Предыдущая публикация
ПАУЧИХА
Книга 1 " Вера " (+18)Автор : Татьяна Фильченкова
(6)
#паучихаубелки
Вера боялась, что придётся долго ждать новую медсестру на замену. Но по счастливому стечению обстоятельств одной из студенток потребовалась ночная подработка.
В выходные, после занятий в институте, Вера бежала в больницу к дочери, а после обходила улицы с амулетом. На карте Ленинграда, которая теперь висела в комнате над столом, от тубдиспансера лучами расходились пунктирные линии.
«И правда, словно паутина».
Отмеченные улицы излучали мягкое светло-серое свечение. По ним двигались цветные точки. Утром и вечером их скопление было особенно густым.
«Что же я должна искать? В таком масштабе даже примагниченных не разглядеть».
В воскресенье Вера собиралась к Наде. Дочь попросила принести краски и альбом для рисования. Художественный реквизит изрядно истощился, пришлось по пути забежать в канцелярию за новыми кисточками и акварелью.
В выходной тубдиспансер был почти пуст. Детей забирали домой и на прогулки. Надюшу пока не отпускали.Она лежала на кровати в пустой палате, крошечная и одинокая. Из висящего на стене радио доносились звуки радиоспектакля. Увидев мать, Надя крепко обняла её за шею, не сказав ни слова.
Вера прислушалась. Диктор читал рассказ Джека Лондона, тот самый, из-за которого Павел решил остаться на севере. Она повернула колёсико громкости на минимум.
– Включи! Я слушала! – возмутилась Наденька.
– Что ты там понимаешь?
– Всё понимаю! Я помню. Дядя читал по книжке, только другим голосом.
Вера застыла.
«Ей было месяцев шесть. Это невозможно! Какое-то совпадение».
– Надюша, где ты видела дядю, который читал?
– Дома. Где печка большая была.
– В деревне?
– Ага. Там было лучше́е всего.
– Нет такого слова, лучше́е. Надо говорить «лучше».
Надя задумалась. Затем замотала головой:
– Не-а. Лучше – это обыкновенно. Там было лучше́е.
Больше никаких подробностей о чтеце из неё вытянуть не удалось. Действительно ли она помнила отца или в воспоминаниях перенесла читающего человека в новоборскую избу – осталось загадкой.
После свидания Вера обошла квартал вокрун тубдиспансера. Затем расширила круг. Третье кольцо, самое длинное, она закончила уже ночью.
Дома нанесла пройденный маршрут на карту. Получилось точное сходство с паутиной.
Вера изучала получившийся узор. Тубдиспансер окружали меньшие по площади секторы, дворы в них хорошо просматривались. К краям паутины районы становились обширнее, внутри встречались «слепые» зоны. Помечая, какие улицы и переулки надо обойти в следующий раз, Вера заметила, как в одном из домов происходит нечто странное. Туда стягивались струйки энергии, образуя светящийся сгусток. Затем вспышка – и всё успокоилось. Сложно было предположить, что там случилось. Не с подобным ли придётся работать?
На всякий случай Вера пометила дом.
Глава 19. Экзамен
После четырёх месяцев лечения в диспансере Наденька отправилась в Ялтинский санаторий на всё лето, на две смены подряд, по полтора месяца каждая. Чтобы между заездами дочери не пришлось возвращаться в Ленинград, а затем снова ехать в Крым, Вера взяла отпуск в июле и наконец-то сама могла отдохнуть в Ялте. С поддержкой Исгара режим жёсткой экономии ушёл в прошлое.
Поезд прибыл на вокзал Симферополя. Вера примерялась, как ей с вещами и хромой ногой спуститься на платформу. Подскочивший к подножке мужчина в соломенной шляпе принял у неё чемодан и протянул руку.
– Исгар? Что за маскарад? – рассмеялась Вера.
Демон выглядел как приехавший на курорт работяга: обветренное лицо с забившейся в поры и морщинки угольной пылью, грубые ладони и чёрные полукружия под ногтями. Довершали образ новая шляпа, сдвинутая на затылок, и спиннинг, привязанный к рюкзаку.
– Сейчас узнаешь. Пойдём искать машину.
Среди толпы прибывших пассажиров шныряли владельцы автотранспорта, промышлявшие частным извозом.
– А вот и наш водитель. – Исгар указал на чернявого парня, который настойчиво предлагал свои услуги двум молодым женщинам. Они посмеивались и оправдывались, что поездка на машине им не по карману. Парень хищно улыбался:
– Я таких красавиц почти даром прокачу.
Вера остановилась:
– Исгар, он мне не нравится.
– Верочка, мы здесь для того, чтобы подготовить тебя к новому заданию. Идём!
Демон направился к водителю:
– Товарищ, подбросишь до Ялты?
Парень скользнул взглядом по Исгару, оценивая его провинциальный вид, затем по Вериному скромному дорожному платью. Заметив хромоту, скривился и устремился за уходящими женщинами. Демон спешил следом, неловко спотыкаясь об чемодан и заискивающе заглядывая в лицо:
– Друг, уважь, я три года из забоя не вылезал ради этого отпуска. Сам же видишь – жена инвалид, тяжело на автобусе. Ты ж не думай, меня цена не пугает, три года копили, чтоб как белые люди отдохнуть.
Чёрные глазки алчно блеснули:
– Что ж ты сразу не сказал, что инвалид? Ладно, дядя, поехали.
Подруги, услышав, что водитель берёт пассажиров, осмелели:
– Тогда мы тоже поедем. За четверых ведь дешевле?
– Всё, девочки, ваш поезд ушёл, инвалида повезу. Для ваших вещей места в багажнике нет.
Исгар восторгался во всю широту шахтёрской души:
– Верунь, глянь, благодать-то какая! А воздух! Вер, морем пахнет? Ты ж была в Артеке. Помнишь, как пахнет оно? О, а там чего? Горы? Да-а, это вам не Воркута...
В багажник «Москвича» легко поместились бы ещё три чемодана.
Исгар сел рядом с водителем, Вера расположилась сзади. Только тронулись, как наперерез автомобилю бросились двое смуглых мужчин:
– Брат, ты в Ялту? Умоляю, подбрось! Мама в тяжёлом состоянии, инфаркт в санатории случился. Мы налегке.
– Мама – это святое. Садитесь!
Мужчины забрались на заднее сиденье, зажав Веру с обеих сторон.
«Москвич», деловито урча, полз в гору. Вере пришлось развернуться спиной к соседу слева, чтобы устроить негнущуюся ногу. Исгар всё изливал восторг от вида южных красот.
Автомобиль свернул с асфальта на каменистую грунтовку.
– А чего мы сюда поехали? – забеспокоился вдруг демон.
– Ремонт дороги, дядя. Указатель «Объезд» видел?
– Нет. На горы загляделся.
«Исгар, не было указателя. Я бы заметила».
«Знаю», – прозвучал в голове ответ.
Кусты по обочине поредели, отрывая край пропасти. Водитель затормозил. В этот момент сидевший справа мужчина накинул удавку на шею демона. Вера вскрикнула. Пассажир слева обхватил её за плечи, прижав спиной к себе, в горло уткнулся нож:
– Не рыпайся, мышка. Ты нужна живой.
Вара с надеждой смотрела на демона, но тот и не думал их спасать. Исгар хрипел, лицо посинело, глаза лезли из орбит, конечности конвульсивно дёргались.
«Исга-а-ар! Сделай что-нибудь!»
Молчание. Но он же говорил, что морок невозможно убить!
Словно сквозь слой ваты донёсся голос водителя:
– Что ты возишься?
– Да здоровый чёрт. Немного ещё, – сдавленный от напряжения ответ справа.
Придётся спасаться самой. Вера выпустила невидимые зонды и потянулась к бандиту, что держал её. От соприкосновения обдало жутью и мерзостью. Он хотел не просто насиловать, а долго и жестоко издеваться, рвать плоть зубами, утопить в боли, смять своей мощью. И эта злоба нацелена на неё, маленькую напуганную женщину. Вера нащупала вектор агрессии и развернула его в сторону водителя. Хватка ослабла, мужчина забыл о жертве и набросился на парня за рулём.
В этот момент удавка прошла сквозь шею демона. Голова, отделившись от тела, скатилась на колени душителю. Обшивку салона окатило потоками крови.
Водитель вырвался из объятий подельника и заорал:
– Вашу мать, идиоты!
Обезглавленный торс обернулся к заднему сиденью, протянул руку и поднял за волосы собственную голову. Та вращала налитыми кровью глазами. Мужчины в ужасе пытались выскочить из автомобиля, но дверцы заклинило.
Голова открыла рот и захохотала. Затем обвела взглядом мужчин:
– Вы меня разозлили. Всем смирно! – И голосом, полным заботы, к Вере: – Ты испугалась?
Вера выжимала мокрую от крови юбку:
– Мог бы и предупредить!
Торс пожал плечами:
– Это был экзамен.
– Перед экзаменом даётся время на подготовку.
– Я противник подобной системы обучения. Какой смысл в заучивании чужих знаний? Ученики сами должны доказывать теоремы и открывать формулы. Иначе грош им цена. Но ты меня удивила.
– Чем же?
– Я ожидал, что ты заменишь эмоции.
– Ты же говорил, что это запрещено.
– Когда на тебя нападают, ты вправе пользоваться всеми доступными средствами для защиты. Они же не считались с тем, что физически сильнее тебя. Да и осталось им недолго. Посмотри внимательнее.
Над бандитами нависла чернота, холодная и безнадёжная черта, отсекающая будущее.
– Ты больше не злишься? – Голова виновато заморгала.
– Злюсь. Ты испортил мне платье.
Пятна крови поползли по подолу, преображаясь в цветы маков.
– Так лучше?
– Нет. Хочу васильки и ромашки.
– О, эти женские капризы!
Сверху послышался нарастающий рокот.
– Выходите! – скомандовала голова.
Мужчины вывалились из машины. Вера тоже вышла и посмотрела вверх: с горы очень медленно спускались огромные валуны.
– Вот и причина их скорой смерти. Я замедлил падение, чтобы мы смогли спокойно уехать.
– А с ними что будет? – Вера оглянулась на мужчин, которые пытались бежать, но их стопы вросли в камни дороги.
– Погибнут под завалом. Впрочем, водителя мы заберём. Я слишком стар, чтобы управлять современной техникой.
– Тогда приводи себя в порядок, и поехали.
– Верочка, ты не дашь им шанса исправиться?
Она задумалась на секунду:
– Нет. Нас бы они не пощадили.
– Справедливо. – Исгар пристроил голову на место и вернул себе прежний вид ленинградского интеллигента. – Подожди, ещё не всё.
Между двумя бандитами, ожидающими смерти, образовалась воронка, в которую потянулись их ужас и энергия.
– Что это?
– Дань Ирию. Треть пойдёт в уплату твоего долга. – Демон жестом велел водителю сесть за руль.
Салон был уже чист. На полу валялась соломенная шляпа. Вера подала её демону.
– Выброси этот пошлый атрибут отдыхающих в окно, – сморщился он, занятый раскуриванием кубинской сигары.
Вера покосилась на водителя. Хоть парня и трясло от пережитого, вёл он аккуратно. Ей о многом хотелось спросить, но не в присутствии постороннего.
– Он нас не слышит, можешь говорить вслух, – пояснил демон.
– Обязательно было упоминать об инвалидности?
– Да. У тебя сформировалось сознание урода. Стараешься одеться поскромнее, не привлекать к себе внимание. Думаешь, если не заметят тебя, то и увечье останется скрытым. Стоит кому-либо указать на изъян, как ты готова отступиться и спрятаться.
Вера пришла в такое смятение, что даже забыла возмутиться. Неужели она и правда так себя ведёт?
Исгар продолжал:
– Ирий дал тебе увечье, чтобы оно напоминало о недопустимом сомнении, а не для того, чтобы сделать тебя слабой. Предстоящая миссия потребует смелости и решительности. Не пытайся спрятать свою хромоту. Учись жить с ней достойно. Пусть она станет твоим преодолением.
«А ведь он прав. После ранения я возвела границы дозволенного. Всякий раз, как возникает желание их нарушить, напоминаю себе о неполноценности. Надо будет поработать над этим».
– Исгар, а те женщины на вокзале... Если бы они поехали с бандитами, то тоже погибли бы под обвалом?
– Да. И для них смерть стала бы избавлением. Иначе бы над ними долго издевались, а затем продали в бордель для любителей пыток и изуверств.
– Значит, мы их спасли?
– Нет. Дали отсрочку. Дамы заслужили расплату. Если они не исправятся, то подобный конец неминуем.
– Что такого страшного они могли натворить?
– Работали на немцев, сдавая подпольщиков. Одна убила своего новорождённого младенца.
– Никогда бы не подумала, что они творили такое. Жаль, что не успела рассмотреть их свечение.
– Ещё успеешь. Они направляются в Ялту.
– Что мы будем делать дальше?
– Для начала найдём жильё. В разгар сезона это почти невозможно, а одиноких женщин пускают неохотно. Поэтому я возьму на себя эту проблему.
– Ты что, представишься моим мужем? Жить мы тоже будем вместе?
– Не переживай, я не собираюсь делить с тобой комнату. Это будет лишь небольшое представление для хозяйки.
– А Надя? Завтра мне нужно забрать её из санатория, пять дней она будет со мной. Ей что, называть тебя папой?
– Пусть называет, как хочет. Никто ничего не заметит.
Глава 20. Ялта
Исгар велел водителю остановиться у тенистого дворика в частном секторе Ялты. На стук в калитку из дома, вытирая руки о фартук, вышла хозяйка.
– День добрый! Свободная комната найдётся?
