Предыдущая публикация
7 мая Владимиру Бортко исполнилось 78 лет
Советский и русский кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер, киноактёр, политический деятель.Народный артист Российской Федерации (2000), лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых (1990).
Депутат Государственной Думы шестого и седьмого созывов от КПРФ (с 2011 года по 2021), заместитель (в VI созыве) и первый заместитель (в VII созыве) председателя комитета Госдумы по культуре.
Это он снял «Собачье сердце», «Блондинку за углом», «Мастера и Маргариту» и ещё много замечательных фильмов и сериалов. Он не только снимал фильмы, но и сам снимался в небольших ролях, писал сценарии и продюсировал картины. Тем печальнее прозвучало заявление Владимира Бортко о решении отказаться от кино.
Владимир Бортко о своих работах
«На роль Шарикова в «Собачьем сердце» прекрасно пробовался Коля Караченцов. Но потом среди фотографий я нашел фото неизвестного парня из Алма-Аты и попросил ассистента: «Вызовите его». Когда через пару дней я зашел в свой кабинет, увидел сидящую за столом собаку в галстуке», — рассказывает режиссер Владимир Бортко.
— Вы сняли и продолжаете снимать нестареющие фильмы, которые зрители смотрят из года в год. И самый ранний из них — «Блондинка за углом»...
— Я считаю, что зрители его не видели. Треть картины вырезали, посчитав ее слишком остросоциальной, сатирической. Например, там был момент, когда отец главного героя (которого играл Андрей Миронов), парализованный, сидящий в инвалидной коляске, но при этом восторженный идеалист, цитирует Чернышевского: «Берите из будущего и переносите в настоящее все, что можете перенести!» А камера показывает, как героиня Догилевой выкладывает на стол деликатесы из авоськи. И вот таких иронических деталей, которые не устроили начальство, было много.
"Блондинка за углом"
— Вы сняли и продолжаете снимать нестареющие фильмы, которые зрители смотрят из года в год. И самый ранний из них — «Блондинка за углом»...
— Я считаю, что зрители его не видели. Треть картины вырезали, посчитав ее слишком остросоциальной, сатирической. Например, там был момент, когда отец главного героя (которого играл Андрей Миронов), парализованный, сидящий в инвалидной коляске, но при этом восторженный идеалист, цитирует Чернышевского: «Берите из будущего и переносите в настоящее все, что можете перенести!» А камера показывает, как героиня Догилевой выкладывает на стол деликатесы из авоськи. И вот таких иронических деталей, которые не устроили начальство, было много.
"Блондинка за углом"
В советском кинематографе, если начальство требовало, картину должен был резать сам режиссер. Кроме него, никто не мог прикоснуться к ленте. Однако выбор, собственно, был такой: либо ты берешься за ножницы, либо фильм ложится на полку и его никто не увидит. Судьба картины «Блондинка за углом» решалась в ресторане гостиницы «Астория» мной, Андреем Мироновым и сценаристом Александром Червинским. Пришли к выводу — будем резать, глупо упираться по поводу комедии. Комедия на полке — само по себе смешно. А недостающий метраж заменили песнями в исполнении Андрея.
— Я слышала, что ваши отношения с Мироновым складывались непросто и несколько раз он ставил ультиматум, что уйдет с площадки.
— Миронов был суперзвездой и прекрасно это знал. Помню, одну из сцен нам надо было снять на московской улице. Когда мы начали, она была безлюдной. Ровно через два часа место съемок пришлось оцепить конной милиции — иначе толпу, собравшуюся посмотреть на живого Миронова, было не сдержать. Вы даже не представляете, какой была его популярность! Какое-то народное сумасшествие, схождение с небес, явление Христа народу.
Сейчас это трудно представить. При этом Андрей был нормальным, умным и прекрасно воспитанным человеком. Хотя, конечно, мог вспылить, остро на что-то среагировать. Я в это время был «никто и звать никак», однако хотел делать его образ в фильме как задумал. Но это не всегда нравилось Андрею. Он говорил: «Вы будете меня учить, как играть?!» Я, скромно потупившись, отвечал: «Что же делать, мне за это деньги платят». Но некоторые его актерские придумки приводили меня в восторг. Например, снимаем мы кадр: герой просыпается с похмелья, закопанный в луке на овощебазе, а героиня Догилевой приносит ему металлическую банку с пивом.
— Я слышала, что ваши отношения с Мироновым складывались непросто и несколько раз он ставил ультиматум, что уйдет с площадки.
— Миронов был суперзвездой и прекрасно это знал. Помню, одну из сцен нам надо было снять на московской улице. Когда мы начали, она была безлюдной. Ровно через два часа место съемок пришлось оцепить конной милиции — иначе толпу, собравшуюся посмотреть на живого Миронова, было не сдержать. Вы даже не представляете, какой была его популярность! Какое-то народное сумасшествие, схождение с небес, явление Христа народу.
Сейчас это трудно представить. При этом Андрей был нормальным, умным и прекрасно воспитанным человеком. Хотя, конечно, мог вспылить, остро на что-то среагировать. Я в это время был «никто и звать никак», однако хотел делать его образ в фильме как задумал. Но это не всегда нравилось Андрею. Он говорил: «Вы будете меня учить, как играть?!» Я, скромно потупившись, отвечал: «Что же делать, мне за это деньги платят». Но некоторые его актерские придумки приводили меня в восторг. Например, снимаем мы кадр: герой просыпается с похмелья, закопанный в луке на овощебазе, а героиня Догилевой приносит ему металлическую банку с пивом.
Тогда это был символ невиданной западной жизни и чего-то невероятного, с Марса спустившегося. И герой, не понимая, как ее открыть, начинает кусать ее зубами. Это придумка Андрея. Юмор и комедийный талант были в его природе, и я это в нем ценил. Но когда он отказывался следовать задуманной линии, мы конфликтовали. Не всегда Миронову было комфортно сниматься. Например, в том же луке ему достаточно долго пришлось лежать. А температура на овощебазе была пять градусов. И все же ближе к концу съемок у нас с Мироновым отношения наладились, мы даже бывали друг у друга дома.
