Сенокос,как часть жизни (часть 2)

Обмер сена
Не хвались травой, хвались сеном.
(русская пословица)
По завершению сенокоса из конторы колхоза приезжали представители для обмера заготовленного сена. В присутствии бродовян выделялись стога и для их коров. Стог стогу ведь рознь. Объём заготовленного сена измеряется издавна в крестьянском обиходе в возах. Воз – это столько сена, сколько можно увезти за один раз на лошади, запряжённой в сани.
Для коровы на стойловый период с осени до первых выгонов весной требовалось до пяти-семи возов сена. И, опять-таки, всё зависело от коровы. Если корова ведёрница - это когда за один удой по ведру молока надаивала, то и сена ей требовалось больше. А иные коровы и не ведёрницы, но были размером с хорошую лошадь! Такой корове и сена надо было больше заготавливать.
Конечно, в стога «для себя» косцы старались сенца посуше, получше и побольше положить, нежели в колхозные. Такие стога обычно метали воза по полтора, иногда – по два. Каждый надеялся договориться при обмере сена, чтобы именно те стога, которые сметаны таким образом, достались самому косцу.
В колхозные стога втыкались тычки - прутики-метки со стёсанной серединкой и отметкой на ней. Именно эта метка служила ориентиром при вывозке сена колхозом. Правда, случались иногда при этом и недоразумения. Лучший хозяйский стог увозили в колхоз. Поэтому сразу, как появлялась возможность вывезти сено с луга, хозяин занимался этой работой. Иногда, после отъезда колхозных представителей, тычки перетыкались в другие стога.
Когда колхоз начинал возить на тракторах и больших санях сено из-за Бродового, то мы, девчонки лет десяти, брали санки, грабли и бежали погребать сено, клочки которого оставались висеть на ветках деревьев и на снежных обочинах дороги. Привезёшь домой бывало свой возок на санках и спрашиваешь мать, на сколько раз хватит дать этого сенца Дочке (кличка коровы). А когда вечером мама приносила со двора подойник с молоком, я радовалась и говорила, что корова дала это молоко нам взамен привезённого мною сена. Наше поселковое детство всегда было связано с домашними животными, они были для нас особым объектом заботы и радости.
Сенокос в фуфайках
Каково лето, таково и сено.
(русская пословица)
Всякие сенокосы были.
Запомнился мне один сенокос, который по стоявшему летом холоду и сенокосом-то смешно было называть. Но, какая бы погода не стояла, а хозяева - владельцы коров – просто обязаны были обеспечить на зиму хотя бы минимум кормов для своей коровки-кормилицы. Сенокосили мы в тот год в ватных куртках-фуфайках и в шапках на голове. Когда косили траву – согревались, а когда присаживались где-нибудь под кустом на отдых – замерзали. Трава не сохла, поэтому в стога метали практически «живую» - сырую траву. Но и здесь пригодилась крестьянская сметливость.
Сено метали в стога ... с солью! Помню, как папа тащил на покос соль в рюкзаке. Тот, кто стоял наверху стога, каждый ряд уложенного по кругу сена пересыпал солью. Соль в этом случае выступала в качестве консерванта и не давала сену сгнить. В таком сене и пыли не было, и вкусовые качества сохранялись, как при силосовании. Ведь корове и так-то во дворе выкладывали зимой большой кусок каменной соли – лизунец, чтобы она лизала её, нагуливала аппетит и лучше ела сено, особенно когда оно было плохое.
Когда я читаю повесть В.Белова «Привычное дело», всегда слеза на глаза наворачивается. Думаю, истории и образ жизни в то время, описанные в повести, были типичны для русской деревни. Помню, который-то год косили мы на проценты на шири, не доходя до старого Большого моста через реку Лапшангу. Решили родители небольшой стожок – всего-то на один воз – в лесу припрятать. Стаскивали туда сено в охапках и на верёвках, продираясь через чапыжник. Но, много ли сена могла принести я, девочка-подросток? Но я старалась, помогала маме с папой как могла, потому что видела, как им тяжело даётся заготовка сена. А траву, помню, косили на этот стожок не на совхозной шири, а вдоль проезжей дороги, в кустах и вдоль озера. Очень переживали за этот стожок все мы, когда обмерял совхоз сено на лугу, боялись, как бы его не нашли и не засчитали в счёт совхозных сенов.