Женщина с одобрением посмотрела на машину. Видимо, смекнула, что деньги у приехавших водятся.
– Только освободилась, порядок навожу. Вы надолго?
– Три недели.
– Пятьдесят рублей в сутки за двоих. Оплата вперёд.
Цена была завышена, но демон, не торгуясь, отсчитал требуемую сумму.
Водитель открыл багажник и достал вещи. Вера с сомнением разглядывала свой чемодан:
– Исгар, он был меньше.
– Да. Но ты давно не обновляла гардероб. Пришлось позаботиться об этом.
Хозяйка, боясь, что щедрые гости передумают, всячески старалась угодить:
– Вы обождите немного, мне только пол в комнате помыть. Двух дебоширов сегодня выселила. Вроде приличные люди, а ночью вдруг такое устроили... Вы на веранде располагайтесь, я вам чаю принесу, только заварила. Умывальник там.
Вера подозревала, что дебош случился не без помощи демона. Хозяйка тем временем скрылась в доме и тут же появилась с подносом, выставила на стол вазочку с абрикосовым вареньем, тарелку домашнего печенья и большой чайник. Налила ароматный чай, настоянный на травах.
– Мы завтра дочку на пять дней привезём.
– Так привозите, раскладушку поставлю. За ребёнка всего десять рублей доплаты.
У ворот санатория выстроились автобусы для перевозки детей на вокзал. Сопровождающие пытались собрать разбегающуюся ребятню в кучу и устроить перекличку.
Вера пробралась сквозь толпу к нужному корпусу. Дочь уже спешила ей навстречу.
Среди Надиных вещей Вера увидела картонную папку с завязками. Лицевая сторона с надписью «Дело N…» пестрела вырезанными из открыток цветочками, зайками и мишками.
– Надюша, что это?
– Мой дневник.
– Ты знаешь, что такое дневник?
– Да. У всех старших девочек есть дневники.
– Но в дневнике пишут. А ты ещё не умеешь.
– Я рисую.
– Рисуешь всё, что с тобой было?
– Не всё. Только хорошее. Зачем вспоминать плохое?
– Логично. Мне можно посмотреть?
Надя раздумывала, склоняя головку то к одному, то к другому плечу:
– Дневники нельзя чужим показывать. Но ты же моя. Можно.
– Спасибо за доверие. Посмотрим, как приедем.
Исгар ждал у ворот.
– Надюша, познакомься, это мой друг, дядя Исгар.
Надяобхватила ноги матери и спрятала личико в её юбке:
– Он ненастоящий.
Вера недоумевала:
– Что значит ненастоящий?
Надя подсматривала одним глазом:
– Ну... Он как в кино. Вот! – Она провела рукой сквозь ноги демона.
Вера, смутившись, одёрнула дочь и показала на киоск с мороженым возле остановки:
– Наденька, купи эскимо!
– Когда стали проявляться способности? – спросил Исгар, как только девчушка отбежала.
– Не знаю. Год назад их не было. Она не увидела отца на берегу. Ты можешь посмотреть?
– Не могу. Она от меня закрывается. Каким ты меня видишь?
– Сгусток энергии без свечения.
– Но для тебя я имею плотность?
– Да.
– А для твоей дочери я прозрачен. Концентрация Ирия в ней превышает твою в несколько раз. Но откуда она берёт энергию? И мощная защита... Ребёнку не по силам создать подобную. Неужели у неё есть наставник?
За всеми открытиями и волнениями о Надином дневнике забылось. Вечером Вера открыла её чемодан, чтобы достать пижаму, и на глаза попалась папка.
– Надюш, я посмотрю?
– Посмотри.
Уложив дочь в постель, Вера достала рисунки и устроилась с ними под настольной лампой. На альбомных листах растеклись бесформенные пятна акварели.
– Надя, что это? Ты же так хорошо рисовала.
– Ты неправильно смотришь. Надо в точку, – пробормотала она сонным голосом.
– В какую точку?
– Там есть…
На жёлто-оранжевом фоне глаз зацепился за фиолетовую крапину. Вера уставилась в отметину. Жёлтые пятна, оказавшись не в фокусе, стали приобретать чёткость, открывая картину осеннего бульвара, где прошлой осенью они с Надей ели пирожки. Картинка походила на фотографию декорации: детали смазаны, деревья обозначены общим золотым фоном, но скамейка и сидящие на ней женщина с девочкой выглядели реалистично. Особенно тщательно были прорисованы клетки и пуговицы Надиного пальто. И пирожки. Чувствовался даже запах.
– Надя, кто тебя этому научил?
Дочь уже спала.
Вера принялась за следующие рисунки. Точки всегда контрастировали с общим фоном. Вот портик Нового Эрмитажа зимой, только атланты одеты в пальто, шапки и шарфы, на ногах – валенки. На нескольких листах – Новый Бор. Надя рисовала по памяти, что-то забылось, что-то исказилось, но все картины отличались объёмом и реалистичностью.
Проникнув в очередной рисунок, Вера отпрянула. На нём был Павел. Ей не сразу удалось справиться с волнением и вернуться к листку. Она узнала их спальню в Новоборской избе. Вот Наденькина кроватка с резными бортиками. Виден угол печки с вязанками иван-чая на верёвке. Вера заставила себя посмотреть на Павла. Лицо – словно изображение на плакате, но Надя нарисовала отца, сомнений не было. Он был в домашнем синем свитере. В руках – книга. Угадывалась обложка Лондонских рассказов. Дочь даже вывела подобие букв.
«Исгар, это срочно! Встречаемся на веранде».
Вера собрала в стопку листы и вышла. Демон уже ждал за столом. Она положила перед ним рисунки и упала на стул.
– Я не знаю, как она это делает. И Павел! Как ребёнок шести месяцев мог запомнить такие подробности?
– Верочка, успокойся. Дай мне разобраться.
Исгар рассматривал Надино творчество и мрачнел.
– Ты знаешь, что это?
Вера покачала головой.
– Это проход. Иначе называют портал. Известен с древних времён. Видел такие на наскальных рисунках. Во времена инквизиции, которую породили сами маргасты в войне за изломы, о проходах снова вспомнили. В пятнадцатом веке появилось немыслимое количество способных. У каждого маргаста было до нескольких сотен учеников. Где уж уследить за всеми! Тогда и вспомнили о порталах, чтобы ведьмы и колдуны могли скрыться в случае опасности. Следы проходов я находил даже на фресках Микеланджело и Да Винчи.
– Подожди! Что значит скрыться? Надя может сбежать куда-то через рисунок?
– Нет. В её рисунки можно погрузиться только сознанием. Но меня беспокоит, откуда она узнала о проходах. Не наставник ли её научил?
– Кто этот наставник?!
– Если бы я знал... Надя говорила, зачем она рисует?
– Сказала, чтобы запомнить хорошее. Наверное, смотрит, когда ей грустно.
– Или страшно. Посмотри на следы её погружений. – Исгар указал на рисунок осеннего бульвара.
Вера попыталась проникнуть в рисунок и в переживания, что испытала дочь, но стоило вобрать лишь небольшую часть, как чуть не задохнулась от ужаса, сердце заколотилось бешеными скачками, в висках молотками загрохотал пульс.
– Не переоценивай свои возможности. Надя намного сильнее. – Демон положил ладонь ей на затылок. Боль отступила, сердца застучало ровно.
– Исгар, я в бою не испытывала даже половины подобного. Что же такого пришлось пережить Надюше? И как после этого можно не потерять рассудок?
– Как видишь, она в здравом уме и способна радоваться жизни. Вы с ней по-разному переносите страх. У тебя желание бежать находится в балансе с преодолением, маятник исправно тикает, не давая ужасу захватить тебя. Надя же в момент испуга примагничена на желании скрыться. От этого ощущение пугающего возрастает. Тем более, если бежать некуда.
– Чего же она так боится?
Вера разложила картины в хронологическом порядке. На последних были дельфины в море, птичье гнездо с желторотыми птенцами и белка. Их Надя рисовала в санатории. Никакого ужаса, даже тоска едва чувствовалась.
Следы страха были на трёх первых рисунках с осенним бульваром, Микой с игрушками в холле отделения и цыплятами во дворе Новоборского дома.Атлантов и Павла дочь рисовала в больнице. На них страх был иным: боль, чужие люди, разлука с матерью.
– Исгар, она боялась только в общежитии.
– Всё-таки подвал... У меня тоже не сходится с наставником. – Демон показал на скамейку на бульваре. – Это она рисовала в октябре?
– Да, примерно.
– А эти последние. Прогресса нет. Под руководством наставника её картинки уже бы двигались. И изображает только реальность. Никаких видений. Вера, я должен проверить подвал. Дождись меня! – Демон исчез.
Вера побежала к дочери. Наденька спокойно спала. Свечение было ровным, без страха и тревог. И никаких следов пережитого всего несколько месяцев назад. Забыла или скрывает?
Исгар вернулся через десять минут:
– Нашёл причину страха. Потерянный. Его замуровали в подвале лет сто пятьдесят назад. Бедолага так перепугался, что и после смерти не смог найти выход. Действительно неприятное зрелище. Но не думаю, что Надя его видела. Скорее, слышала и чувствовала.
– Моя девочка! Что же она пережила?
– Он безобидный. Твою дочь пугало присутствие неведомого. Я его выпустил, больше он её не потревожит.
– Спасибо, но я надеюсь, что Надюша больше не вернётся в подвал. В сентябре у неё ещё один курс лечения, а после больницы возьму путёвку в санаторий. Так в общежитии лежит труп?
– Не волнуйся, останки давно убрали.
– А про Надины способности удалось что-то узнать?
– Нет. Но есть предположение.
Исгар провёл в воздухе горизонтальную светящуюся прямую:
– Над линией – Ирий, под – человеческий мир. Ты должна понимать, что это условное обозначение. На самом деле Ирий пронизывает видимую реальность. Больше походит на слои наложения, а не растворение в ней.
В воздухе появилась вертикальная черта, перпендикулярно пересекающая горизонтальную.
– Слева эмоции, которые принято считать отрицательными: трусость, лень, зависть, гнев и так далее. Справа – противоположные им.
– Как график в математике.
– Именно.
В центре пересечения демон прикрепил металлический шарик на цепочке.
– Для начала разберём на твоём примере. – Маятник пришёл в движение, совершая монотонные колебания и отклоняясь от вертикальной оси на сорок пять градусов в каждую сторону. – Это работа здоровой стабильной психики.
Вера непроизвольно зевнула.
– Согласен, скучное зрелище. Мелкие стычки с подружками, страх получить нагоняй от родителей, трудное школьное задание. Но что-то в детстветебя сильно напугало, раз ты научилась ставить щит.
– Щит?
– Ты называла его кокон. Когда ты испытала страх, амплитуда и частота колебаний возросли. – Шарик теперь раскачивался так быстро, что глаз различал лишь описываемую им сплошную дугу от одной точки горизонтальной оси к противоположной. – Так ты прикоснулась к Ирию, но ещё не вошла в него.Кстати, что это было? Не могу понять. Будто ты забыла, чего испугалась. Вижу только чёрного зверя. Собака?
Вера пожала плечами:
– Не помню. Это так давно было, а после столько всего произошло.
– Странно. Обычно детское преодоление надолго остаётся в памяти. Сколько тебе было? Лет восемь?
– Наверное.
– М-да, похоже, наставник был у тебя, а не у Нади. Научил ставить щит и заставил забыть о себе.
– Он что, следит за мной?
– Не думаю. Иначе давно бы объявился. Это лишь моё предположение. Не будем отвлекаться. После изнасилования ты вновь вспомнила о щите.
– Тогда я думала, что это бабушкин мир даёт мне убежище.
– Да. Ты так ты чувствовала Ирий, принимала его за мир мёртвых. В войну страх усилился. Будь ты обычным человеком, картина выглядела бы так. – Шарик теперь поднимался над горизонтальной осью. В высшей точке сила притяжения преобладала над центробежной, цепочка теряла натяжение, и маятник падал вниз, совершая хаотичные движения. – Это сумасшествие.
– Но на войне не сходили массово с ума.
– Потому что инстинкт самосохранения не даёт воображению осознать масштабность смертельной опасности. Человек абстрагируется от реальности, концентрируясь на долге, цели, на том, что ему дорого. Это гасит колебания маятника, в Ирий он не входит.
– Раз я вошла в Ирий, значит, осознала в полной мере?
– Да. И вот что помогло тебе не сойти с ума. – Цепочка превратилась в стальной стержень. – Эта прочная связь и есть способности.
Прошло десять лет с начала войны. Вера отчётливо помнила первый бой и охвативший её ужас. Она не чувствовала долга перед страной, которая уничтожила всё, что было ей дорого. Защита мира мёртвых казалась недостаточно надёжной среди свистящих пуль и рвущихся снарядов. Вера взывала о помощи, не зная, к кому обращается. Потом привычно нырнула в кокон, даже не поняв, что его создал Ирий, а не фантазия.
От воспоминания по телу прошла волна холода. Вера глубоко вдохнула тёплый воздух с запахами моря и цветов. Огляделась, будто убеждаясь, что вокруг не война, а южная ночь со стрёкотом цикад.
– Успокоилась? – демон терпеливо ждал, пока она придёт в себя. – Теперь разберём, что же происходило с Надей. Это моё предположение, но иного объяснения я пока не вижу. Итак, в правой части у нас способность к преодолению, в левой – желание сбежать. В привычных условиях маятник твоей дочери раскачивается равномерно, но с гораздо меньшей амплитудой. Стоит ей испугаться или столкнуться с чем-нибудь неведомым, как проявляется действие магнита.