«Первым приглашение на роль Воланда получил Янковский. Но сниматься не стал. Янковский считал: «Нельзя играть Бога и нельзя играть черта». В результате Воланда сыграл Олег Басилашвили, чему я очень рад»
С Александром Адабашьяном, Олегом Басилашвили и Владиславом Галкиным на съемках «Мастера и Маргариты»
«Первым приглашение на роль Воланда получил Янковский. Но сниматься не стал. Янковский считал: «Нельзя играть Бога и нельзя играть черта». В результате Воланда сыграл Олег Басилашвили, чему я очень рад»
С Александром Адабашьяном, Олегом Басилашвили и Владиславом Галкиным на съемках «Мастера и Маргариты»
С Анной Ковальчук и Александром Галибиным
Еще труднее было с Татьяной Догилевой. Снимать ее мне посоветовал мой отец. Он был театральным режиссером и прекрасно разбирался в артистах. Но не всех хорошо помнил по фамилиям. Поэтому он сказал: «Есть замечательная артистка Догилева». А надо сказать, до этого мы пробовали практически всех актрис того времени, которые подходили по возрасту и типажу. Все было не то! И я послушал отца. На пробы приехало нечто пэтэушное. То есть было понятно с самого начала, что это просто вылитая моя героиня. Сто процентов! При этом Догилева меня невзлюбила. Кажется, она даже меня ненавидела. Может потому, что мои требования, в отличие от Миронова, доносились до нее скажем так — в императивной форме. Помню, на озвучании я ходил туда-сюда перед экраном и услышал, как она шепчет, но так, чтобы я услышал: «Боже, какой противный». Что ж, работа режиссера требует выдержки и колоссального терпения. Через много лет, после премьеры Татьяна про меня сказала: «Ну мы же не знали, что он классик».
«Бандитский Петербург», по сути, это наш «Крестный отец». Важно, кто играет в таком фильме. А я выбрал лучших. Вот и результат — смотрят до сих пор»
Александр Домогаров и Евгения Крюкова в сериале «Бандитский Петербург». 2000 г.
«Бандитский Петербург», по сути, это наш «Крестный отец». Важно, кто играет в таком фильме. А я выбрал лучших. Вот и результат — смотрят до сих пор»
Александр Домогаров и Евгения Крюкова в сериале «Бандитский Петербург». 2000 г.
— А как все это начиналось? Что было первым шагом на пути в классики?
— Мой отец, как я уже говорил, был театральным режиссером, а мама — актрисой. Их работа казалась мне странной, несерьезной. Что-то подобное описано у Льва Толстого: он сидит в оперном театре и в течение трех часов наблюдает, как один человек в поту, с криками гоняет по сцене каких-то отцов семейства, а те не попадают в такт. И Толстой думает, что эти взрослые люди могли бы заниматься чем-то полезным. Примерно таких же мыслей придерживался и я в свои отроческие годы. По первому образованию я геолог. И даже годик проработал техником-геофизиком, пока не попал в армию. Начал я службу с сержантской школы в Саратове.
Первым заданием было прокопать траншею для теплотрассы метр в ширину, два в глубину. Копать, как говорится, нужно было от забора до обеда. Жара дикая. А расстегнуть можно только верхние пуговицы на армейской гимнастерке. Пока я копал на поверхности земли, было еще терпимо, а когда спустился под землю и на меня стал сыпаться песок, я подумал: чем бы таким интересным заняться в жизни, чтобы никогда больше не копать? Размышлял так: «А не стать ли мне писателем? Нет, простота моя будет видна с первой страницы. Может, рисовать? Нет, не умею. О, есть идея — кинорежиссер. Даже если что-то не так сделаю — поди разбери, кто навалял: то ли оператор, то ли сценарист, то ли артист». Так я и определился с профессией. При этом, поступая в Киеве в институт театрального искусства имени Карпенко-Карого, я не имел больших амбиций.
Думал: буду вторым режиссером — это мой потолок. Но на первом курсе за свою курсовую работу я получил приз за режиссуру во ВГИКе, что было невиданно — я ведь там даже не учился! Обычно они давали премии только своим. С этого момента я стал первым студентом в институте. Ну а получив диплом, попал на Киностудию имени Довженко. Про нее говорили: бывают фильмы хорошие, плохие, а бывают — студии Довженко. То есть за гранью добра и зла. Провинциальные киевские коммунисты во времена советской власти были гораздо больше коммунисты, чем в Кремле. Там свирепствовала жесточайшая цензура. Собственно, как свирепствует и сейчас, но с обратным знаком. На студии Довженко я снял один фильм — «Канал», про строительство канала в Крыму. Такие фильмы назывались «нужники».
«Худсовет категорически не принял Толоконникова: «У вас Евстигнеев, Плотников, а это кто такой? Нигде не снимался. Из Алма-Аты… Ну как можно? Берите Колю Караченцова!»
Евгений Евстигнеев и Владимир Толоконников в фильме «Собачье сердце». 1988 г.
— Мой отец, как я уже говорил, был театральным режиссером, а мама — актрисой. Их работа казалась мне странной, несерьезной. Что-то подобное описано у Льва Толстого: он сидит в оперном театре и в течение трех часов наблюдает, как один человек в поту, с криками гоняет по сцене каких-то отцов семейства, а те не попадают в такт. И Толстой думает, что эти взрослые люди могли бы заниматься чем-то полезным. Примерно таких же мыслей придерживался и я в свои отроческие годы. По первому образованию я геолог. И даже годик проработал техником-геофизиком, пока не попал в армию. Начал я службу с сержантской школы в Саратове.
