Предыдущая публикация
Если Вы вдруг окажетесь в компании приличных людей, следует знать следующие вещи:
Рильке и Лорка - поЭТЫ.
Кафка и Кендке - прозаики.
Слово «кофе» - мужского рода, в слове «Пикассо» ударение на второй слог, а в слове «Бальмонт «- на первом.
Достоевский, Тарковский и Кобо Абэ - амбивалентны и полифоничны. Значение этих слов следует посмотреть В Википедии. Там же можно посмотреть значения слов: инфантилизм, катарсис, лесбиянка, летальный, летаргический, мазохизм, медитация, паранойя, сионизм, сублимация, трансцендентализм.
Китайская поэзия намного тоньше и глубже японской.
Проявляя восторг, следует говорить «Сю-y-у-р» это от иностранного слова сюрреалистический», что означает «очень хороший»). Сальвадор Дали - это сю-у-у-p.
Фрейд - это психиатр, который учил, что секс - это всему голова. Фрейда зовут Зигмунд.
Иммануил Кант жил в Калининграде, но очень давно, когда Калиниграда ещё не было. До 70 лет он был девственником, и ЭТО случилось только в 70 лет. Он сделал это ради науки. Категорический императив
- это его.
Ударение в слове «Катарсис» падает на первый слог.Бах - великий композитор, но, к сожалению, его очень любят дилетанты.
Бах и орган - совсем не одно и то же.
Психоделический рок мы впервые встречаем уже у Битлзов.
Художник Тулуз-Лотрек был карлик,
Бетховен - глухой, а лорд Байрон - хромой.
Кандинский - отец абстракционизма.
Кандинский - это надо видеть.
Казимир Малевич написал картину
«Черный квадрат» еще до революции.
Малевич - один из отцов абстракционизма. Это надо видеть.
Омар Хайям писал рубаи. Шекспир - сонеты. Басе - хокку. Исикава Такубоку - танки.
Классической и популярной музыки нет - есть только хорошая и плохая музыка. Вы любите как Рахманинова, так и «Пинк Флойд». Вам также импонируют
Стравинский и Вивальди.
Антониони лучше Феллини, а Курасава лучше Антониони. Японцы вообще себе на уме.Свет идет с востока. Икебанэ - букет цветов, сакэ - рисовая водка. А Mao любил говорить: «Чтобы плавать, надо плавать».
Слово «маразм» пишется с одной «р», в отличие от слова «сюрреализм». Вместо слова «маразм» надо говорить «Это меня не устраивает».
(Из рубрики "История веков")
Следующая публикация
Комментарии 455
И всякий художник на любителя
Не сам же Малевич записал себя в гении
Как сейчас любят себя записывать в звёзды ,императоров и императриц
Возник,, эффект голого короля": друзья пошутили, что это гениально придумано, а Малевич , воспользовавшись случаем, придал,, произведению" некий глубокиий смысл И стал всем подряд рассказывать, что он и сам не понимает что он такое нарисовал, потому что не может ни есть, ни питьни спать.
Впоследствии он написал 5 томов философских размышлений на тему искусства и бытия... А когда твоё имя на устах миллионов, то твоё мнение для них авторитетно. Такой человек может расскаывать всё, что угодно и навязывать свои мысли. У Казимира Малевича по словам его современников было огромное самомнение, он был невероятно тщеславный и амбициозный, обладал умением убеждать. Всем стыдно признаться, что это фигня, потому что засмеют. А максимально примитивному рисунку-- квадрату можно придумать какой угодно глубокий смысл. Простор для фантазии не ограничен. И многие придумывают, чтобы было, чем восхищаться.
невзрачный детеныш в результате вытек.
Мальчик — не мусор, не вывезешь на тачке.
Мать поплакала и назвала его: критик.
Отец, в разговорах вспоминая родословные,
любил поспорить о правах материнства.
Такое воспитание, светское и салонное,
оберегало мальчика от уклона в свинство.
Как роется дворником к кухарке сапа,
щебетала мамаша и кальсоны мыла;
от мамаши мальчик унаследовал запах
и способность вникать легко и без мыла.
Когда он вырос приблизительно с полено
и веснушки рассыпались, как рыжики на блюде,
его изящным ударом колена
провели на улицу, чтобы вышел в люди.
Много ль человеку нужно? — Клочок —
небольшие штаны и что-нибудь из хлеба.
Он носом, хорошеньким, как построчный пятачок,
обнюхал приятное газетное небо.
И какой-то обладатель какого-то имени
нежнейший в двери услыхал стук.
И скоро критик из и́мениного вымени
выдоил и брюки, и булку, и галстук.
Легко смотреть ему, обутому и одетому,
молодых искателей изысканные игры
и думать: хоро...ЕщёОт страсти извозчика и разговорчивой прачки
невзрачный детеныш в результате вытек.
Мальчик — не мусор, не вывезешь на тачке.
Мать поплакала и назвала его: критик.
Отец, в разговорах вспоминая родословные,
любил поспорить о правах материнства.
Такое воспитание, светское и салонное,
оберегало мальчика от уклона в свинство.
Как роется дворником к кухарке сапа,
щебетала мамаша и кальсоны мыла;
от мамаши мальчик унаследовал запах
и способность вникать легко и без мыла.
Когда он вырос приблизительно с полено
и веснушки рассыпались, как рыжики на блюде,
его изящным ударом колена
провели на улицу, чтобы вышел в люди.
Много ль человеку нужно? — Клочок —
небольшие штаны и что-нибудь из хлеба.
Он носом, хорошеньким, как построчный пятачок,
обнюхал приятное газетное небо.
И какой-то обладатель какого-то имени
нежнейший в двери услыхал стук.
И скоро критик из и́мениного вымени
выдоил и брюки, и булку, и галстук.
Легко смотреть ему, обутому и одетому,
молодых искателей изысканные игры
и думать: хорошо — ну, хотя бы этому
потрогать зубенками шальные икры.
Но если просочится в газетной сети
о том, как велик был Пушкин или Дант,
кажется, будто разлагается в газете
громадный и жирный официант.
И когда вы, наконец, в столетний юбилей
продерете глазки в кадильной гари,
имя его первое, голубицы белей,
чисто засияет на поднесенном портсигаре.
Писатели, нас много. Собирайте миллион.
И богадельню критикам построим в Ницце.
Вы думаете — легко им наше белье
ежедневно прополаскивать в газетной странице!
В. Маяковский