Шарик задёргался, поднимаясь в левой половине до угла в сорок пять градусов, затем короткое падение с едва заметным заходом в правую половину от оси и возврат с зависанием в левую.
– Так она убегает от повседневных жизненных трудностей. Но ты знаешь, что действие магнита со временем подчиняет себе и другие чувства. Даже незначительные страхи начинают восприниматься на уровне катастрофы, желание бежать становится сильнее. Кстати, тот потерянный, что обитал в вашем подвале, тоже был примагничен на страхе перед преодолением. Он был обычным человеком, и когда его замуровали, с ним произошло следующее.
Стальной стержень снова превратился в цепочку. Маятник раскачивался, уходя влево и поднимаясь всё выше и выше, пока не достиг зоны Ирия. Падая вниз, шарик зацепился за горизонтальную ось и обернулся вокруг неё, наматывая цепочку.
– Сойдя с ума, он и после смерти не смог освободиться и найти выход. Больше сотни лет бродил по коридору, пока не напугал Надю чуть не до смерти. Она так же отчаянно хотела сбежать. Не будь у малышки способностей, такой ужас и для неё закончился бы сумасшествием. Для одарённых долгое пребывание в Ирие тоже чревато психическими расстройствами. Тем не менеетвоя дочь здорова. Я думаю, произошло нечто редкое, но возможное.
Цепочка преобразилась в стержень. Шарик задёргался, поднимаясь всё выше над горизонтальной осью, пока не встал в высшей точке. Затем маятник упал в противоположную сторону.
– Убегая, она непроизвольно попала в зону преодоления, которая нейтрализовала последствия примагниченности. И проделала это не один раз. Погрузиться так глубоко в Ирий способна ведьма с изобилием силы. Тебя бы разорвало на подступах. Даже для меня это тяжело. Но не для Наденьки.
Вера сидела, придавленная услышанным.
– Чем это может грозить?
– Пока не знаю. Для начала нужно удостовериться, что моя теория верна. Ты позволишь мне завтра поговорить с Надей?
– Если она захочет. Ты ей не понравился.
– Ей не понравилось, что я выхожу за рамки её представлений. Но попытаться стоит. Это действительно важно.
– Хорошо. Тебе лучше знать.
Маятник по-прежнему тихонько колебался. Исгар прищурился с усмешкой:
– Забавно, но примагниченность в обратном направлении довольно часто остаётся безнаказанной. Это особенность великих вождей и полководцев. Догадываешься, в чем тут дело?
Вера слушала вполуха, сейчас её больше волновали фантастические способности дочери, поэтому просто пожала плечами. Демон понимающе кивнул:
– Это будет тебе домашним заданием.
Вера надела купальник и подошла к зеркалу. Слишком худая для того, чтобы быть привлекательной. А с чего нарастить формы, если жизнь превратилась в бесконечную беготню между учёбой, работой, посещением Наденьки и обходом ленинградских улиц?
Впрочем, фигура волновала меньше, чем искалеченная нога, которую придётся выставить на обозрение перед всем пляжем. Но не сидеть же Надюшке в четырёх стенах из-за того, что мать стесняется своего тела?
Слова Исгара о сознании урода не выходили из головы. Что ж, пляж будет первым преодолением. Вера открыла чемодан и достала новые платья, подложенные демоном. Она приложила к груди шёлковое, с рисунком перьев павлиньего хвоста. Это вечернее. Было ещё золотисто-коричневое с облегающим лифом и пышной юбкой. И красный сарафан в белый цветочек. Для прогулки к морю подходил последний. Вера примерила и не узнала себя.
«Это я? Как какой-то лоскут ткани мог настолько преобразить меня?»
На фоне красной материи рот выглядел бесцветным. Вера слегка тронула губы помадой и заколола волосы.
В комнату вбежала Наденька и застыла от неожиданности:
– Мама?! Ты оделась в красивую тётю?
– Да! – засмеялась Вера. – Тебе нравится?
– Очень!
– На пляж пойдём?
– Да-да-да! – запрыгала девчушка.
Демон поджидал их на веранде. На столе перед ним лежала большая плоская коробка в яркой обёртке.
– Доброе утро, Наденька! Можно, я с вами?
Надя поджала губы и насупилась.
– Я не хочу, – прошептала едва слышно.
– Ты меня прогонишь?
Надя совсем сникла, но предпочла общество «ненастоящего» дяди преодолению.
Исгар протянул ей коробку:
– У тебя недавно был день рождения? Это мой подарок. Открой!
Надя сорвала обёртку. Внутри оказались папки с бумагой для акварели, альбомы для рисования, наборы кистей, пастель и краски в тюбиках. Глаза девчушки засияли восторгом.
– Давай пока уберём. Как вернёмся – будешь рисовать. – Вера отнесла коробку в комнату.
– Мама, а ты забыла меня поздравить?
– Не забыла. Но ты уже большая девочка, я хочу, чтобы ты сама выбрала себе подарок. Завтра пойдём в магазин.
Набора художника оказалось достаточно, чтобы Надя примирилась с Исгаром. Ведь плохой человек не стал бы исполнять мечту. Всю дорогу до пляжа она болтала без умолку, размышляя, чего бы ей хотелось получить от мамы. Улочки частного сектора Ялты кишели кошками. Грациозные зверьки важно ходили по заборам, спали в теньке, лазали по деревьям. Иногда встречались семейства с забавными пушистыми малышами.
– Мама, я хочу на день рождения котёночка.
– Надюша, в санаторий котёночка не пустят. А со мной ему будет очень грустно, я ведь работаю по ночам.
Надя не стала спорить и быстро закивала. Вера поняла, что дочь вспомнила о подвале. Но Наденька ещё не знала о том, что страшный призрак навсегда исчез из коридоров.
– Надюш, я посмотрю?
– Посмотри.
Уложив дочь в постель, Вера достала рисунки и устроилась с ними под настольной лампой. На альбомных листах растеклись бесформенные пятна акварели.
– Надя, что это? Ты же так хорошо рисовала.
– Ты неправильно смотришь. Надо в точку, – пробормотала она сонным голосом.
– В какую точку?
– Там есть…
На жёлто-оранжевом фоне глаз зацепился за фиолетовую крапину. Вера уставилась в отметину. Жёлтые пятна, оказавшись не в фокусе, стали приобретать чёткость, открывая картину осеннего бульвара, где прошлой осенью они с Надей ели пирожки. Картинка походила на фотографию декорации: детали смазаны, деревья обозначены общим золотым фоном, но скамейка и сидящие на ней женщина с девочкой выглядели реалистично. Особенно тщательно были прорисованы клетки и пуговицы Надиного пальто. И пирожки. Чувствовался даже запах.
– Надя, кто тебя этому научил?
Дочь уже спала.
Вера принялась за следующие рисунки. Точки всегда контрастировали с общим фоном. Вот портик Нового Эрмитажа зимой, только атланты одеты в пальто, шапки и шарфы, на ногах – валенки. На нескольких листах – Новый Бор. Надя рисовала по памяти, что-то забылось, что-то исказилось, но все картины отличались объёмом и реалистичностью.
Проникнув в очередной рисунок, Вера отпрянула. На нём был Павел. Ей не сразу удалось справиться с волнением и вернуться к листку. Она узнала их спальню в Новоборской избе. Вот Наденькина кроватка с резными бортиками. Виден угол печки с вязанками иван-чая на верёвке. Вера заставила себя посмотреть на Павла. Лицо – словно изображение на плакате, но Надя нарисовала отца, сомнений не было. Он был в домашнем синем свитере. В руках – книга. Угадывалась обложка Лондонских рассказов. Дочь даже вывела подобие букв.
«Исгар, это срочно! Встречаемся на веранде».
Вера собрала в стопку листы и вышла. Демон уже ждал за столом. Она положила перед ним рисунки и упала на стул.
– Я не знаю, как она это делает. И Павел! Как ребёнок шести месяцев мог запомнить такие подробности?
– Верочка, успокойся. Дай мне разобраться.
Исгар рассматривал Надино творчество и мрачнел.
– Ты знаешь, что это?
Вера покачала головой.
– Это проход. Иначе называют портал. Известен с древних времён. Видел такие на наскальных рисунках. Во времена инквизиции, которую породили сами маргасты в войне за изломы, о проходах снова вспомнили. В пятнадцатом веке появилось немыслимое количество способных. У каждого маргаста было до нескольких сотен учеников. Где уж уследить за всеми! Тогда и вспомнили о порталах, чтобы ведьмы и колдуны могли скрыться в случае опасности. Следы проходов я находил даже на фресках Микеланджело и Да Винчи.
– Подожди! Что значит скрыться? Надя может сбежать куда-то через рисунок?
– Нет. В её рисунки можно погрузиться только сознанием. Но меня беспокоит, откуда она узнала о проходах. Не наставник ли её научил?
– Кто этот наставник?!
– Если бы я знал... Надя говорила, зачем она рисует?
– Сказала, чтобы запомнить хорошее. Наверное, смотрит, когда ей грустно.
– Или страшно. Посмотри на следы её погружений. – Исгар указал на рисунок осеннего бульвара.
Вера попыталась проникнуть в рисунок и в переживания, что испытала дочь, но стоило вобрать лишь небольшую часть, как чуть не задохнулась от ужаса, сердце заколотилось бешеными скачками, в висках молотками загрохотал пульс.
– Не переоценивай свои возможности. Надя намного сильнее. – Демон положил ладонь ей на затылок. Боль отступила, сердца застучало ровно.
– Исгар, я в бою не испытывала даже половины подобного. Что же такого пришлось пережить Надюше? И как после этого можно не потерять рассудок?
– Как видишь, она в здравом уме и способна радоваться жизни. Вы с ней по-разному переносите страх. У тебя желание бежать находится в балансе с преодолением, маятник исправно тикает, не давая ужасу захватить тебя. Надя же в момент испуга примагничена на желании скрыться. От этого ощущение пугающего возрастает. Тем более, если бежать некуда.
– Чего же она так боится?
Вера разложила картины в хронологическом порядке. На последних были дельфины в море, птичье гнездо с желторотыми птенцами и белка. Их Надя рисовала в санатории. Никакого ужаса, даже тоска едва чувствовалась.
Следы страха были на трёх первых рисунках с осенним бульваром, Микой с игрушками в холле отделения и цыплятами во дворе Новоборского дома.Атлантов и Павла дочь рисовала в больнице. На них страх был иным: боль, чужие люди, разлука с матерью.
– Исгар, она боялась только в общежитии.
– Всё-таки подвал... У меня тоже не сходится с наставником. – Демон показал на скамейку на бульваре. – Это она рисовала в октябре?
– Да, примерно.
– А эти последние. Прогресса нет. Под руководством наставника её картинки уже бы двигались. И изображает только реальность. Никаких видений. Вера, я должен проверить подвал. Дождись меня! – Демон исчез.
Вера побежала к дочери. Наденька спокойно спала. Свечение было ровным, без страха и тревог. И никаких следов пережитого всего несколько месяцев назад. Забыла или скрывает?
Исгар вернулся через десять минут:
– Нашёл причину страха. Потерянный. Его замуровали в подвале лет сто пятьдесят назад. Бедолага так перепугался, что и после смерти не смог найти выход. Действительно неприятное зрелище. Но не думаю, что Надя его видела. Скорее, слышала и чувствовала.
– Моя девочка! Что же она пережила?
– Он безобидный. Твою дочь пугало присутствие неведомого. Я его выпустил, больше он её не потревожит.
– Спасибо, но я надеюсь, что Надюша больше не вернётся в подвал. В сентябре у неё ещё один курс лечения, а после больницы возьму путёвку в санаторий. Так в общежитии лежит труп?
– Не волнуйся, останки давно убрали.
– А про Надины способности удалось что-то узнать?
– Нет. Но есть предположение.
Исгар провёл в воздухе горизонтальную светящуюся прямую:
– Над линией – Ирий, под – человеческий мир. Ты должна понимать, что это условное обозначение. На самом деле Ирий пронизывает видимую реальность. Больше походит на слои наложения, а не растворение в ней.
В воздухе появилась вертикальная черта, перпендикулярно пересекающая горизонтальную.
– Слева эмоции, которые принято считать отрицательными: трусость, лень, зависть, гнев и так далее. Справа – противоположные им.
– Как график в математике.
– Именно.
В центре пересечения демон прикрепил металлический шарик на цепочке.
– Для начала разберём на твоём примере. – Маятник пришёл в движение, совершая монотонные колебания и отклоняясь от вертикальной оси на сорок пять градусов в каждую сторону. – Это работа здоровой стабильной психики.
Вера непроизвольно зевнула.
– Согласен, скучное зрелище. Мелкие стычки с подружками, страх получить нагоняй от родителей, трудное школьное задание. Но что-то в детстветебя сильно напугало, раз ты научилась ставить щит.
– Щит?
– Ты называла его кокон. Когда ты испытала страх, амплитуда и частота колебаний возросли. – Шарик теперь раскачивался так быстро, что глаз различал лишь описываемую им сплошную дугу от одной точки горизонтальной оси к противоположной. – Так ты прикоснулась к Ирию, но ещё не вошла в него.Кстати, что это было? Не могу понять. Будто ты забыла, чего испугалась. Вижу только чёрного зверя. Собака?
Вера пожала плечами:
– Не помню. Это так давно было, а после столько всего произошло.
– Странно. Обычно детское преодоление надолго остаётся в памяти. Сколько тебе было? Лет восемь?
– Наверное.
– М-да, похоже, наставник был у тебя, а не у Нади. Научил ставить щит и заставил забыть о себе.
– Он что, следит за мной?
– Не думаю. Иначе давно бы объявился. Это лишь моё предположение. Не будем отвлекаться. После изнасилования ты вновь вспомнила о щите.