Первым заданием было прокопать траншею для теплотрассы метр в ширину, два в глубину. Копать, как говорится, нужно было от забора до обеда. Жара дикая. А расстегнуть можно только верхние пуговицы на армейской гимнастерке. Пока я копал на поверхности земли, было еще терпимо, а когда спустился под землю и на меня стал сыпаться песок, я подумал: чем бы таким интересным заняться в жизни, чтобы никогда больше не копать? Размышлял так: «А не стать ли мне писателем? Нет, простота моя будет видна с первой страницы. Может, рисовать? Нет, не умею. О, есть идея — кинорежиссер. Даже если что-то не так сделаю — поди разбери, кто навалял: то ли оператор, то ли сценарист, то ли артист». Так я и определился с профессией. При этом, поступая в Киеве в институт театрального искусства имени Карпенко-Карого, я не имел больших амбиций.
Думал: буду вторым режиссером — это мой потолок. Но на первом курсе за свою курсовую работу я получил приз за режиссуру во ВГИКе, что было невиданно — я ведь там даже не учился! Обычно они давали премии только своим. С этого момента я стал первым студентом в институте. Ну а получив диплом, попал на Киностудию имени Довженко. Про нее говорили: бывают фильмы хорошие, плохие, а бывают — студии Довженко. То есть за гранью добра и зла. Провинциальные киевские коммунисты во времена советской власти были гораздо больше коммунисты, чем в Кремле. Там свирепствовала жесточайшая цензура. Собственно, как свирепствует и сейчас, но с обратным знаком. На студии Довженко я снял один фильм — «Канал», про строительство канала в Крыму. Такие фильмы назывались «нужники».
«Худсовет категорически не принял Толоконникова: «У вас Евстигнеев, Плотников, а это кто такой? Нигде не снимался. Из Алма-Аты… Ну как можно? Берите Колю Караченцова!»
Евгений Евстигнеев и Владимир Толоконников в фильме «Собачье сердце». 1988 г.
Эта картина даже получила главный приз за «производственную тему» на фестивале «Молодость». Но когда мне вскоре предложили снять нечто похожее, я понял, что нужно из Киева бежать. Приехал в Москву с замечательным сценарием «Мой папа — идеалист». Первым делом отправился на «Мосфильм», в Творческое объединение комедийных и музыкальных фильмов. Руководил им сценарист Александр Бородянский. Он прочел сценарий и сказал: «Давно подобного бреда не читал». Тогда я пошел на вокзал и купил билет в Ленинград. На «Ленфильме» я нагло попросил о встрече с Ильей Александровичем Авербахом, который в то время был негласным лидером киностудии.
Должен вам сказать, что в Киеве я был модный парень, ходил в желтых штанах, желтом пиджаке и ботинках со шпорами. Когда в кабинет зашел Авербах, я понял, что так, как я, одеваться категорически невозможно. Он сам благоухал французским одеколоном и выглядел по-европейски элегантно: отличный серый костюм, на голове того же цвета кепочка и трубка в зубах. Он спросил: «Ну, что вы нам покажете? Хотя вы ведь сняли полнометражный фильм?» Говорю: «Нет. Лучше я покажу вам свои студенческие работы». Посмотрев их, Авербах принял меня на студию, где даже благосклонно отозвались о привезенном мною сценарии.
Вот только сказали: «Мы снимем его позже, а сначала дадим вам
другой сценарий. Тоже очень хороший. Очень нужный!» Да, это снова был производственный «нужник» — он назывался «Комиссия по расследованию», про атомную станцию. Но какие у меня были актеры! Главного конструктора станции играл Ефремов. В других ролях Мирошниченко, Лебедев, Боярский. Правда, Миша еще не был тогда так популярен, потому что еще не снялся в «Д’Артаньяне и трех мушкетерах». Он как раз заканчивал работать у меня, когда его утвердили в этот фильм на роль… Арамиса.
Помню, Миша сокрушался, потому что хотел играть д’Aртаньяна. Так в результате и вышло, и я за Мишу очень рад… Ну а центром нашей компании был Олег Ефремов — душа-человек, гений общения. Где бы он ни появился, вокруг него собиралась куча народу. Даже не знаю почему. Была у него харизма, умение располагать к себе людей. Ему всегда было что рассказать: анекдоты, случаи из жизни — все по содержанию очень брутальное и типичное для мужской компании. Абсолютно не красавец, но женщины от него млели. Загадка! Я это
видел собственными глазами… Даже неприступная красавица Ирина Мирошниченко была очарована. При этом Ефремов был из тех народных артистов, которые абсолютно сливаются с толпой. Его могли не узнать, пройти мимо и уже потом понять: а-а-а, это же Ефремов!
«Центром нашей компании был Олег Ефремов. Была у него харизма, умение располагать к себе людей. Абсолютно не красавец, но женщины от него млели»
Михаил Боярский и Олег Ефремов в фильме Владимира Бортко «Комиссия по расследованию». 1978 г.
Должен вам сказать, что в Киеве я был модный парень, ходил в желтых штанах, желтом пиджаке и ботинках со шпорами. Когда в кабинет зашел Авербах, я понял, что так, как я, одеваться категорически невозможно. Он сам благоухал французским одеколоном и выглядел по-европейски элегантно: отличный серый костюм, на голове того же цвета кепочка и трубка в зубах. Он спросил: «Ну, что вы нам покажете? Хотя вы ведь сняли полнометражный фильм?» Говорю: «Нет. Лучше я покажу вам свои студенческие работы». Посмотрев их, Авербах принял меня на студию, где даже благосклонно отозвались о привезенном мною сценарии.
Вот только сказали: «Мы снимем его позже, а сначала дадим вам
другой сценарий. Тоже очень хороший. Очень нужный!» Да, это снова был производственный «нужник» — он назывался «Комиссия по расследованию», про атомную станцию. Но какие у меня были актеры! Главного конструктора станции играл Ефремов. В других ролях Мирошниченко, Лебедев, Боярский. Правда, Миша еще не был тогда так популярен, потому что еще не снялся в «Д’Артаньяне и трех мушкетерах». Он как раз заканчивал работать у меня, когда его утвердили в этот фильм на роль… Арамиса.
