое пламя за стеклом лампы, задумался. Вот ему уже видятся витражные окна, залитые светом, огромного особняка. Взор затуманили грустные воспоминания….
Из просторной гостиной льется волшебная музыка вальса. Кружатся счастливые пары. Доносится женский смех.
А за окном пурга. Вечереет.
На пустынной белоснежной площади черной точкой мечется фигура молодого человека. Шуба распахнута, голова непокрыта, глаза возбужденно горят и устремлены на второй этаж.
Там, в окне виден изящный силуэт горделивой красавицы. Грациозно застыв в пол оборота, она безразлично смотрит вниз.
Мужчина размахивает листом бумаги, негодующе моля, что-то выкрикивая. Но слова исчезают в воздухе, заглушенные музыкой и смехом.
Разорвав в клочья письмо, Илья Петрович безысходно бросает по ветру злосчастные бумажки. Дама еле заметно передернула плечами, отвернулась и исчезла в глубине дома….
Еще долго простоял Илья Петрович, в немом бессилии зря в темную глазницу окна. Беззвездное мрачное небо опускалось ниже. Бледное пятно луны терялось за быстро бегущими чернильными облаками.
Затем, потеряв реальность, он брел вдоль набережной, сопротивляясь порывам ветра. Поскрипывая, на столбах качались уличные фонари. Попадались редкие прохожие.
Цокот копыт по мостовой неожиданно прогремел совсем рядом. Пролетел экипаж. Извозчик успел чертыхнуться вслед. Чуть не угодив под колеса, Илья Петрович очнулся и огляделся. На равнодушный город опустилась ночь.
- Все пусто! Все обман, ложь, суета….
Не могу больше, устал. Хочу домой….
На волю…
Илья Петрович задул лампу и, укутавшись потеплее в одеяло, постарался уснуть.
В темноте было слышно, как за окном бушует снежная буря….
Ночь прошла. Светает. Сквозь морозные узоры на стекле пробиваются солнечные лучи, отражаясь и играя в кувшине с водой. На карнизе драчливые воробьи устроили громкую возню.
Проснувшись, Илья Петрович с легкостью поднялся и поспешил к окну, стосковавшись по родным просторам. Взору открылась чудеснейшая картина:
Дрожит прозрачная тишина. Искрятся сугробы. Березки в кружевных сарафанах низко свесили свои ветви под тяжестью хрустальных бус. Вдали за холмом темнеют ели, растопырив лохматые лапы. В полях стога сена в снежных шапках. Над крышами деревенский изб невозмутимо тянется сизый терпкий дымок.
В скованной льдом реке, отражается голубизна бескрайнего неба и золоченые церковные купола. Бабы в длинных холщовых юбках спешат на утреню, подымает следом легкую поземку. А вот и Дуняша, покачивая ведрами на коромысле, спускается по узкой протоптанной тропинке к проруби.
В дверь постучали. Появилась лохматая голова дворового мужика:
- Барин, Прасковья спрашивает, когда завтракать изволите?
В глазах Ильи Петровича блеснул живой огонек:
- Кузьмич, а запряги-ка коня поначалу! Прокати, как в детстве бывало!
Суровое лицо мужика расплылось в доброй улыбке.
Сани летят по заснеженной дороге. Из-под копыт вылетают белые хлопья. Пофыркивает разгоряченная кобыла, выпуская из ноздрей клубы пара.
Мимо мелькают деревья. Испуганно метнулся в сторону заяц русак, и что есть духу, припустил через поле. С шумом сорвалась стая крикливых ворон. Навстречу медленно поднимался сверкающий диск солнца.
Илья Петрович, раскрасневшись от быстрой езды, откинул овчинный тулуп и воскликнул с восторгом:
- Красота то, какая! Свобода!
И набрав полной грудью живительный воздух, шепотом добавил:
- Хорошо-то как, Господи….
Мария Ташева