– Тогда я думала, что это бабушкин мир даёт мне убежище.
– Да. Ты так ты чувствовала Ирий, принимала его за мир мёртвых. В войну страх усилился. Будь ты обычным человеком, картина выглядела бы так. – Шарик теперь поднимался над горизонтальной осью. В высшей точке сила притяжения преобладала над центробежной, цепочка теряла натяжение, и маятник падал вниз, совершая хаотичные движения. – Это сумасшествие.
– Но на войне не сходили массово с ума.
– Потому что инстинкт самосохранения не даёт воображению осознать масштабность смертельной опасности. Человек абстрагируется от реальности, концентрируясь на долге, цели, на том, что ему дорого. Это гасит колебания маятника, в Ирий он не входит.
– Раз я вошла в Ирий, значит, осознала в полной мере?
– Да. И вот что помогло тебе не сойти с ума. – Цепочка превратилась в стальной стержень. – Эта прочная связь и есть способности.
Прошло десять лет с начала войны. Вера отчётливо помнила первый бой и охвативший её ужас. Она не чувствовала долга перед страной, которая уничтожила всё, что было ей дорого. Защита мира мёртвых казалась недостаточно надёжной среди свистящих пуль и рвущихся снарядов. Вера взывала о помощи, не зная, к кому обращается. Потом привычно нырнула в кокон, даже не поняв, что его создал Ирий, а не фантазия.
От воспоминания по телу прошла волна холода. Вера глубоко вдохнула тёплый воздух с запахами моря и цветов. Огляделась, будто убеждаясь, что вокруг не война, а южная ночь со стрёкотом цикад.
– Успокоилась? – демон терпеливо ждал, пока она придёт в себя. – Теперь разберём, что же происходило с Надей. Это моё предположение, но иного объяснения я пока не вижу. Итак, в правой части у нас способность к преодолению, в левой – желание сбежать. В привычных условиях маятник твоей дочери раскачивается равномерно, но с гораздо меньшей амплитудой. Стоит ей испугаться или столкнуться с чем-нибудь неведомым, как проявляется действие магнита.
Шарик задёргался, поднимаясь в левой половине до угла в сорок пять градусов, затем короткое падение с едва заметным заходом в правую половину от оси и возврат с зависанием в левую.
– Так она убегает от повседневных жизненных трудностей. Но ты знаешь, что действие магнита со временем подчиняет себе и другие чувства. Даже незначительные страхи начинают восприниматься на уровне катастрофы, желание бежать становится сильнее. Кстати, тот потерянный, что обитал в вашем подвале, тоже был примагничен на страхе перед преодолением. Он был обычным человеком, и когда его замуровали, с ним произошло следующее.
Стальной стержень снова превратился в цепочку. Маятник раскачивался, уходя влево и поднимаясь всё выше и выше, пока не достиг зоны Ирия. Падая вниз, шарик зацепился за горизонтальную ось и обернулся вокруг неё, наматывая цепочку.
– Сойдя с ума, он и после смерти не смог освободиться и найти выход. Больше сотни лет бродил по коридору, пока не напугал Надю чуть не до смерти. Она так же отчаянно хотела сбежать. Не будь у малышки способностей, такой ужас и для неё закончился бы сумасшествием. Для одарённых долгое пребывание в Ирие тоже чревато психическими расстройствами. Тем не менеетвоя дочь здорова. Я думаю, произошло нечто редкое, но возможное.
Цепочка преобразилась в стержень. Шарик задёргался, поднимаясь всё выше над горизонтальной осью, пока не встал в высшей точке. Затем маятник упал в противоположную сторону.
– Убегая, она непроизвольно попала в зону преодоления, которая нейтрализовала последствия примагниченности. И проделала это не один раз. Погрузиться так глубоко в Ирий способна ведьма с изобилием силы. Тебя бы разорвало на подступах. Даже для меня это тяжело. Но не для Наденьки.
Вера сидела, придавленная услышанным.
– Чем это может грозить?
– Пока не знаю. Для начала нужно удостовериться, что моя теория верна. Ты позволишь мне завтра поговорить с Надей?
– Если она захочет. Ты ей не понравился.
– Ей не понравилось, что я выхожу за рамки её представлений. Но попытаться стоит. Это действительно важно.
– Хорошо. Тебе лучше знать.
Маятник по-прежнему тихонько колебался. Исгар прищурился с усмешкой:
– Забавно, но примагниченность в обратном направлении довольно часто остаётся безнаказанной. Это особенность великих вождей и полководцев. Догадываешься, в чем тут дело?
Вера слушала вполуха, сейчас её больше волновали фантастические способности дочери, поэтому просто пожала плечами. Демон понимающе кивнул:
– Это будет тебе домашним заданием.
Вера надела купальник и подошла к зеркалу. Слишком худая для того, чтобы быть привлекательной. А с чего нарастить формы, если жизнь превратилась в бесконечную беготню между учёбой, работой, посещением Наденьки и обходом ленинградских улиц?
Впрочем, фигура волновала меньше, чем искалеченная нога, которую придётся выставить на обозрение перед всем пляжем. Но не сидеть же Надюшке в четырёх стенах из-за того, что мать стесняется своего тела?
Слова Исгара о сознании урода не выходили из головы. Что ж, пляж будет первым преодолением. Вера открыла чемодан и достала новые платья, подложенные демоном. Она приложила к груди шёлковое, с рисунком перьев павлиньего хвоста. Это вечернее. Было ещё золотисто-коричневое с облегающим лифом и пышной юбкой. И красный сарафан в белый цветочек. Для прогулки к морю подходил последний. Вера примерила и не узнала себя.
«Это я? Как какой-то лоскут ткани мог настолько преобразить меня?»
На фоне красной материи рот выглядел бесцветным. Вера слегка тронула губы помадой и заколола волосы.
В комнату вбежала Наденька и застыла от неожиданности:
– Мама?! Ты оделась в красивую тётю?
– Да! – засмеялась Вера. – Тебе нравится?
– Очень!
– На пляж пойдём?
– Да-да-да! – запрыгала девчушка.
Демон поджидал их на веранде. На столе перед ним лежала большая плоская коробка в яркой обёртке.
– Доброе утро, Наденька! Можно, я с вами?
Надя поджала губы и насупилась.
– Я не хочу, – прошептала едва слышно.
– Ты меня прогонишь?
Надя совсем сникла, но предпочла общество «ненастоящего» дяди преодолению.
Исгар протянул ей коробку:
– У тебя недавно был день рождения? Это мой подарок. Открой!
Надя сорвала обёртку. Внутри оказались папки с бумагой для акварели, альбомы для рисования, наборы кистей, пастель и краски в тюбиках. Глаза девчушки засияли восторгом.
– Давай пока уберём. Как вернёмся – будешь рисовать. – Вера отнесла коробку в комнату.
– Мама, а ты забыла меня поздравить?
– Не забыла. Но ты уже большая девочка, я хочу, чтобы ты сама выбрала себе подарок. Завтра пойдём в магазин.
Набора художника оказалось достаточно, чтобы Надя примирилась с Исгаром. Ведь плохой человек не стал бы исполнять мечту. Всю дорогу до пляжа она болтала без умолку, размышляя, чего бы ей хотелось получить от мамы. Улочки частного сектора Ялты кишели кошками. Грациозные зверьки важно ходили по заборам, спали в теньке, лазали по деревьям. Иногда встречались семейства с забавными пушистыми малышами.
– Мама, я хочу на день рождения котёночка.
– Надюша, в санаторий котёночка не пустят. А со мной ему будет очень грустно, я ведь работаю по ночам.
Надя не стала спорить и быстро закивала. Вера поняла, что дочь вспомнила о подвале. Но Наденька ещё не знала о том, что страшный призрак навсегда исчез из коридоров.
Городской пляж напоминал муравейник и разительно отличался от Ливадийского, песчаного и малолюдного, каким его запомнила Вера. Каждый клочок галечного берега покрывали полотенца с лежащими на них телами различных оттенков бронзы. Исгар уверенно повёл к кромке воды, где обширно разместившееся семейство спешно собирало вещи.
– Хочешь искупаться? – спросил демон, как только они расположились.
– Позже. – Вере нужно было освоиться, прежде чем хромать к воде у всех на виду.
– Тогда мы с Надюшей пойдём окунёмся.
Надя скинула сандалики, но тут же ойкнула и затрясла босой ножкой:
– Камешки болючие.
– Давай я понесу тебя, – предложил Исгар.
– Как ты меня понесёшь, если ненастоящий?
– М-да, проблема. Так лучше?
Вера не заметила, что произошло. Зрение не уловило перемены, но энергия, образующая тело демона, стала густой и плотной.
Наде понравилось преображение, и она позволила взять себя на руки. Вскоре из волн донёсся её заливистый смех.
«Порождение Ирия резвится с великой чародейкой. А люди думают, что молодой отец учит плавать маленькую дочь», – усмехнулась Вера, но улыбка быстро погасла. Она бы многое отдала, чтобы на месте Исгара был живой Павел. И не существовало вовсе способностей, Ирия, Наденькиной огромной силы.
Вера отвернулась и вытянулась на полотенце, подставив спину солнцу. Даже задремала. Провалиться в сон ей не дали восхищённые вздохи и шепотки. Вера обернулась. За время купания демон преобразился и внешне. Изменения были едва заметны, но в целом крохотные нюансы делали из обычного среднестатистического мужчины красавца. Капельки воды стекали по бронзовой коже, обтягивающей безупречное мускулистое тело. Белозубая улыбка контрастировала с загаром и тёмными волосами. А маленькая белокурая девчушка на плече заставляла сердца женщин сжиматься от умиления и зависти.
– Ты не мог бы выглядеть попроще? – зло прошипела Вера.
– Зачем?
– Затем, что я теперь боюсь зайти в воду. Добрая половина курортниц в поисках романа меня утопит.
– Бедные курортницы. Вера, ты акула. Я искренне сочувствую тем, кто решит потягаться с тобой силами.
– Если и акула, то беззубая. Все мои силы в залоге у Ирия.
– Не прибедняйся. Кое-что ты всё-таки можешь. И скоро я научу тебя новым приёмам.
– Для чего этот фарс? Можно подумать, тебя волнует женское внимание.
– Не волнует. Но твоя дочь требует, чтобы я выглядел реалистично. А на это нужна энергия.
Только сейчас Вера заметила, что от женщин к Исгару тянутся розовые струйки. Между тем демон с Наденькой устроились на полотенце и строили пирамиды из гальки. Камешки сами поднимались в воздух и встраивались в стены башенки. Девочка с азартом наблюдала за фокусом.
– Теперь попробуй сама, – мужчина положил камешек в ладошку ребёнку.
– Я не умею.
– Умеешь. Постарайся его поднять. Надо захотеть.
– Нет, – произнесла она тихо. Личико стало серьёзным. Игра закончилась.
– Надя, ты много чего умеешь. И со многим можешь справиться. Помнишь того, кто ходил в коридоре?
Губы Наденьки задрожали, она побледнела:
– Никто не ходил!
– Надя, я прогнал его. Больше он не будет тебя пугать.
– Нет! Никто не ходил! Я не хочу! – Она поднялась с полотенца и отбежала к кромке воды. Вера хотела догнать дочь, но Исгар остановил.
– Оставь, ей нужно успокоиться.
– Получилось что-то узнать?
– Почти ничего. Она отвергает Ирий и всё, что люди считают сверхъестественным. Признать – значит, совершить преодоление. А Надя к нему не способна. Наставника у неё нет. Испытав страх, она вошла в Ирий по твоему следу. Но остаётся загадкой, откуда взялись у неопытной девочки силы для перевёртыша.
– Если она не хочет, почему бы ей не прожить обычную человеческую жизнь?
– Вера, ты не представляешь масштабов мощи своей дочери. Если её что-либо испугает, спонтанным наитием она уничтожит города. И я не могу выяснить, откуда Надя тянула энергию и что при этом натворила. Её надо научить контролировать силу.
– Так что нам делать?
– Ждать. Во время полового созревания у неё появятся мечты и желания. Вот тогда и вернёмся к разговору. А пока будь с ней терпелива. Учи преодолению через объяснения, без принуждения.
Глава 21. Подготовка
Исгар не появлялся до начала новой смены. Вера отвезла дочь в санаторий, сдала воспитателям и направилась к остановке. Демон поджидал у ворот.
– Она рисовала? – спросил он без предисловий.
– Да. Кошек. Тебя на рисунках не было.
– Всё-таки я её испугал. Жаль.
Подошёл автобус. Кроме кондуктора в салоне никого не было.
– Я мог бы вызвать такси, но так у нас будет больше времени для разговора.
– Начинаем обучение?
– Да. Кстати, как твоё домашние задание?
– Какое?
– О примагниченных на преодоление.
– Ой! Прости! С Наденькиными загадками я совсем о нём забыла.
– Понимаю. Попробуй разобраться сейчас.
– Если это особенность полководцев и вождей, значит, она связана с войной?
– Да, и с войной тоже. Но зацепка на преодолении встречается не только у вояк. Она присуща и первопроходцам, и учёным.
– Они задолжали Ирию?
– Хм, нет. Думай, что нужно Ирию.
– Энергия и эмоции… Я поняла! У них были почитатели, последователи, фанатики. Массовая отдача?
– Умница. У учёных, надо признать, на этапе открытий не было толпы восхищённых поклонников. Но их упорство окупилось благодарностью или проклятиями в будущем. Для Ирия не важна хронология.
– Так что он, этот Ирий? Или кто?