Помню, Миша сокрушался, потому что хотел играть д’Aртаньяна. Так в результате и вышло, и я за Мишу очень рад… Ну а центром нашей компании был Олег Ефремов — душа-человек, гений общения. Где бы он ни появился, вокруг него собиралась куча народу. Даже не знаю почему. Была у него харизма, умение располагать к себе людей. Ему всегда было что рассказать: анекдоты, случаи из жизни — все по содержанию очень брутальное и типичное для мужской компании. Абсолютно не красавец, но женщины от него млели. Загадка! Я это
видел собственными глазами… Даже неприступная красавица Ирина Мирошниченко была очарована. При этом Ефремов был из тех народных артистов, которые абсолютно сливаются с толпой. Его могли не узнать, пройти мимо и уже потом понять: а-а-а, это же Ефремов!
«Центром нашей компании был Олег Ефремов. Была у него харизма, умение располагать к себе людей. Абсолютно не красавец, но женщины от него млели»
Михаил Боярский и Олег Ефремов в фильме Владимира Бортко «Комиссия по расследованию». 1978 г.
— Разве с остальными артистами такое невозможно?
— Ну вот того же Миронова не заметить было невозможно. Он постоянно оставался звездой во всем — и в том, что касалось внешнего вида, тоже. Кстати, в одежде он подражал Илье Авербаху, который снимал Андрея в «Фантазиях Фарятьева». Так вот, если в ресторане сидел Миронов, присутствующие смотрели только на него. Он это знал и чувствовал. То же самое происходило с Олегом Янковским. Помню, Олег Иванович приехал ко мне на пробу. Говорит: «Ну, пойдем пообедаем куда-нибудь. Только я тебя прошу, в такое место, чтобы внимания к моей персоне не было, я очень устал».
Я его повел в прекрасный питерский ресторанчик, куда в основном ходят студенты-иностранцы и средний персонал консульств. Он почти пустой. Мы заказали еду. Олег сначала был доволен, потом смотрю — его настроение стало портиться. Его явно нервировало, что на него никто не смотрит. В конце концов в большом раздражении Янковский сказал: «Слушай, пойдем, мне здесь не нравится». Это типично актерская реакция! Вот у Ефремова этого совершенно не было. Смотрит на него кто-нибудь или не смотрит — все равно. И еще Евстигнеев был таким...
— Который снялся у вас в одной из лучших своих ролей — профессора Преображенского...
— На эту роль я пробовал четырех актеров, в том числе Стржельчика и Яковлева. Они артисты замечательные, но слишком сибариты, белая кость, голубая кровь. Если бы роль сыграл один из них, история была бы другой. Нужен был человек из народа, ученый, который сделал себя сам. В повести Булгакова Преображенский оперирует «своими короткими пальцами, ставшими точно чудом тонкими и гибкими». И это стало для меня определяющим. Евстигнеев — парень из народа, плоть от плоти. При этом, если считать, что артист — это скрипка, на нем режиссер исполняет мелодию, то ведь скрипки бывают разные: одно дело — производства 5-й мебельной фабрики, другое — Страдивари. Евстигнеев — это Страдивари. Труженик и талант, он идеально подходил для этой роли. Знаю, перед тем, как согласиться, он советовался с детьми, с женой. Сам Евстигнеев повесть не читал, да и потом прочитал только сценарий. На мое счастье, его близкие предложение одобрили. При этом в «Собачьем сердце» Евстигнеев снимался в основном в субботу-воскресенье. Это было одно из его условий. В Москве его ждала молодая жена, и он спешил к ней.
С Елизаветой Боярской на съемках сериала «Петр Первый. Завещание». 2010 г.
— Ну вот того же Миронова не заметить было невозможно. Он постоянно оставался звездой во всем — и в том, что касалось внешнего вида, тоже. Кстати, в одежде он подражал Илье Авербаху, который снимал Андрея в «Фантазиях Фарятьева». Так вот, если в ресторане сидел Миронов, присутствующие смотрели только на него. Он это знал и чувствовал. То же самое происходило с Олегом Янковским. Помню, Олег Иванович приехал ко мне на пробу. Говорит: «Ну, пойдем пообедаем куда-нибудь. Только я тебя прошу, в такое место, чтобы внимания к моей персоне не было, я очень устал».
Я его повел в прекрасный питерский ресторанчик, куда в основном ходят студенты-иностранцы и средний персонал консульств. Он почти пустой. Мы заказали еду. Олег сначала был доволен, потом смотрю — его настроение стало портиться. Его явно нервировало, что на него никто не смотрит. В конце концов в большом раздражении Янковский сказал: «Слушай, пойдем, мне здесь не нравится». Это типично актерская реакция! Вот у Ефремова этого совершенно не было. Смотрит на него кто-нибудь или не смотрит — все равно. И еще Евстигнеев был таким...
— Который снялся у вас в одной из лучших своих ролей — профессора Преображенского...
— На эту роль я пробовал четырех актеров, в том числе Стржельчика и Яковлева. Они артисты замечательные, но слишком сибариты, белая кость, голубая кровь. Если бы роль сыграл один из них, история была бы другой. Нужен был человек из народа, ученый, который сделал себя сам. В повести Булгакова Преображенский оперирует «своими короткими пальцами, ставшими точно чудом тонкими и гибкими». И это стало для меня определяющим. Евстигнеев — парень из народа, плоть от плоти. При этом, если считать, что артист — это скрипка, на нем режиссер исполняет мелодию, то ведь скрипки бывают разные: одно дело — производства 5-й мебельной фабрики, другое — Страдивари. Евстигнеев — это Страдивари. Труженик и талант, он идеально подходил для этой роли. Знаю, перед тем, как согласиться, он советовался с детьми, с женой. Сам Евстигнеев повесть не читал, да и потом прочитал только сценарий. На мое счастье, его близкие предложение одобрили. При этом в «Собачьем сердце» Евстигнеев снимался в основном в субботу-воскресенье. Это было одно из его условий. В Москве его ждала молодая жена, и он спешил к ней.
С Елизаветой Боярской на съемках сериала «Петр Первый. Завещание». 2010 г.