Были одно время сенокосы у родителей и вдоль речки Наварас, и в старой, заросшей травой делянке за Наварасом. Очевидно, эти полянки находились в ведение лесхоза, поэтому на них выдавался специальный билет-разрешение на право выкоса травы. Но, кроме того, там и сроки сенокоса устанавливались. Помню, что косить приходилось нам чуть ли не в августе-сентябре, когда календарные сроки народного сенокоса уже заканчивались. Раньше указанного срока начинать косить боялись. Боялись лишиться этого покоса. В августе и погода была хуже, да и солнце уже не такое жаркое было. Походили мы около того сена, потрясли, посушили его!
Правда, с сенокосом вдоль Навараса есть и приятные воспоминания. В небольшой по ширине и неглубокой речке было очень много рыбы, и папа частенько ставил поперёк речки небольшую сеть, чтобы поймать рыбы на уху к обеду. Сам он, взяв в руки бо'тало - шестик с железным раструбом на конце - заходил чуть выше сетки и, начав ботать, спускался вниз. Попадали в сеть такие крупные ельцы, что даже не верилось, что такая рыба могла водиться в такой маленькой речке!
Бог пожалел
С Петрова дня красное лето, зеленый покос.
(русская пословица)
А сенокос на Петров день?
В старину крестьяне соблюдали церковные праздники. Таким праздником был и есть Петров день – день святых апостолов Петра и Павла, который в числах и отмечается 12 июля.
Петров пост считается нестрогим и содержит целый ряд послаблений. Например, разрешается есть рыбу во все дни поста, за исключением среды и пятницы. Кстати, апостол Петр известен как покровитель рыбного промысла. А в честь завершения поста обычно проводили "разговины" - устраивали ярмарки и гуляния, ходили в гости, плясали и веселились. Этот народный обычай веселиться и отражает пословица: "У мужика то и праздник, что Петров день". В этот день крестьяне не работали, да и после праздника, бывало, день-два прихватывали.
Лучшим временем для сенокоса считались недели после Петрова дня и до 25 июля.
Петров день назвали ещё "макушкой лета", самой жаркой и знойной порой: "День убывает - жара прибывает".
Это мы, ограниченные во времени и связанные работой в различных учреждениях и на предприятиях, вынуждены были использовать для сенокоса каждую выдавшуюся возможность. Будь этот день хоть православным праздником. В этих случаях успокаивали себя тем, что сенокос – это большой труд, а труд не может быть грехом. Сенокос же обычно продолжался дней двадцать, а то затягивался и на месяц, поэтому каждый сам для себя в меру своей занятости определял и время начала сенокоса.
Мне хорошо запомнился один случай, когда мы метали сено в стог в Петров день вдвоём с мужем. Редкий год в этот день не бывает сильной грозы. До обеда было такое пекло, что сено пересохло, поэтому, когда мы его сгребали, оно ломалось и крошилось. После обеда стали собираться облака и вдалеке запогрёмывало. Мы очень спешили, буквально бегом бегали, сгребая и стаскивая сено к стогу. Начали метать сено, я стояла на стогу. Когда дошли до середины стога, грозовые тучи буквально нависли у меня над головой. Было очень страшно. Я ощущала себя грозовой мишенью вверху, под самыми облаками. Воздух был раскалённый и спёртый перед дождём. Мне постоянно хотелось пить, сердце в груди колотилось так, что готово было выпрыгнуть. Но, гроза видно решила повременить и дала нам возможность дометать стог. Загромыхало и шпарнул ливень, когда я по носилке уже спускалась со стога. Радость у нас была оттого, что сено сумели прибрать, сметать в стог сухим. Если бы нам сделать это измешал дождь, то походили бы мы после такого ливня, посушили бы сено возможно ещё не один день.
Мы, правда, рассчитывали на помощь в этот день со стороны Максимыча -родственника моего мужа и даже бутылку для него прихватили. Но он не пришёл. И вот, сидя после грозы на берегу речки перед отъездом домой, я изрекла: «Видно нас сегодня Бог пожалел», имея в виду то, что смогли поставить такой большой стог сухого сена.