Исгар не ответил. Смотрел в пространство перед собой и молчал. Думал? Может ли морок застывать во время размышлений своего создателя? Похоже, так и было. Черты лица демона заострились, оно не постарело, но сквозь мираж теперь проступала древняя и мощная сущность.
– Исгар?
– Извини, я пытался сформулировать в словах то, что можно лишь почувствовать, осознать. Ты правильно спросила, «кто». Ирий не только пространство и явление, он разумная сущность. В мире людей знают о нём, но само понятие несколько искажено. Ты встречала его прежде?
– Нет.
– Конечно, с чего атеистическому Советскому Союзу вспоминать верования язычников. Впрочем, сейчас не об этом. Люди свели представление об Ирие к миру мёртвых, даже к раю. Это не так. Ирий – хранилище информации, энергии и эмоций. Рождаясь, люди берут в себя сгусток Ирия, проносят через отрезок жизни, преобразовывают, развивают, а после смерти возвращают результат обратно в хранилище. Ирий – не мёртвый архив. Отец сравнивал его с хаосом. Он вечно в движении и развитии.
– Хаос я представляю как нечто сумбурное, тревожное. Как бесформенность буро-серого цвета.
– Это не так. В тебе говорит память предков. Их страх перед неизведанным. Перед миром, откуда не возвращаются. Ирий прекрасен. Он расцвечен переливами эмоций, движением энергий.
– Почему тогда я этого не почувствовала? Почему он испугал Надю?
– Вам ещё рано. Вы не прожили своё. Не отработали. Энергии необходимо преобразование. Для того и создан материальный мир, чтоб в заботах и страхе о теле люди вращали колесо бытия.
– А такие, как ты?
– Наша жизнь немногим отличается от человеческой. Но у нас другие задачи. Мы следим за балансом. Ирию так же, как и людским душам, необходимо равновесие. Он не добрый и не злой. Но существует по своим законам. Бунтовать против них так же глупо, как решиться противостоять стихии. Мы приехали. Отдохни и к вечеру нарядись. Мы пойдём в один из лучших ресторанов Ялты.
С террасы ресторана «Крым» открывался великолепный вид на море и горы, освещённые угасающими лучами. Оркестр исполнял «Утомлённое солнце». Видимо, танго входило в обязательную программу закатного времени.
За весь день Вере не удалось перекусить, и сейчас она с нетерпением ждала заказ. Благо, за звуками музыки не было слышно, как урчит в животе.
На возвышение для оркестра вышел музыкант со странным инструментом, похожим на изогнутую, словно свисающую с ветки змею. Заиграл известный всем шлягер. Мелодия угадывалась без труда, но исполнение поражало множеством импровизаций. Золотой змей хохотал и дразнился, придавая песне дерзкое звучание.
– Это саксофон. Джазовая импровизация. Тебе нравится?
– Не знаю. Звучит как-то дико.
– Американская музыка чёрных. Хоть они и относятся к угнетённым массам, в СССР не оценили их искусства. Настоящий джаз ты вряд ли скоро услышишь.
К их столику подошёл молодой человек и спросил у демона разрешения потанцевать с Верой.
– Я не танцую.
– Почему? – спросил Исгар, когда любитель танцев удалился.
– Ты издеваешься?
– Нет. Ты ведь хочешь. Так что тебе мешает?
– Видимо, ты забыл, что я калека.
– Для танца тебе необходимо только надёжное плечо партнёра. Пойдём!
– Ты с ума сошёл?! Не трогай меня!
Но демон не принимал возражений. Вера подчинилась, чтобы не привлекать внимания. К её счастью, насмешливый джаз сменился привычным танго.
– Расслабься и обопрись на меня. Я веду. Доверься, ты не споткнёшься.
Двигаться под музыку оказалось не так уж и сложно. Руки Исгара надёжно страховали, когда приходилось наступать на больную ногу. Впервые демон оказался так близко. Верина ладонь лежала на его плече, пальцы ощущали напряжение мышц. Щеки касалось тепло дыхания. На шее демона проступала пульсирующая венка.
– Исгар, ты можешь чувствовать через морок? Запахи, прикосновения?
– Да, когда погружён. Но могу одновременно управлять образом и заниматься своими делами.
Вера не решалась задать очередной вопрос. Демон улыбнулся:
– Сейчас я погружён.
Оркестр смолк. За время танца принесли заказ. Исгар разлил вино.
– Через столик за моей спиной твоё учебное пособие. Присматривайся. Но сначала поешь. Мне не нужна злая и голодная ведьма на задании.
Учебным пособием оказалась влюблённая пара. Вернее, влюблена была женщина. Лет тридцати, не красавица, но выглядела холёной: ухоженное лицо и руки, безупречная причёска, броский наряд. В ушах – массивные серьги с зелёными камнями. Судя по тому, как они оттягивали мочки – золотые. Парень казался моложе лет на семь. Он не сводил восхищённого взгляда со своей спутницы, осыпал её комплиментами. Но думал о другом. В свечении преобладало напряжение.
Демон попросил счёт.
– Нам пора. Скоро спектакль переместится на пляж. Надо поспешить, чтоб занять места в первом ряду.
Набережная заканчивалась как раз у ресторана. Берег за ней был диким. Уже стемнело. Исгар помог Вере пройти по насыпям крупной гальки к скоплению валунов. Затаившись за нами, они ждали появления пары. Вскоре послышался шорох гравия и пьяный женский смех.
Глаза привыкли к темноте. Вера различила, как два силуэта пробираются к кромке воды. Судя по уверенным движениям парня, здесь он бывал не впервой. Женщина спотыкалась и хихикала после каждого падения. Любовники расположились на широком плоском камне. Послышался влажный звук поцелуев и возня с одеждой.
– Он собирается её изнасиловать? Нам не пора вмешаться? – прошептала Вера.
– Тише, не говори вслух. Это не насилие. Наблюдай.
Свечение женщины набирало яркость и объем. Розовые и золотые лепестки эмоций тянулись ввысь и извивались, будто в танце.
– Будь чувства взаимны, это было бы совершенное по красоте зрелище, – прозвучал в голове голос Исгара.
Парень светился алчностью, презрением и азартом. От него исходили искры нервного напряжения. В момент, когда подруга застонала от наслаждения, он сгрёб рукой оставленную рядом одежду и швырнул подальше в темноту.
– Зачем он это сделал?
– Выигрывает время для себя. Она не начнёт звать на помощь, пока не оденется.
Звуки от шлепков голых тел ускорились. Парень зарычал и стих. Спустя несколько секунд вскочил, поднял дамскую сумочку и принялся копаться в ней.
– Коля, что ты ищешь? – донёсся удивлённый вопрос.
– Молчи, овца! Снимай свои цацки!
Послышался плач. И металлический щелчок.
– Заткнись! Снимай, а не то с ушами срежу.
Демон взял Веру за руку:
– Пора. Ты не можешь заменять чувства, но вправе оперировать с имеющимися. Найди слабое место и воздействуй через него.
В свечении бандита играли алчность, превосходство над жертвой, желание унизить и растоптать. И ещё страх. В самом зачатке, лишь для остроты. Протянувшись к эмоциям, Вера перекачивала их в зёрнышко страха, которое из маленькой серовато-синей точки давало ростки ужаса по всему полю. Коля терял уверенность. Затравленно озираясь, он кинул на камни кошелёк и серёжки.
Исгар сильнее сжал ладонь:
– Будь внимательна. Сейчас я призову Ирий. Почувствуй и запомни.
В следующий момент Вере показалось, что в области диафрагмы разверзлась дыра. Дыхание перехватило. А рядом с испуганным грабителем открылась цветовая воронка, в которую потянулись его эмоции. Парень шаткой походкой побрёл прочь. За ним, точно дым, тянулся серый шлейф страха, поглощаемый Ирием.
Демон вышел из укрытия и подобрал одежду женщины. Та сжалась в комок, прикрывая наготу.
– Одевайтесь. Что он выбросил?
– С-серёжки. Память о бабушке, – всхлипывала жертва неудачного ограбления.
– Память нужно хранить, а не выставлять напоказ. – Исгар без труда нашёл украшение среди камней и протянул женщине. Та, запинаясь, поблагодарила и убежала с пляжа.
– Вера, ты помнишь, что я говорил тебе о презрении? У тебя дисбаланс. И он меня тревожит.
– Как я должна к ней относиться? Это же мерзко! Она едва познакомилась с мужчиной и на следующий же день раздвинула ноги перед ним.
– Никак не относись. Это не твоё дело. Порой долгое одиночество толкает на глупости.
– Я больше трёх лет одна. Но не позволяю себе так опускаться.
– У тебя другие проблемы. Ты становишься жестокой, теряешь сострадание. Подобная чёрствость – частая спутница одиноких женщин. Ты не думала о новых отношениях?
– Конечно, нет. Я не хочу предавать память о Павле.
– Память тут ни при чём. Ты боишься вновь испытать боль.
– Исгар, но я правда не могу. Во мне что-то умерло. Я не вижу мужчин вокруг. Моё тело молчит.
– Ты по-прежнему жива. И сама запретила своему телу чувствовать.
Исгар коснулся кончиками пальцев Вериного подбородка. Она хотела что-то возразить, но вдруг почувствовала на губах поцелуй демона.
– Хочешь искупаться? – спросил демон, как только они расположились.
– Позже. – Вере нужно было освоиться, прежде чем хромать к воде у всех на виду.
– Тогда мы с Надюшей пойдём окунёмся.
Надя скинула сандалики, но тут же ойкнула и затрясла босой ножкой:
– Камешки болючие.
– Давай я понесу тебя, – предложил Исгар.
– Как ты меня понесёшь, если ненастоящий?
– М-да, проблема. Так лучше?
Вера не заметила, что произошло. Зрение не уловило перемены, но энергия, образующая тело демона, стала густой и плотной.
Наде понравилось преображение, и она позволила взять себя на руки. Вскоре из волн донёсся её заливистый смех.
«Порождение Ирия резвится с великой чародейкой. А люди думают, что молодой отец учит плавать маленькую дочь», – усмехнулась Вера, но улыбка быстро погасла. Она бы многое отдала, чтобы на месте Исгара был живой Павел. И не существовало вовсе способностей, Ирия, Наденькиной огромной силы.
Вера отвернулась и вытянулась на полотенце, подставив спину солнцу. Даже задремала. Провалиться в сон ей не дали восхищённые вздохи и шепотки. Вера обернулась. За время купания демон преобразился и внешне. Изменения были едва заметны, но в целом крохотные нюансы делали из обычного среднестатистического мужчины красавца. Капельки воды стекали по бронзовой коже, обтягивающей безупречное мускулистое тело. Белозубая улыбка контрастировала с загаром и тёмными волосами. А маленькая белокурая девчушка на плече заставляла сердца женщин сжиматься от умиления и зависти.
– Ты не мог бы выглядеть попроще? – зло прошипела Вера.
– Зачем?
– Затем, что я теперь боюсь зайти в воду. Добрая половина курортниц в поисках романа меня утопит.
– Бедные курортницы. Вера, ты акула. Я искренне сочувствую тем, кто решит потягаться с тобой силами.
– Если и акула, то беззубая. Все мои силы в залоге у Ирия.
– Не прибедняйся. Кое-что ты всё-таки можешь. И скоро я научу тебя новым приёмам.
– Для чего этот фарс? Можно подумать, тебя волнует женское внимание.
– Не волнует. Но твоя дочь требует, чтобы я выглядел реалистично. А на это нужна энергия.
Только сейчас Вера заметила, что от женщин к Исгару тянутся розовые струйки. Между тем демон с Наденькой устроились на полотенце и строили пирамиды из гальки. Камешки сами поднимались в воздух и встраивались в стены башенки. Девочка с азартом наблюдала за фокусом.
– Теперь попробуй сама, – мужчина положил камешек в ладошку ребёнку.
– Я не умею.
– Умеешь. Постарайся его поднять. Надо захотеть.
– Нет, – произнесла она тихо. Личико стало серьёзным. Игра закончилась.
– Надя, ты много чего умеешь. И со многим можешь справиться. Помнишь того, кто ходил в коридоре?
Губы Наденьки задрожали, она побледнела:
– Никто не ходил!
– Надя, я прогнал его. Больше он не будет тебя пугать.
– Нет! Никто не ходил! Я не хочу! – Она поднялась с полотенца и отбежала к кромке воды. Вера хотела догнать дочь, но Исгар остановил.
– Оставь, ей нужно успокоиться.
– Получилось что-то узнать?
– Почти ничего. Она отвергает Ирий и всё, что люди считают сверхъестественным. Признать – значит, совершить преодоление. А Надя к нему не способна. Наставника у неё нет. Испытав страх, она вошла в Ирий по твоему следу. Но остаётся загадкой, откуда взялись у неопытной девочки силы для перевёртыша.
– Если она не хочет, почему бы ей не прожить обычную человеческую жизнь?
– Вера, ты не представляешь масштабов мощи своей дочери. Если её что-либо испугает, спонтанным наитием она уничтожит города. И я не могу выяснить, откуда Надя тянула энергию и что при этом натворила. Её надо научить контролировать силу.
– Так что нам делать?
– Ждать. Во время полового созревания у неё появятся мечты и желания. Вот тогда и вернёмся к разговору. А пока будь с ней терпелива. Учи преодолению через объяснения, без принуждения.
Глава 21. Подготовка
Исгар не появлялся до начала новой смены. Вера отвезла дочь в санаторий, сдала воспитателям и направилась к остановке. Демон поджидал у ворот.
– Она рисовала? – спросил он без предисловий.
– Да. Кошек. Тебя на рисунках не было.
– Всё-таки я её испугал. Жаль.
Подошёл автобус. Кроме кондуктора в салоне никого не было.