Шарикова было найти, конечно, не легче. Я дал задание агенту по актерам отыскать человека, похожего на собаку. Мне принесли 12 пачек фотографий. Там был и мой друг Коля Караченцов. Пробовался он хорошо, лучше других, но он эту собаку играл, а нужно было в этой роли жить. А потом среди фото я нашел одно поразительное — никому не известного парня из Алма-Аты. И попросил: «Вызовите его, у него морда хорошая». Когда через пару дней я зашел в свой кабинет, увидел сидящую за столом собаку в галстуке!
Но худсовет категорически не принял его: «У вас Евстигнеев, Плотников, а это кто такой? Нигде не снимался. Из Алма-Аты… Ну как можно? Берите Колю Караченцова!» Я стоял на своем: «Или будет сниматься этот парень, или я пошел». Я знал, что они отступятся, потому что уже потратил много денег на подготовку и на пробы. Вот таким образом появился Володя Толоконников. После премьеры он прочитал статьи (в первые дни они все были ругательные) и позвонил мне: «Володь, ты говорил, что мы такое хорошее кино снимаем, а я вот сейчас читаю — выходит, полное дерьмо». И я его утешал: «Подожди немножко, может быть, изменится что-то». Изменилось... (Вскоре фильм «Собачье сердце» получил несколько призов на международных фестивалях, а Бортко за него дали Госпремию.) Вот только эти изменения коснулись всего.
— Когда началась перестройка, появилось коммерческое кино…
— Я очень этому обрадовался и решил: сниму комедию, срублю миллиончик и буду жить хорошо. Снял фильм «Удачи вам, господа!» с Колей Караченцовым в главной роли. Съемки шли невероятно трудно. Денег не было. Мы останавливались, ждали, потом продолжали, потом снова останавливались… В конце концов сняли. Но ничего не заработали — к тому времени прокат умер. Все стали ходить в видеосалоны и смотреть фильмы из категории 18+ и боевики. А у меня началась черная полоса. Лет пять я жил очень сложно.
«Улицы разбитых фонарей» я снимал под псевдонимом Ян Худокормов. Мне казалось, это имя идеально отражает мое существование в тот период. Помню, Селин, игравший Дукалиса, говорил: «В какой-то ерунде мы снимаемся…» Я возражал: «Вы проснетесь знаменитыми». Так и произошло»
Сергей Селин, Алексей Нилов, Михаил Трухин и Александр Половцев в сериале «Улицы разбитых фонарей»
Но худсовет категорически не принял его: «У вас Евстигнеев, Плотников, а это кто такой? Нигде не снимался. Из Алма-Аты… Ну как можно? Берите Колю Караченцова!» Я стоял на своем: «Или будет сниматься этот парень, или я пошел». Я знал, что они отступятся, потому что уже потратил много денег на подготовку и на пробы. Вот таким образом появился Володя Толоконников. После премьеры он прочитал статьи (в первые дни они все были ругательные) и позвонил мне: «Володь, ты говорил, что мы такое хорошее кино снимаем, а я вот сейчас читаю — выходит, полное дерьмо». И я его утешал: «Подожди немножко, может быть, изменится что-то». Изменилось... (Вскоре фильм «Собачье сердце» получил несколько призов на международных фестивалях, а Бортко за него дали Госпремию.) Вот только эти изменения коснулись всего.
— Когда началась перестройка, появилось коммерческое кино…
— Я очень этому обрадовался и решил: сниму комедию, срублю миллиончик и буду жить хорошо. Снял фильм «Удачи вам, господа!» с Колей Караченцовым в главной роли. Съемки шли невероятно трудно. Денег не было. Мы останавливались, ждали, потом продолжали, потом снова останавливались… В конце концов сняли. Но ничего не заработали — к тому времени прокат умер. Все стали ходить в видеосалоны и смотреть фильмы из категории 18+ и боевики. А у меня началась черная полоса. Лет пять я жил очень сложно.
«Улицы разбитых фонарей» я снимал под псевдонимом Ян Худокормов. Мне казалось, это имя идеально отражает мое существование в тот период. Помню, Селин, игравший Дукалиса, говорил: «В какой-то ерунде мы снимаемся…» Я возражал: «Вы проснетесь знаменитыми». Так и произошло»
Сергей Селин, Алексей Нилов, Михаил Трухин и Александр Половцев в сериале «Улицы разбитых фонарей»
Мой друг режиссер Юрий Мамин давал мне каждый месяц по сто долларов, и мы втроем с женой и сыном жили на эти деньги. Тем временем ребята в малиновых пиджаках думали: мы наснимаем голых баб, взрывающиеся машины, стрельбу и будем жить не хуже, чем Голливуд. И начался настоящий шабаш — на «Ленфильме» за год сняли 48 фильмов, дикого содержания и качества. Помню, я очень хотел посмотреть снятое в это время кино под названием «Сон девственницы», но так и не случилось. Это было бы любопытно. Правда, кто его снимал, не помню.
Тогда кто только фильмы не снимал: гримеры, осветители, вторые режиссеры — те, кто успел договориться. Люди хотели заработать. Мне братки в малиновых пиджаках работу не предлагали. Все же знали, что я лауреат Государственной премии, им казалось, что я слишком дорого стою. Да и вообще профессиональный режиссер им казался фигурой в кино необязательной… Кооперативное кино закончилось так же стремительно, как и началось. Все лопнуло к чертовой матери…
— Но со временем вы снова стали снимать...
— Телевидение спасло кино. Однажды раздался звонок от Александра Капицы, который был у меня директором на «Единожды солгав...». Он собирал профессиональных режиссеров на сериал «Улицы разбитых фонарей» по книге Кивинова. Я согласился тут же — денег не было и любая работа казалась хороша. Рогожкин тоже согласился, кто-то еще… Я уже давно не снимал, соскучился по работе. Весь мой фильм стоил 10 тысяч долларов. В эту сумму входили расходы на все — на камеру, на меня, на артистов, на переезды. Актеры приходили в своей одежде, ни о каких костюмах и речи не шло.