Приехав домой, я стала поливать грядки в огороде, но тут меня подозвал к забору сосед.
- Вы ничего не знаете? – спросил он.
- Нет. А что мы должны знать?- вопросом на вопрос ответила я.
- У Володи брат сегодня трагически погиб,- угрюмо сообщил сосед.
Вот так пожалел нас Бог!
Всегда помню тот сенокос в Петров день...
Овод и сенокос
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
(А.С. Пушкин)
Есть у сенокоса ещё одна особенность – это овод. Под этим словом в данном случае подразумевается не какой-то конкретный вид кровососущих и кусающихся насекомых, а их сообщество. А если разбирать это сообщество по видам, то кого там только нет! Это и кусачие оводы, и слепни-кровососы, и мошки с комарами. Полчища этих насекомых насчитывают не то что сотни видов, а тысячи!
Вот взять, к примеру, крупную муху - слепня. Есть предположение, что свое название слепень получил из-за непомерной навязчивости. И действительно, одержимая желанием напиться крови, самка этого насекомого не считается с опасностью и назойливо садится на тело. Сегодня, по подсчетам ученых, насчитывается около 3 тыс. видов слепней. Кусается и пьет кровь только самка. Остановить ее не могут ни дождь, ни жара.
А кого не приводил в ужас огромный слепень, кружащий рядом? Это один из самых крупных слепней - бычий, достигает 24 мм. Я всегда с визгом: «Ос, ос!», закрыв лицо руками, пыталась убежать от этого монстра. Бычий слепень, оправдывая свое название, к человеку всё же не пристаёт. Человека больше одолевают узкотелые дождёвки и златоглазики.
Дождевки – более мелкие слепни с дымчатыми пятнистыми крылышками, особенно активные в теплую пасмурную погоду. Златоглазики отличаются красивыми золотыми узорчатыми глазами и декоративным черным орнаментом на крыльях. Жертву слепни находят в основном зрительно. Иногда ошибаются, подлетают к неодушевленным предметам, гоняются за автомобилями.
Иногда слепней неверно называют оводами. Внешне оводы отдаленно напоминают слепней. Оводы гораздо мельче слепней, да и человеку досаждают меньше, кроме подкожного овода да строки. По крайней мере, крови не пьют. У оводов страшны личинки, паразитирующие в теле и под кожей теплокровных животных. В этом смысле оводы намного опаснее слепней.
Но и комары с мошками достают на сенокосе! Особенно их много рядом с водоёмами, в лесу. Репелленты с различной химией действуют кратковременно, а эти твари целые дни летают перед носом, того и гляди глаза выколотят, как сказала бы моя бабушка Агафья. И нет, кажется, от них спасенья!
На сенокос люди старались одеваться в просторную, светлую хлопчатобумажную одежду, которая не только от жары предохраняла, но и от слепней и строк защищала в какой-то степени. На шири овода было меньше, чем на сенокосных участках в лесу. Там хоть ветер на просторе гулял, отгоняя этих вездесущих тварей! А в лесу приходилось ох как не сладко! Когда ещё мужчины носили белое нательное бельё - вплоть до конца семидесятых годов прошлого века, то обычно на сенокос одевали мы все эти белые рубахи с длинными рукавами да кальсоны.
Правда, сейчас столько камуфлированной защитной одежды появилось и с капюшонами, и с сеточками! Только вот на сенокосе в такой одежде спариться можно, да и сердцу будет тяжело.
Не многие, думаю, на сенокосе сталкивались с лосиными мухами. Они навещают только тех, кто сенокосит в лесу. Мухи подстерегают свою жертву, сидя на траве, ветвях кустарников или деревьев. Летают они плохо и недалеко, летят на тепло и запах. Попав на тело хозяина, например, лося, кровососки сбрасывают крылья, обламывая их у основания, зарываются в шерсть и питаются кровью.
Эти мухи буквально облипают человека, вызыая отвращение и мерзость своим рыжим видом. Отряхнёшься от них побыстрее, да дёру от этого места подальше!