– Я мог бы вызвать такси, но так у нас будет больше времени для разговора.
– Начинаем обучение?
– Да. Кстати, как твоё домашние задание?
– Какое?
– О примагниченных на преодоление.
– Ой! Прости! С Наденькиными загадками я совсем о нём забыла.
– Понимаю. Попробуй разобраться сейчас.
– Если это особенность полководцев и вождей, значит, она связана с войной?
– Да, и с войной тоже. Но зацепка на преодолении встречается не только у вояк. Она присуща и первопроходцам, и учёным.
– Они задолжали Ирию?
– Хм, нет. Думай, что нужно Ирию.
– Энергия и эмоции… Я поняла! У них были почитатели, последователи, фанатики. Массовая отдача?
– Умница. У учёных, надо признать, на этапе открытий не было толпы восхищённых поклонников. Но их упорство окупилось благодарностью или проклятиями в будущем. Для Ирия не важна хронология.
– Так что он, этот Ирий? Или кто?
Исгар не ответил. Смотрел в пространство перед собой и молчал. Думал? Может ли морок застывать во время размышлений своего создателя? Похоже, так и было. Черты лица демона заострились, оно не постарело, но сквозь мираж теперь проступала древняя и мощная сущность.
– Исгар?
– Извини, я пытался сформулировать в словах то, что можно лишь почувствовать, осознать. Ты правильно спросила, «кто». Ирий не только пространство и явление, он разумная сущность. В мире людей знают о нём, но само понятие несколько искажено. Ты встречала его прежде?
– Нет.
– Конечно, с чего атеистическому Советскому Союзу вспоминать верования язычников. Впрочем, сейчас не об этом. Люди свели представление об Ирие к миру мёртвых, даже к раю. Это не так. Ирий – хранилище информации, энергии и эмоций. Рождаясь, люди берут в себя сгусток Ирия, проносят через отрезок жизни, преобразовывают, развивают, а после смерти возвращают результат обратно в хранилище. Ирий – не мёртвый архив. Отец сравнивал его с хаосом. Он вечно в движении и развитии.
– Хаос я представляю как нечто сумбурное, тревожное. Как бесформенность буро-серого цвета.
– Это не так. В тебе говорит память предков. Их страх перед неизведанным. Перед миром, откуда не возвращаются. Ирий прекрасен. Он расцвечен переливами эмоций, движением энергий.
– Почему тогда я этого не почувствовала? Почему он испугал Надю?
– Вам ещё рано. Вы не прожили своё. Не отработали. Энергии необходимо преобразование. Для того и создан материальный мир, чтоб в заботах и страхе о теле люди вращали колесо бытия.
– А такие, как ты?
– Наша жизнь немногим отличается от человеческой. Но у нас другие задачи. Мы следим за балансом. Ирию так же, как и людским душам, необходимо равновесие. Он не добрый и не злой. Но существует по своим законам. Бунтовать против них так же глупо, как решиться противостоять стихии. Мы приехали. Отдохни и к вечеру нарядись. Мы пойдём в один из лучших ресторанов Ялты.
С террасы ресторана «Крым» открывался великолепный вид на море и горы, освещённые угасающими лучами. Оркестр исполнял «Утомлённое солнце». Видимо, танго входило в обязательную программу закатного времени.
За весь день Вере не удалось перекусить, и сейчас она с нетерпением ждала заказ. Благо, за звуками музыки не было слышно, как урчит в животе.
На возвышение для оркестра вышел музыкант со странным инструментом, похожим на изогнутую, словно свисающую с ветки змею. Заиграл известный всем шлягер. Мелодия угадывалась без труда, но исполнение поражало множеством импровизаций. Золотой змей хохотал и дразнился, придавая песне дерзкое звучание.
– Это саксофон. Джазовая импровизация. Тебе нравится?
– Не знаю. Звучит как-то дико.
– Американская музыка чёрных. Хоть они и относятся к угнетённым массам, в СССР не оценили их искусства. Настоящий джаз ты вряд ли скоро услышишь.
К их столику подошёл молодой человек и спросил у демона разрешения потанцевать с Верой.
– Я не танцую.
– Почему? – спросил Исгар, когда любитель танцев удалился.
– Ты издеваешься?
– Нет. Ты ведь хочешь. Так что тебе мешает?
– Видимо, ты забыл, что я калека.
– Для танца тебе необходимо только надёжное плечо партнёра. Пойдём!
– Ты с ума сошёл?! Не трогай меня!
Но демон не принимал возражений. Вера подчинилась, чтобы не привлекать внимания. К её счастью, насмешливый джаз сменился привычным танго.
– Расслабься и обопрись на меня. Я веду. Доверься, ты не споткнёшься.
Двигаться под музыку оказалось не так уж и сложно. Руки Исгара надёжно страховали, когда приходилось наступать на больную ногу. Впервые демон оказался так близко. Верина ладонь лежала на его плече, пальцы ощущали напряжение мышц. Щеки касалось тепло дыхания. На шее демона проступала пульсирующая венка.
– Исгар, ты можешь чувствовать через морок? Запахи, прикосновения?
– Да, когда погружён. Но могу одновременно управлять образом и заниматься своими делами.
Вера не решалась задать очередной вопрос. Демон улыбнулся:
– Сейчас я погружён.
Оркестр смолк. За время танца принесли заказ. Исгар разлил вино.
– Через столик за моей спиной твоё учебное пособие. Присматривайся. Но сначала поешь. Мне не нужна злая и голодная ведьма на задании.
Учебным пособием оказалась влюблённая пара. Вернее, влюблена была женщина. Лет тридцати, не красавица, но выглядела холёной: ухоженное лицо и руки, безупречная причёска, броский наряд. В ушах – массивные серьги с зелёными камнями. Судя по тому, как они оттягивали мочки – золотые. Парень казался моложе лет на семь. Он не сводил восхищённого взгляда со своей спутницы, осыпал её комплиментами. Но думал о другом. В свечении преобладало напряжение.
Демон попросил счёт.
– Нам пора. Скоро спектакль переместится на пляж. Надо поспешить, чтоб занять места в первом ряду.
Набережная заканчивалась как раз у ресторана. Берег за ней был диким. Уже стемнело. Исгар помог Вере пройти по насыпям крупной гальки к скоплению валунов. Затаившись за нами, они ждали появления пары. Вскоре послышался шорох гравия и пьяный женский смех.
Глаза привыкли к темноте. Вера различила, как два силуэта пробираются к кромке воды. Судя по уверенным движениям парня, здесь он бывал не впервой. Женщина спотыкалась и хихикала после каждого падения. Любовники расположились на широком плоском камне. Послышался влажный звук поцелуев и возня с одеждой.
– Он собирается её изнасиловать? Нам не пора вмешаться? – прошептала Вера.
– Тише, не говори вслух. Это не насилие. Наблюдай.
Свечение женщины набирало яркость и объем. Розовые и золотые лепестки эмоций тянулись ввысь и извивались, будто в танце.
– Будь чувства взаимны, это было бы совершенное по красоте зрелище, – прозвучал в голове голос Исгара.
Парень светился алчностью, презрением и азартом. От него исходили искры нервного напряжения. В момент, когда подруга застонала от наслаждения, он сгрёб рукой оставленную рядом одежду и швырнул подальше в темноту.
– Зачем он это сделал?
– Выигрывает время для себя. Она не начнёт звать на помощь, пока не оденется.
Звуки от шлепков голых тел ускорились. Парень зарычал и стих. Спустя несколько секунд вскочил, поднял дамскую сумочку и принялся копаться в ней.
– Коля, что ты ищешь? – донёсся удивлённый вопрос.
– Молчи, овца! Снимай свои цацки!
Послышался плач. И металлический щелчок.
– Заткнись! Снимай, а не то с ушами срежу.
Демон взял Веру за руку:
– Пора. Ты не можешь заменять чувства, но вправе оперировать с имеющимися. Найди слабое место и воздействуй через него.
В свечении бандита играли алчность, превосходство над жертвой, желание унизить и растоптать. И ещё страх. В самом зачатке, лишь для остроты. Протянувшись к эмоциям, Вера перекачивала их в зёрнышко страха, которое из маленькой серовато-синей точки давало ростки ужаса по всему полю. Коля терял уверенность. Затравленно озираясь, он кинул на камни кошелёк и серёжки.
Исгар сильнее сжал ладонь:
– Будь внимательна. Сейчас я призову Ирий. Почувствуй и запомни.
В следующий момент Вере показалось, что в области диафрагмы разверзлась дыра. Дыхание перехватило. А рядом с испуганным грабителем открылась цветовая воронка, в которую потянулись его эмоции. Парень шаткой походкой побрёл прочь. За ним, точно дым, тянулся серый шлейф страха, поглощаемый Ирием.
Демон вышел из укрытия и подобрал одежду женщины. Та сжалась в комок, прикрывая наготу.
– Одевайтесь. Что он выбросил?
– С-серёжки. Память о бабушке, – всхлипывала жертва неудачного ограбления.
– Память нужно хранить, а не выставлять напоказ. – Исгар без труда нашёл украшение среди камней и протянул женщине. Та, запинаясь, поблагодарила и убежала с пляжа.
– Вера, ты помнишь, что я говорил тебе о презрении? У тебя дисбаланс. И он меня тревожит.
– Как я должна к ней относиться? Это же мерзко! Она едва познакомилась с мужчиной и на следующий же день раздвинула ноги перед ним.
– Никак не относись. Это не твоё дело. Порой долгое одиночество толкает на глупости.
– Я больше трёх лет одна. Но не позволяю себе так опускаться.
– У тебя другие проблемы. Ты становишься жестокой, теряешь сострадание. Подобная чёрствость – частая спутница одиноких женщин. Ты не думала о новых отношениях?
– Конечно, нет. Я не хочу предавать память о Павле.
– Память тут ни при чём. Ты боишься вновь испытать боль.
– Исгар, но я правда не могу. Во мне что-то умерло. Я не вижу мужчин вокруг. Моё тело молчит.
– Ты по-прежнему жива. И сама запретила своему телу чувствовать.
Исгар коснулся кончиками пальцев Вериного подбородка. Она хотела что-то возразить, но вдруг почувствовала на губах поцелуй демона.
От неожиданности Вера забыла, что хотела сказать. И не знала, как реагировать. А губы были настойчивы. По нёбу растекался горько-сладкий вкус дикого мёда. Голова закружилась. Бессильная перед охватившим желанием, Вера ответила на поцелуй. Мир сузился до этого требовательного рта, до крепких плеч и терпкого запаха степных трав.
«Почему он не пахнет, как все люди? Человеку мне бы хватило сил противостоять».
Язык Исгара утратил человеческую плотность. Он струился внутрь жаркой плазмой, разливая щемящее тепло по всему нутру. Руки… Или потоки воздуха скользили по телу, словно в танце. Шёлк платья взметнулся вверх. Нагая кожа оказалась беззащитна перед ласками. Нежные касания поднимались по бёдрам выше и внутрь, пока наслаждение не заполнило всё естество, заставило изогнуть поясницу и открыться навстречу удовольствию. Тело парило в воздухе, поднимаясь к ночному небу. Первая волна оргазма растворила плоть. Не было ничего вокруг, кроме цветовых завихрений и блаженства.
«Вот как это бывает с демоном… С Павлом я не испытывала и сотой доли…»
Где-то на границе сознания Вера устыдилась своих мыслей, но угрызения совести смыла новая волна наслаждения. Время превратилось в вечность, поток сладкой боли сменялся следующим, пока не наступил пик, на котором взорвалось сознание. А дальше – падение, как в детских снах, с сосущим чувством под ложечкой…
Вера открыла глаза. Её голова покоилась на плече Исгара. Укутанная в мягкий плед, она, точно ребёнок, свернулась на коленях демона в тепле и безмятежности.
– Я уснула?
– Да.
– С тобой всегда так?
– Что?
– Ну… близость.
– Вера, я не был с тобой.
– Как не?.. Но я же чувствовала! Этот полёт, растворение…
– Я тебя просто поцеловал. Этого оказалось достаточно, чтобы ты сняла запреты и отпустила желания на волю. И действительно взлетела. Ничего странного для ведьмы. Я был рядом, чтобы поймать тебя, если вдруг упадёшь. Так и вышло.
Вера вскочила в ярости:
– Мерзавец! Ненавижу тебя!
Плед упал к ногам, открывая наготу. Вновь завернувшись в него, она разрыдалась от обиды:
– Зачем?.. Зачем ты так со мной? Поцелуй… Потом наблюдал, как я парила. Голая! А самого тошнило от омерзения.
– Вера! Какое омерзение?! Ты о чём?
– Ты сам говорил, что женщины тебе противны, кроме девственниц.
Он рассмеялся:
– Я не говорил, что мне противны женщины. Сказал, что секс мне не интересен.
– Чушь! Мужчины никогда не откажутся от секса.
Исгар подняв Веру на руки, не обращая внимания на сопротивление, и уселся с ней на коленях на плоский камень.
– Ты плохо знаешь мужчин. Что до меня, так причина тому – моя долгая жизнь и иные, чем у людей, возможности. Так взрослый человек равнодушно проходит мимо качелей, которые обожал в детстве.
– Зачем ты целовал меня?
– Чтобы ты потеряла контроль и сняла свои глупые табу. Верочка, любить демона – больное и неблагодарное дело. Я не хочу для тебя такой участи. Ты мне как дитя. Потерянная, одинокая девочка, что попала под безжалостное колесо судьбы, и отчаянно просила меня сохранить жизнь посреди страшной войны. Жизнь, которая принесла бы ей новые страдания.