Единственным реквизитом у нас была шляпа Казановы, которого сыграл Лыков. Зато все артисты, которые снимались в «Улицах разбитых фонарей», быстро стали очень известными. Помню, Селин, игравший Дукалиса, говорил: «В какой-то ерунде мы снимаемся…» Я возражал: «Вы проснетесь знаменитыми». Так и произошло. «Улицы разбитых фонарей» стали очень популярными. Сам я снимал под псевдонимом Ян Худокормов. Мне казалось, это имя идеально отражает мое существование в тот период. За первый сезон я заработал полторы тысячи долларов. После полной нищеты это были сумасшедшие деньги. Я боялся идти с ними домой, казалось, что меня по дороге убьют и ограбят. Пришел домой и тут же похвастался сыну: «Вот, смотри, заработал!» — «Ух ты!» — он был впечатлен.
«Когда позвонил Тодоровский, мне нужно было моментально назвать какой-то проект. Причем Валерий должен его знать, а на размышление несколько секунд. И я выпалил: «Идиот»!»
С Евгением Мироновым и Валерием Тодоровским на церемонии вручения наград национальной телевизионной премии «ТЭФИ»
Тогда кто только фильмы не снимал: гримеры, осветители, вторые режиссеры — те, кто успел договориться. Люди хотели заработать. Мне братки в малиновых пиджаках работу не предлагали. Все же знали, что я лауреат Государственной премии, им казалось, что я слишком дорого стою. Да и вообще профессиональный режиссер им казался фигурой в кино необязательной… Кооперативное кино закончилось так же стремительно, как и началось. Все лопнуло к чертовой матери…
— Но со временем вы снова стали снимать...
— Телевидение спасло кино. Однажды раздался звонок от Александра Капицы, который был у меня директором на «Единожды солгав...». Он собирал профессиональных режиссеров на сериал «Улицы разбитых фонарей» по книге Кивинова. Я согласился тут же — денег не было и любая работа казалась хороша. Рогожкин тоже согласился, кто-то еще… Я уже давно не снимал, соскучился по работе. Весь мой фильм стоил 10 тысяч долларов. В эту сумму входили расходы на все — на камеру, на меня, на артистов, на переезды. Актеры приходили в своей одежде, ни о каких костюмах и речи не шло.
Единственным реквизитом у нас была шляпа Казановы, которого сыграл Лыков. Зато все артисты, которые снимались в «Улицах разбитых фонарей», быстро стали очень известными. Помню, Селин, игравший Дукалиса, говорил: «В какой-то ерунде мы снимаемся…» Я возражал: «Вы проснетесь знаменитыми». Так и произошло. «Улицы разбитых фонарей» стали очень популярными. Сам я снимал под псевдонимом Ян Худокормов. Мне казалось, это имя идеально отражает мое существование в тот период. За первый сезон я заработал полторы тысячи долларов. После полной нищеты это были сумасшедшие деньги. Я боялся идти с ними домой, казалось, что меня по дороге убьют и ограбят. Пришел домой и тут же похвастался сыну: «Вот, смотри, заработал!» — «Ух ты!» — он был впечатлен.
«Когда позвонил Тодоровский, мне нужно было моментально назвать какой-то проект. Причем Валерий должен его знать, а на размышление несколько секунд. И я выпалил: «Идиот»!»
С Евгением Мироновым и Валерием Тодоровским на церемонии вручения наград национальной телевизионной премии «ТЭФИ»
Но лучшую мою ленту того времени мало кто видел. Там снимались Басилашвили и Стржельчик, а музыку написал композитор Петров. А называлось все «Реклама банка «Санкт-Петербург» и выглядело следующим образом: камыши, болото, море где-то сзади. Идет Петр I, за ним Меншиков и какой-то негр в виде Ганнибала. Меншиков говорит: «Хорошее место для банка, мин херц». Петр I подхватывает: «И назовем его Санкт-Петербург. И город назовем так же». Петра I играл Стржельчик, а Меншикова, соответственно, Басилашвили. Почему люди такого уровня согласились на такую работу? Потому что всем нужны были деньги. За пятнадцать минут они получили по тысяче баксов.
Дальше я снимал «Бандитский Петербург». Актерский состав в сериале был звездным — Лавров, Домогаров, Борисов. Мой старший товарищ Басилашвили, если он позволит мне себя так называть, играл продавшегося прокурора, еще и развратника. «Бандитский Петербург», по сути, это наш «Крестный отец». Важно, кто играет в таком фильме. А я выбрал лучших. Вот и результат — смотрят до сих пор. Правда, я отвечаю только за первые два фильма. Дальше я начал снимать другое кино — «Идиот», затем «Мастера и Маргариту».
— Я знаю, что в «Мастере и Маргарите» изначально актерский состав планировался совсем другой.
— Первым приглашение на роль Воланда получил Янковский. Но сниматься не стал. Янковский считал: «Нельзя играть Бога и нельзя играть черта». В результате Воланда сыграл мой друг — Олег Басилашвили, чему я очень рад. А вот Степу Лиходеева должен был играть Домогаров. Красавец, со своими бабами, с пьянством. Мы с ним пробовали сцены, когда он просыпается — это было безумно смешно. Степа Лиходеев — это вообще один в один артист Домогаров! Очень жаль, что в результате Александр сниматься отказался. Вообще, к тому моменту, когда я приступил к съемкам, от первого кастинга по разным причинам осталось процентов пятьдесят артистов.
«Машков по своей актерской, человеческой и мужской природе, несомненно, похож на Ефремова. Мощный артист и человек»
Владимир Машков в роли Рогожина в сериале «Идиот»
Дальше я снимал «Бандитский Петербург». Актерский состав в сериале был звездным — Лавров, Домогаров, Борисов. Мой старший товарищ Басилашвили, если он позволит мне себя так называть, играл продавшегося прокурора, еще и развратника. «Бандитский Петербург», по сути, это наш «Крестный отец». Важно, кто играет в таком фильме. А я выбрал лучших. Вот и результат — смотрят до сих пор. Правда, я отвечаю только за первые два фильма. Дальше я начал снимать другое кино — «Идиот», затем «Мастера и Маргариту».