В год, когда я заканчивала учёбу в институте и приехала домой готовиться к госэкзаменам, родители категорически отказались от моей помощи на сенокосе. Я же, однако, всё равно находила возможность сбегать до леса, до луга, до речки и полюбоваться на свои любимые цветы и растения, собрать букет цветов либо пучок лекарственных травок.
Дома я готовила из них растирки и примочки от укусов кровососущих, которые затем опробовала на своих родителях. Снадобья действовали, зуд прекращался, проходили шишки от укусов. Папе так это понравилось, что он каждый раз спрашивал, заходя домой после возвращения с покоса: «Ну-ка, Люся, где там твои примочки? Давай скорее!». Я тащила свои пузырьки и ватку, и он с удовольствием протирал целебной жидкостью лицо, шею, руки. Лицо его после этой процедуры выражало такое блаженство!
Один раз, когда мы с братом сенокосили одни, уже без родителей, слепней и овода было так много, как никогда! Они нас сплошь облепили, мы думали, что нас закусают насмерть! Такого я ни разу не видела ни до, ни после этого сенокоса. Жара была невыносимая, и было полное безветрие. Мы с братом за день выпили вдвоём два ведра чая, заваренного как всегда корнями шиповника и ветками чёрной смородины. Пот стекал ручьями, что спасло нас от теплового удара.
Сенокос как событие в жизни
Жизнь - не те дни, что прошли,
а те, что запомнились. (русская пословица)
Как бы трудны те сенокосы не были, но сейчас, оглядываясь назад, вспоминаю их со светлым чувством. Ведь тогда главными на сенокосе были мама и папа, а мы были их помощниками. Они и мы, дети, радовались, когда все вместе находились на сенокосе. Летом у нас всегда гостили городские родственники, но и они ходили на сенокос помогать нам. Косить, правда, не умели, но на гребле помощники никогда не бывают лишними. Молочко-то любили все! Иногда летом народу у нас собиралось по двенадцать человек. Дневного удоя молока даже не хватало! Мама на этот период договаривалась с соседями и забирала у них часть удоя. Наши городские родственники всю свою жизнь помнили это прекрасное время!
А какие славные у нас были коровушки - и красные, и чёрные! В середине семидесятых годов прошлого века родители привели на верёвке корову из деревни Андронихи Шарьинского района Костромской области от маминой матери Анны Яковлевны. Бабушке стало уже тяжело самой держать корову, вот и решились родители на двухдневный переход со скотинкой. Когда они привели корову к дому, сбежался весь посёлок смотреть. Корова костормской породы благородной коричневато-желтоватой окраски с проседью была настоящей красавицей! А звали её – Волга! Костромской породы коров во всей нашей округе до этих пор не было. Многие, не только на посёлке, но и в окрестных деревнях занимали очередь на Волгино потомстово – тёлочек - с целью вырастить для себя корову лучшей костромской породы.
На посёлке Бродовое жили и наши родственники, с которыми мы были очень дружны. Когда требовалась кому-то помощь, то все собирались вместе и делали работу сообща. Вместе по очереди копали друг у друга картошку, помогали друг другу на сенокосе. Когда начинали по осени убирать скотину со двора – колоть поросят – делали и эту работу вместе, а вечером собирались и шли со своими семьями в гости «на печёнку». Хорошее, счастливое было время!
Когда мы вместе с братом поступили учиться в институт, не взирая ни на что, каждый год на каникулы мы ехали домой на сенокос помогать родителям. А в это время мои городские друзья и подружки ходили в походы то на Кавказ, то сплавлялись по рекам на байдарках. Меня они каждый раз приглашали в поездки, но я не могла себе этого позволить. А как же родители одни бы стали сенокосить?! Ведь они, когда мы учились, жили, по большому счету, от домашнего хозяйства. Конечно, с нашей стороны была в этом какая-то жертвенность, но мы не могли поступить по-другому. Брат, даже живя и работая в Подмосковье, до последнего сенокоса старался помогать родителям, брал отпуск летом и приезжал к ним на время сенокоса.
Много чего ещё можно написать про сенокос. Ведь он был частью нашей жизни. И сейчас, вспоминая об этом, испытываю тоску как о чём-то светлом и безвозвратно ушедшем...
Людмила Болотова