Исгар гладил Верины волосы и всё говорил. А она не могла успокоиться. Лацкан его пиджака стал мокрым от слёз. Но со слезами уходила боль.
Вера проснулась от головной боли. Комнату заливали жаркие полуденные лучи. Попыталась вспомнить, как оказалась в постели. События прошедшей ночи хлынули потоком, вызвав жаркий стыд. Она спрятала лицо под простынёй и застонала. Как теперь вести себя с демоном? Может, он не появится больше. Мысль принесла облегчение и испугала одновременно. Вера гадала, какой вариант лучше, когда с веранды донёсся голос Исгара:
– Поднимайся, нам пора.
Сердце заколотилось. Она не могла видеть его сейчас.
– У меня голова раскалывается. Давай не сегодня.
– Выходи, поправлю. И поторопись: через полчаса за нами приедет машина.
Вера выбралась из постели и обречённо поплелась в душевую во дворе. Спорить с демоном было бессмысленно: если она не пойдёт добровольно, он вытащит её силой.
Стол на веранде был накрыт к завтраку.
– Ты что, ходил на рынок? – Веру удивили свежие фрукты и домашнее молоко.
– Нет. Ношу в кармане самобранку.
Она тронула край скатерти, не сомневаясь в правдивости его слов. Исгар хмыкнул:
– Вера, проснись, наконец. За определённую плату наша хозяйка согласна исполнить роль и самобранки, и скорохода.
– Куда мы поедем?
– В горы. Надо обучить тебя приёмам защиты. Сегодня поработаем с управлением потоками энергии.
Чувство неловкости постепенно отступило. К чести демона, он ни единым намёком не напомнил о ночном конфузе. Вера же так увлеклась тренировкой, что забыла обо всём. Исгар учил её поднимать камешки в воздух. Вера радовалась как ребёнок, когда у неё наконец начало получаться.
Отчуждения с Исгаром не произошло. Он проявлял к ней отеческую заботу. Вера же прислушивалась к своей пробудившейся сексуальности. Появится ли у неё желание к другому мужчине? Поддавшись любопытству, она несмело поощряла отдыхающих на знакомства. Но заметив хромоту, они испытывали неловкость. Мужчины искали лёгкости и не желали становиться утешителями калеке. Вера отпускала их без сожаления. Ни с одним из них она не чувствовала созвучия. И мысленно возвращалась к поцелую. Даже от воспоминаний её охватывало волнение. Видимо, Ирий настолько изменил Верину сущность, что морок из другого мира стал ей ближе людей.
Обучение постепенно давало результаты. Энергетические потоки становились послушными в Вериных руках, направлялись и уплотнялись по её желанию.
За день до отъезда Вера отправилась искупаться. На набережной толпился народ, пляж оказался перекрыт милицией. Люди переговаривались о выброшенных на берег трупах.
– Пойдём посмотрим. – Появившийся рядом Исгар взял её за руку и провёл к заграждению. – Вот и наши знакомые. Подружки не воспользовались отсрочкой, чтобы исправиться.
В изувеченных телах Вера ни за что не узнала бы женщин с симферопольского вокзала.
Глава 22. Напарница
В середине августа прохладное ленинградское лето сменилось промозглой сыростью с пронизывающим ветром. Затёртое старенькое пальто не спасало от холода.
«Пора купить новое. На обходе улиц загляну в магазины». – Вера подняла воротник. До встречи с Исгаром оставалось полчаса. Заходить в ресторан одной не хотелось. На противоположной стороне улицы она заметила вывеску галантерейного магазина.
«К новому пальто понадобятся сумка и перчатки. Можно заодно присмотреться».
– Вера? – окликнул высокий веснушчатый парень. Лицо показалось знакомым. Где она его видела? – Привет. Ты здорово загорела.
– Вчера вернулась из Ялты.
– Ого. Везёт. А как же практика?
Это же одногруппник. Кажется, его зовут Максим.
– Я работаю по ночам в детской травматологии. Практику выставили автоматом.
– Как ты успеваешь? Я вот семестр без долгов закрыть не могу.
– Сказывается служба во фронтовом госпитале.
Глаза парня округлились:
– Ты была на войне?
– Максим, я не против поболтать, но давай зайдём в тепло.
– Ой, прости! За углом гастроном, там есть кафетерий. Пойдём?
– Хорошо. Но у меня только двадцать минут.
Взяв горячего чая, они расположились за высоким столиком.
– Вер, мы год проучились вместе. Почему я ничего о тебе не знаю?
– Видимо, я сама не очень откровенна. К тому же катастрофически не хватает времени: работа по ночам, маленькая дочь.
– Так ты замужем? – Максим сник.
– Я вдова.
– Извини, не знал.
– Всё нормально. Зимой будет четыре года, как муж погиб. Я уже могу спокойно вспоминать об этом.
Вере вдруг остро захотелось просто говорить. Вот так, словами, как это принято между людьми. Одиночество давало о себе знать. После переезда в Ленинград единственным, с кем она могла откровенничать, был Исгар. Но демон понимал и знал её лучше, чем она сама. Да и связывало их только служение Ирию, ближе к себе Исгар не подпускал.
– Я чувствую себя таким мальчишкой рядом с тобой. Прошла войну, пережила ранение, успела родить ребёнка и потерять мужа. Откуда в тебе столько сил? – Парень смотрел с восхищением.
– Жизнь не спрашивала, по силам ли мне испытания. А теперь извини, но у меня встреча.
– Свидание? – погрустнел Максим.
– Нет.
«К сожалению», – добавила про себя.
Исгар уже ждал у входа в ресторан. Метрдотель распорядился принять у них пальто и проводил в отдельную кабинку с диванами и столом, сервированным на три персоны.
– Будет ещё кто-то?
– Да. Я представлю тебе напарницу по охоте.
– Она тоже ведьма? – Вера ещё не встречала подобных себе. Не считая Нади.
– Нет. Обычный человек. Зато хорошая актриса. Будет отвлекать на себя внимание, пока ты работаешь.
За дверью кабинки послышался звон разбитой посуды и зычный женский голос, певуче и смачно произносящий ругательства.
– Вот и она. – Исгар, усмехаясь, поднялся навстречу гостье.
Вера сжалась:
– Мне работать в паре с этой склочницей?!
Демон не успел ответить. Дверь распахнулась. На пороге стояла прима театра и кино, исполнительница лирических песен и одна из первых красавиц советской сцены Анетта Левинская.
Лучезарно улыбаясь, актриса протянула руки Исгару:
– Здравствуй, душа моя!
Вера вдруг почувствовала укол ревности. Тут дива заметила её и изобразила искреннее смущение:
– Простите за это безобразие в зале, я не знала, что вы здесь.
Исгар подвёл Левинскую к столу:
– Верочка, позволь представить тебе кудесницу сцены, Анетту. – Затем представил Веру кудеснице: – Графиня Вера Алексеевна Шувалова, моя протеже. Ты будешь работать под её руководством.
Дива почтительно поклонилась. Вере хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. Но демон не дал ей опомниться:
– Приступим к делу. Нам предстоит охота на ведьм.
– Как в революцию? – уточнила Анетта.
– На этот раз не так серьёзно. И в Ленинграде мы будем действовать одни. Совет маргастов Европы признал за мной право на зачистку, помех и накладок не предвидится.
– Надеюсь, дорогой, что так и будет. Кого мне предстоит играть?
– Саму себя. Теперь ты слишком известна, весь Петербург знает тебя в лицо. Верочка же станет твоей дражайшей подругой и советницей.
Вера не могла совладать с изумлением. Анетта уже участвовала в подобном в революцию? На вид ей было не более тридцати пяти лет. Да и манера их с демоном общения пришла будто из прошлого века.
– Вера Алексеевна, вы позволите обращаться к вам на «ты»? Раз нам придётся представляться подругами, наша дистанция может показаться странной.
– Да, конечно.
Исгар продолжил:
– У вас будет около недели, чтобы познакомиться поближе. Затем приступим. Вера на поиске, нейтрализации и вербовке спонтанных. Анетта, ты по старой схеме: изображаешь визитёршу и отвлекаешь внимание на себя. Да, позаботься, чтобы графиня выглядела соответствующим образом. Иначе в легенду о подругах не поверит ни одна ведьма.
Левинская достала визитку из сумочки и протянула Вере:
– Когда тебе удобно встретиться? Сегодня у меня репетиция, а завтра и во вторник я к твоим услугам.
– До четверга я свободна, потом выхожу на работу через ночь.
– Устроит завтра в двенадцать? Я отправлю за тобой шофёра.
Вера написала свой адрес. Анетта сказала с сожалением, что вынуждена их покинуть, и попрощалась.
Как только дверь за ней закрылась, Исгар вытянулся на диване. Его строгий костюм превратился в шёлковый халат.
– Вера, я знаю, что ты готова накинуться на меня с вопросами, но сегодня я настроен отдохнуть и провести вечер за неспешной беседой.
Освещение плавно угасало до полумрака. Обстановка тоже менялась. Стены расступились, расширяя пространство. В полутьме угадывались колонны и драпировки. По полу раскинулись мягкие ковры. Стол стал ниже и шире. Возле дивана появился сосуд, напоминающий большую колбу с трубками, из которых клубился сладкий дым. Демон затянулся от одной из трубок и предложил Вере вторую:
– Это кальян. Попробуй.
Верино скромное платье заструилось складками шёлка, стало свободным. Забравшись с ногами на второй диван, она приняла у Исгара трубку с мундштуком и вдохнула ароматную смесь. По телу разлилась истома.
– Итак, о твоей напарнице. Анетта, Аннушка, маленькая горбунья с заячьей губой. Её мать, крепостная девка, колдовством добилась любви барина, но за неосторожные игры с Ирием наградила дочь уродством. Барину вскоре опостылела и ведьма, и нажитое в грехе дитя, и он решил отдать дочь на потеху собакам. Мать молила меня о спасении. Пришлось их выкупить, исцелить изувеченную Аннушку, а заодно превратить её в красавицу. Но актёрский талант у неё природный. Конечно, я способствовал продвижению. В шестнадцать лет она вышла на сцену императорского театра. Была фавориткой многих великих мужей того времени, имела влияние и успех. Но старость забирает с собой все лавры. Аннушка слишком любила жизнь и славу, чтобы так легко сдаться возрасту. Она обратилась ко мне. Я создал ей новое молодое тело. И она вновь вышла на сцену. Под именем Анастасия. Выдавая себя за собственную дочь. История повторялась неоднократно. Она честно отрабатывает свои преображения. Вот и сейчас наступает пора менять образ. Я создал морок её якобы дочери, чтобы после инсценировки смерти Анетта сразу вернулась в театр в новом теле.
«Была ли она его любовницей? Он ведь знал её ещё ребёнком».
– Ты хочешь спросить, отдала ли она мне свою девственность? – Исгар едва сдерживал смех.
«Да он издевается надо мной!» – вспыхнула Вера.
– Обязательно читать всё, о чём я думаю?
Исгар, вальяжно развалившийся на подушках среди текучих клубов дыма, напоминал сказочного эмира. Казалось, Верина злость его забавляла.
– Верочка, я не могу читать мысли. Я умею угадывать их безошибочно. У людей не так много тем для размышлений. Догадаться, о чём они думают, не сложно. Взгляд, дыхание, тембр голоса, поза, движения, вибрации выдают их. Ты сама вскоре этим овладеешь. Никаких премудростей тут нет, лишь опыт и наблюдательность.
– Как же тогда мы разговариваем мысленно?
– Это другое. В таких случаях ты обращаешься именно ко мне. Конечно, я «слышу» тебя иначе, чем ты меня.
Вера вновь затянулась от кальяна. Тело наполнилось лёгкостью. Разбирала игривая бесшабашность.
– Исгар, так ты ответишь на мой вопрос?
– Отвечу. Я отказался от права первой ночи. Собственно, Аннушка никогда не была истинной девственницей. Получив от ворот поворот, она не расстроилась, а принялась искать другого влиятельного покровителя. С годами её расчетливость только крепла. Поэтому будь с ней осторожна. Теперь спрошу я. Зачем ты задаёшь такие вопросы?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
#паучихаубелки
«Почему он не пахнет, как все люди? Человеку мне бы хватило сил противостоять».
Язык Исгара утратил человеческую плотность. Он струился внутрь жаркой плазмой, разливая щемящее тепло по всему нутру. Руки… Или потоки воздуха скользили по телу, словно в танце. Шёлк платья взметнулся вверх. Нагая кожа оказалась беззащитна перед ласками. Нежные касания поднимались по бёдрам выше и внутрь, пока наслаждение не заполнило всё естество, заставило изогнуть поясницу и открыться навстречу удовольствию. Тело парило в воздухе, поднимаясь к ночному небу. Первая волна оргазма растворила плоть. Не было ничего вокруг, кроме цветовых завихрений и блаженства.
«Вот как это бывает с демоном… С Павлом я не испытывала и сотой доли…»
Где-то на границе сознания Вера устыдилась своих мыслей, но угрызения совести смыла новая волна наслаждения. Время превратилось в вечность, поток сладкой боли сменялся следующим, пока не наступил пик, на котором взорвалось сознание. А дальше – падение, как в детских снах, с сосущим чувством под ложечкой…
Вера открыла глаза. Её голова покоилась на плече Исгара. Укутанная в мягкий плед, она, точно ребёнок, свернулась на коленях демона в тепле и безмятежности.
– Я уснула?
– Да.
– С тобой всегда так?
– Что?
– Ну… близость.
– Вера, я не был с тобой.
– Как не?.. Но я же чувствовала! Этот полёт, растворение…
– Я тебя просто поцеловал. Этого оказалось достаточно, чтобы ты сняла запреты и отпустила желания на волю. И действительно взлетела. Ничего странного для ведьмы. Я был рядом, чтобы поймать тебя, если вдруг упадёшь. Так и вышло.