— Я знаю, что в «Мастере и Маргарите» изначально актерский состав планировался совсем другой.
— Первым приглашение на роль Воланда получил Янковский. Но сниматься не стал. Янковский считал: «Нельзя играть Бога и нельзя играть черта». В результате Воланда сыграл мой друг — Олег Басилашвили, чему я очень рад. А вот Степу Лиходеева должен был играть Домогаров. Красавец, со своими бабами, с пьянством. Мы с ним пробовали сцены, когда он просыпается — это было безумно смешно. Степа Лиходеев — это вообще один в один артист Домогаров! Очень жаль, что в результате Александр сниматься отказался. Вообще, к тому моменту, когда я приступил к съемкам, от первого кастинга по разным причинам осталось процентов пятьдесят артистов.
«Машков по своей актерской, человеческой и мужской природе, несомненно, похож на Ефремова. Мощный артист и человек»
Владимир Машков в роли Рогожина в сериале «Идиот»
— А Маргарита — Анна Ковальчук — из первоначального кастинга?
— Нет, и найти ее удалось не сразу. Как и в случае «Блондинки за углом», на героиню пробовались буквально все красивые и талантливые артистки. И все было не то. Обратить внимание на Анну Ковальчук мне посоветовали мои художники Володя Светозаров и Марина Николаева. Поначалу я сомневался, но, познакомившись с Анной, понял, что это Маргарита. У нее было все, что нужно для этой роли: талант, красивая фигура, лицо из того времени — начала прошлого века. Центральную сцену — бала — снимали в огромном павильоне. Анна почти все время была голая. И к этому все так привыкли, что, когда она одевалась, ее просто не узнавали.
— Нет, и найти ее удалось не сразу. Как и в случае «Блондинки за углом», на героиню пробовались буквально все красивые и талантливые артистки. И все было не то. Обратить внимание на Анну Ковальчук мне посоветовали мои художники Володя Светозаров и Марина Николаева. Поначалу я сомневался, но, познакомившись с Анной, понял, что это Маргарита. У нее было все, что нужно для этой роли: талант, красивая фигура, лицо из того времени — начала прошлого века. Центральную сцену — бала — снимали в огромном павильоне. Анна почти все время была голая. И к этому все так привыкли, что, когда она одевалась, ее просто не узнавали.
Конечно, элементы костюма у нее были. Мы ведь рассчитывали, что фильм будут смотреть и дети. И художники придумали для героини детали рыцарского костюма, железную корону, цепи. Все это было очень тяжелым — Анна подсчитала, что килограммов шестнадцать, хотя мне казалось, не больше десяти. В павильоне был дикий холод. На улице как раз ударили морозы, а павильон не отапливался. Мы специально для Анны ставили тепловую пушку, под которой она могла лежать и отогреваться в перерывах между кадрами. Ковальчук именно лежала — сесть в металле не могла, а одевать и снимать всю эту железную амуницию было очень долго. Анна — одна из самых терпеливых актрис. Снимали мы как-то полет радостно смеющейся Маргариты на метле.
Два каскадера, одетые в зеленое, чтобы потом их убрать с помощью компьютерной графики, держали ее на шесте. Поза у Анны была страшно неудобная, холод ужасный. Веселые перевороты Анны на метле меня не устраивали, и свое недовольство я, не сдержавшись, выплеснул на актрису — накричал. Внезапно она повернулась, посмотрела мне в глаза и сказала: «Владимир Владимирович, все, что я делаю, я ведь делаю для вас. И я должна быть в хорошем настроении. Зачем вы мешаете мне?» Девушка была права на сто процентов. Я растерялся: «Извини». И запомнил это надолго...
Аня Чиповская в фильме Владимира Бортко «О любви»
Два каскадера, одетые в зеленое, чтобы потом их убрать с помощью компьютерной графики, держали ее на шесте. Поза у Анны была страшно неудобная, холод ужасный. Веселые перевороты Анны на метле меня не устраивали, и свое недовольство я, не сдержавшись, выплеснул на актрису — накричал. Внезапно она повернулась, посмотрела мне в глаза и сказала: «Владимир Владимирович, все, что я делаю, я ведь делаю для вас. И я должна быть в хорошем настроении. Зачем вы мешаете мне?» Девушка была права на сто процентов. Я растерялся: «Извини». И запомнил это надолго...
Аня Чиповская в фильме Владимира Бортко «О любви»
— Вас называют одним из лучших экранизаторов классики. Сериал «Идиот» это только подтвердил...
— Случай в жизни играет большое значение. Помню, еду я на машине на дачу, сосредоточенно объезжаю рытвины. Рядом жена сидит, сзади собака. Вдруг раздается звонок: «Это Валерий Тодоровский. Вы мне звонили… Наверное, что-то хотели предложить?» Дело в том, что я действительно звонил на канал «Россия», чтобы предложить свои услуги. Ничего конкретного, просто напомнить о себе. Но связаться с Валерой мне тогда не удалось. И вот он позвонил сам. Нужно было вот сейчас, просто моментально назвать какой-то проект. Причем Валерий должен его знать, а на размышление несколько секунд. И я выпалил: «Идиот»!» — «И правильно, — сказал Валера. — Мы вчера на канале как раз об этом говорили». А потом я взял книжку и начал перечитывать. А там монологи минут по 15. Ну и как их снимать?.. Но все сложилось.
Я сразу выбрал на роль Мышкина Женю Миронова. Так же я понимал, что Рогожина должен играть Машков, тут нечего было и думать. Если бы эти двое не согласились — для меня это была бы катастрофа. Кстати, Машков — антипод Миронова. Он мачо. Абсолютно закрытый парень. Очень умный, молчун. Все видел, все знает, сам снимал, ставил спектакли. Миронов внешне более открыт, хотя очень себе на уме. По природе — второй Стржельчик, всегда играет. Какой Миронов в действительности — не знает никто. Даже я, опытный режиссер. А Машков — такой, какой есть. Плевал он на все, и на общественное мнение в том числе. По своей актерской, человеческой и мужской природе он несомненно, похож на Ефремова. Мощный артист и человек.