Вера вскочила в ярости:
– Мерзавец! Ненавижу тебя!
Плед упал к ногам, открывая наготу. Вновь завернувшись в него, она разрыдалась от обиды:
– Зачем?.. Зачем ты так со мной? Поцелуй… Потом наблюдал, как я парила. Голая! А самого тошнило от омерзения.
– Вера! Какое омерзение?! Ты о чём?
– Ты сам говорил, что женщины тебе противны, кроме девственниц.
Он рассмеялся:
– Я не говорил, что мне противны женщины. Сказал, что секс мне не интересен.
– Чушь! Мужчины никогда не откажутся от секса.
Исгар подняв Веру на руки, не обращая внимания на сопротивление, и уселся с ней на коленях на плоский камень.
– Ты плохо знаешь мужчин. Что до меня, так причина тому – моя долгая жизнь и иные, чем у людей, возможности. Так взрослый человек равнодушно проходит мимо качелей, которые обожал в детстве.
– Зачем ты целовал меня?
– Чтобы ты потеряла контроль и сняла свои глупые табу. Верочка, любить демона – больное и неблагодарное дело. Я не хочу для тебя такой участи. Ты мне как дитя. Потерянная, одинокая девочка, что попала под безжалостное колесо судьбы, и отчаянно просила меня сохранить жизнь посреди страшной войны. Жизнь, которая принесла бы ей новые страдания.
Исгар гладил Верины волосы и всё говорил. А она не могла успокоиться. Лацкан его пиджака стал мокрым от слёз. Но со слезами уходила боль.
Вера проснулась от головной боли. Комнату заливали жаркие полуденные лучи. Попыталась вспомнить, как оказалась в постели. События прошедшей ночи хлынули потоком, вызвав жаркий стыд. Она спрятала лицо под простынёй и застонала. Как теперь вести себя с демоном? Может, он не появится больше. Мысль принесла облегчение и испугала одновременно. Вера гадала, какой вариант лучше, когда с веранды донёсся голос Исгара:
– Поднимайся, нам пора.
Сердце заколотилось. Она не могла видеть его сейчас.
– У меня голова раскалывается. Давай не сегодня.
– Выходи, поправлю. И поторопись: через полчаса за нами приедет машина.
Вера выбралась из постели и обречённо поплелась в душевую во дворе. Спорить с демоном было бессмысленно: если она не пойдёт добровольно, он вытащит её силой.
Стол на веранде был накрыт к завтраку.
– Ты что, ходил на рынок? – Веру удивили свежие фрукты и домашнее молоко.
– Нет. Ношу в кармане самобранку.
Она тронула край скатерти, не сомневаясь в правдивости его слов. Исгар хмыкнул:
– Вера, проснись, наконец. За определённую плату наша хозяйка согласна исполнить роль и самобранки, и скорохода.
– Куда мы поедем?
– В горы. Надо обучить тебя приёмам защиты. Сегодня поработаем с управлением потоками энергии.
Чувство неловкости постепенно отступило. К чести демона, он ни единым намёком не напомнил о ночном конфузе. Вера же так увлеклась тренировкой, что забыла обо всём. Исгар учил её поднимать камешки в воздух. Вера радовалась как ребёнок, когда у неё наконец начало получаться.
Отчуждения с Исгаром не произошло. Он проявлял к ней отеческую заботу. Вера же прислушивалась к своей пробудившейся сексуальности. Появится ли у неё желание к другому мужчине? Поддавшись любопытству, она несмело поощряла отдыхающих на знакомства. Но заметив хромоту, они испытывали неловкость. Мужчины искали лёгкости и не желали становиться утешителями калеке. Вера отпускала их без сожаления. Ни с одним из них она не чувствовала созвучия. И мысленно возвращалась к поцелую. Даже от воспоминаний её охватывало волнение. Видимо, Ирий настолько изменил Верину сущность, что морок из другого мира стал ей ближе людей.
Обучение постепенно давало результаты. Энергетические потоки становились послушными в Вериных руках, направлялись и уплотнялись по её желанию.
За день до отъезда Вера отправилась искупаться. На набережной толпился народ, пляж оказался перекрыт милицией. Люди переговаривались о выброшенных на берег трупах.
– Пойдём посмотрим. – Появившийся рядом Исгар взял её за руку и провёл к заграждению. – Вот и наши знакомые. Подружки не воспользовались отсрочкой, чтобы исправиться.
В изувеченных телах Вера ни за что не узнала бы женщин с симферопольского вокзала.
Глава 22. Напарница
В середине августа прохладное ленинградское лето сменилось промозглой сыростью с пронизывающим ветром. Затёртое старенькое пальто не спасало от холода.
«Пора купить новое. На обходе улиц загляну в магазины». – Вера подняла воротник. До встречи с Исгаром оставалось полчаса. Заходить в ресторан одной не хотелось. На противоположной стороне улицы она заметила вывеску галантерейного магазина.
«К новому пальто понадобятся сумка и перчатки. Можно заодно присмотреться».
– Вера? – окликнул высокий веснушчатый парень. Лицо показалось знакомым. Где она его видела? – Привет. Ты здорово загорела.
– Вчера вернулась из Ялты.
– Ого. Везёт. А как же практика?
Это же одногруппник. Кажется, его зовут Максим.
– Я работаю по ночам в детской травматологии. Практику выставили автоматом.
– Как ты успеваешь? Я вот семестр без долгов закрыть не могу.
– Сказывается служба во фронтовом госпитале.
Глаза парня округлились:
– Ты была на войне?
– Максим, я не против поболтать, но давай зайдём в тепло.
– Ой, прости! За углом гастроном, там есть кафетерий. Пойдём?
– Хорошо. Но у меня только двадцать минут.
Взяв горячего чая, они расположились за высоким столиком.
– Вер, мы год проучились вместе. Почему я ничего о тебе не знаю?
– Видимо, я сама не очень откровенна. К тому же катастрофически не хватает времени: работа по ночам, маленькая дочь.
– Так ты замужем? – Максим сник.
– Я вдова.
– Извини, не знал.
– Всё нормально. Зимой будет четыре года, как муж погиб. Я уже могу спокойно вспоминать об этом.
Вере вдруг остро захотелось просто говорить. Вот так, словами, как это принято между людьми. Одиночество давало о себе знать. После переезда в Ленинград единственным, с кем она могла откровенничать, был Исгар. Но демон понимал и знал её лучше, чем она сама. Да и связывало их только служение Ирию, ближе к себе Исгар не подпускал.
– Я чувствую себя таким мальчишкой рядом с тобой. Прошла войну, пережила ранение, успела родить ребёнка и потерять мужа. Откуда в тебе столько сил? – Парень смотрел с восхищением.
– Жизнь не спрашивала, по силам ли мне испытания. А теперь извини, но у меня встреча.
– Свидание? – погрустнел Максим.
– Нет.
«К сожалению», – добавила про себя.
Исгар уже ждал у входа в ресторан. Метрдотель распорядился принять у них пальто и проводил в отдельную кабинку с диванами и столом, сервированным на три персоны.
– Будет ещё кто-то?
– Да. Я представлю тебе напарницу по охоте.
– Она тоже ведьма? – Вера ещё не встречала подобных себе. Не считая Нади.
– Нет. Обычный человек. Зато хорошая актриса. Будет отвлекать на себя внимание, пока ты работаешь.
За дверью кабинки послышался звон разбитой посуды и зычный женский голос, певуче и смачно произносящий ругательства.
– Вот и она. – Исгар, усмехаясь, поднялся навстречу гостье.
Вера сжалась:
– Мне работать в паре с этой склочницей?!
Демон не успел ответить. Дверь распахнулась. На пороге стояла прима театра и кино, исполнительница лирических песен и одна из первых красавиц советской сцены Анетта Левинская.
Лучезарно улыбаясь, актриса протянула руки Исгару:
– Здравствуй, душа моя!
Вера вдруг почувствовала укол ревности. Тут дива заметила её и изобразила искреннее смущение:
– Простите за это безобразие в зале, я не знала, что вы здесь.
Исгар подвёл Левинскую к столу:
– Верочка, позволь представить тебе кудесницу сцены, Анетту. – Затем представил Веру кудеснице: – Графиня Вера Алексеевна Шувалова, моя протеже. Ты будешь работать под её руководством.
Дива почтительно поклонилась. Вере хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. Но демон не дал ей опомниться:
– Приступим к делу. Нам предстоит охота на ведьм.
– Как в революцию? – уточнила Анетта.
– На этот раз не так серьёзно. И в Ленинграде мы будем действовать одни. Совет маргастов Европы признал за мной право на зачистку, помех и накладок не предвидится.
– Надеюсь, дорогой, что так и будет. Кого мне предстоит играть?
– Саму себя. Теперь ты слишком известна, весь Петербург знает тебя в лицо. Верочка же станет твоей дражайшей подругой и советницей.
Вера не могла совладать с изумлением. Анетта уже участвовала в подобном в революцию? На вид ей было не более тридцати пяти лет. Да и манера их с демоном общения пришла будто из прошлого века.
– Вера Алексеевна, вы позволите обращаться к вам на «ты»? Раз нам придётся представляться подругами, наша дистанция может показаться странной.
– Да, конечно.
Исгар продолжил:
– У вас будет около недели, чтобы познакомиться поближе. Затем приступим. Вера на поиске, нейтрализации и вербовке спонтанных. Анетта, ты по старой схеме: изображаешь визитёршу и отвлекаешь внимание на себя. Да, позаботься, чтобы графиня выглядела соответствующим образом. Иначе в легенду о подругах не поверит ни одна ведьма.
Левинская достала визитку из сумочки и протянула Вере:
– Когда тебе удобно встретиться? Сегодня у меня репетиция, а завтра и во вторник я к твоим услугам.
– До четверга я свободна, потом выхожу на работу через ночь.
– Устроит завтра в двенадцать? Я отправлю за тобой шофёра.
Вера написала свой адрес. Анетта сказала с сожалением, что вынуждена их покинуть, и попрощалась.
Как только дверь за ней закрылась, Исгар вытянулся на диване. Его строгий костюм превратился в шёлковый халат.
– Вера, я знаю, что ты готова накинуться на меня с вопросами, но сегодня я настроен отдохнуть и провести вечер за неспешной беседой.
Освещение плавно угасало до полумрака. Обстановка тоже менялась. Стены расступились, расширяя пространство. В полутьме угадывались колонны и драпировки. По полу раскинулись мягкие ковры. Стол стал ниже и шире. Возле дивана появился сосуд, напоминающий большую колбу с трубками, из которых клубился сладкий дым. Демон затянулся от одной из трубок и предложил Вере вторую:
– Это кальян. Попробуй.
Верино скромное платье заструилось складками шёлка, стало свободным. Забравшись с ногами на второй диван, она приняла у Исгара трубку с мундштуком и вдохнула ароматную смесь. По телу разлилась истома.
– Итак, о твоей напарнице. Анетта, Аннушка, маленькая горбунья с заячьей губой. Её мать, крепостная девка, колдовством добилась любви барина, но за неосторожные игры с Ирием наградила дочь уродством. Барину вскоре опостылела и ведьма, и нажитое в грехе дитя, и он решил отдать дочь на потеху собакам. Мать молила меня о спасении. Пришлось их выкупить, исцелить изувеченную Аннушку, а заодно превратить её в красавицу. Но актёрский талант у неё природный. Конечно, я способствовал продвижению. В шестнадцать лет она вышла на сцену императорского театра. Была фавориткой многих великих мужей того времени, имела влияние и успех. Но старость забирает с собой все лавры. Аннушка слишком любила жизнь и славу, чтобы так легко сдаться возрасту. Она обратилась ко мне. Я создал ей новое молодое тело. И она вновь вышла на сцену. Под именем Анастасия. Выдавая себя за собственную дочь. История повторялась неоднократно. Она честно отрабатывает свои преображения. Вот и сейчас наступает пора менять образ. Я создал морок её якобы дочери, чтобы после инсценировки смерти Анетта сразу вернулась в театр в новом теле.
«Была ли она его любовницей? Он ведь знал её ещё ребёнком».
– Ты хочешь спросить, отдала ли она мне свою девственность? – Исгар едва сдерживал смех.
«Да он издевается надо мной!» – вспыхнула Вера.
– Обязательно читать всё, о чём я думаю?
Исгар, вальяжно развалившийся на подушках среди текучих клубов дыма, напоминал сказочного эмира. Казалось, Верина злость его забавляла.
– Верочка, я не могу читать мысли. Я умею угадывать их безошибочно. У людей не так много тем для размышлений. Догадаться, о чём они думают, не сложно. Взгляд, дыхание, тембр голоса, поза, движения, вибрации выдают их. Ты сама вскоре этим овладеешь. Никаких премудростей тут нет, лишь опыт и наблюдательность.
– Как же тогда мы разговариваем мысленно?
– Это другое. В таких случаях ты обращаешься именно ко мне. Конечно, я «слышу» тебя иначе, чем ты меня.
Вера вновь затянулась от кальяна. Тело наполнилось лёгкостью. Разбирала игривая бесшабашность.
– Исгар, так ты ответишь на мой вопрос?
– Отвечу. Я отказался от права первой ночи. Собственно, Аннушка никогда не была истинной девственницей. Получив от ворот поворот, она не расстроилась, а принялась искать другого влиятельного покровителя. С годами её расчетливость только крепла. Поэтому будь с ней осторожна. Теперь спрошу я. Зачем ты задаёшь такие вопросы?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
#паучихаубелки
Следующая публикация
Нет комментариев