— Недавно вы сняли фильм «О любви»…
— Работа над этой картиной мне напомнила съемки «Блондинки за углом». Есть очень талантливая артистка по имени Анечка Чиповская. Вредности невероятной — в ней мегатонны вредности! Это ее объединяет с артисткой Догилевой. И работалось с ними двумя примерно одинаково. Для Анечки это такая же бенефисная роль, как и для Догилевой — «Блондинка...». Вот буквально ни одного кадра без нее нет. Причем из полутора часов пребывания на экране Анечка некоторое время голая, что вызывает настороженность на канале «Россия». Ну да, там достаточно много откровенных сцен. Но Чиповскую грех так не снимать — фигура у девочки потрясающая, личико восхитительное и талант мощный… Она спокойно играла в откровенных сценах.
«По большому счету, все фильмы, которые я снимал, были о любви: и «Блондинка за углом», и «Мастер и Маргарита», и «Идиот», и «Тарас Бульба».
И только о любви-то и имеет смысл снимать кино. Это я с высоты своего возраста точно знаю...»
С Владимиром Вдовиченковым на съемках фильма «Тарас Бульба»
— Случай в жизни играет большое значение. Помню, еду я на машине на дачу, сосредоточенно объезжаю рытвины. Рядом жена сидит, сзади собака. Вдруг раздается звонок: «Это Валерий Тодоровский. Вы мне звонили… Наверное, что-то хотели предложить?» Дело в том, что я действительно звонил на канал «Россия», чтобы предложить свои услуги. Ничего конкретного, просто напомнить о себе. Но связаться с Валерой мне тогда не удалось. И вот он позвонил сам. Нужно было вот сейчас, просто моментально назвать какой-то проект. Причем Валерий должен его знать, а на размышление несколько секунд. И я выпалил: «Идиот»!» — «И правильно, — сказал Валера. — Мы вчера на канале как раз об этом говорили». А потом я взял книжку и начал перечитывать. А там монологи минут по 15. Ну и как их снимать?.. Но все сложилось.
Я сразу выбрал на роль Мышкина Женю Миронова. Так же я понимал, что Рогожина должен играть Машков, тут нечего было и думать. Если бы эти двое не согласились — для меня это была бы катастрофа. Кстати, Машков — антипод Миронова. Он мачо. Абсолютно закрытый парень. Очень умный, молчун. Все видел, все знает, сам снимал, ставил спектакли. Миронов внешне более открыт, хотя очень себе на уме. По природе — второй Стржельчик, всегда играет. Какой Миронов в действительности — не знает никто. Даже я, опытный режиссер. А Машков — такой, какой есть. Плевал он на все, и на общественное мнение в том числе. По своей актерской, человеческой и мужской природе он несомненно, похож на Ефремова. Мощный артист и человек.
— Недавно вы сняли фильм «О любви»…
— Работа над этой картиной мне напомнила съемки «Блондинки за углом». Есть очень талантливая артистка по имени Анечка Чиповская. Вредности невероятной — в ней мегатонны вредности! Это ее объединяет с артисткой Догилевой. И работалось с ними двумя примерно одинаково. Для Анечки это такая же бенефисная роль, как и для Догилевой — «Блондинка...». Вот буквально ни одного кадра без нее нет. Причем из полутора часов пребывания на экране Анечка некоторое время голая, что вызывает настороженность на канале «Россия». Ну да, там достаточно много откровенных сцен. Но Чиповскую грех так не снимать — фигура у девочки потрясающая, личико восхитительное и талант мощный… Она спокойно играла в откровенных сценах.
«По большому счету, все фильмы, которые я снимал, были о любви: и «Блондинка за углом», и «Мастер и Маргарита», и «Идиот», и «Тарас Бульба».
И только о любви-то и имеет смысл снимать кино. Это я с высоты своего возраста точно знаю...»
С Владимиром Вдовиченковым на съемках фильма «Тарас Бульба»
Владимир Бортко у памятника профессору Преображенскому и Шарику из фильма «Собачье сердце».
Во время одного из своих интервью режиссёр заявил о том, что окончательно и бесповоротно закончил снимать кино. Причина оказалась довольно банальной. Из пяти заявленных сценариев Владимиру Бортко не дали снять ни одного. Самостоятельно снимать у него нет возможности, финансирование никто под его проекты не выделит. Поэтому, устав бороться, он решил поставить точку в своей кинокарьере. Но это вовсе не значит, что он ушёл на покой. Теперь Владимир Бортко ставит спектакли в «Балтийском доме» и признаётся: этот опыт для него очень интересен. Впервые он поставил там собственную пьесу «Молот ведьм» в 2010 году, а в 2021 взялся за «Антигону». Во всех начинаниях его всегда поддерживала его жена Наталья, вместе с которой Владимир Бортко живёт вот уже больше 50 лет.
Даже на вопрос о том, как ему удалось прожить больше полувека с одной женщиной, режиссёр отвечает просто: совет да любовь. Он уверен, что если человек не знает, как всё это устроено, то не стоит и жениться вообще. Супруги вместе вырастили сына, которого по традиции назвали Владимиром, но он не стал продолжателем дела родителей, окончил Санкт-Петербургский университет, стал тангутоведом, одним из редких специалистов, занимающихся изучением языков древнекитайской народности тангутов.
Даже на вопрос о том, как ему удалось прожить больше полувека с одной женщиной, режиссёр отвечает просто: совет да любовь. Он уверен, что если человек не знает, как всё это устроено, то не стоит и жениться вообще. Супруги вместе вырастили сына, которого по традиции назвали Владимиром, но он не стал продолжателем дела родителей, окончил Санкт-Петербургский университет, стал тангутоведом, одним из редких специалистов, занимающихся изучением языков древнекитайской народности тангутов.
Владимир Бортко был и остаётся одним из тех, кого называют великими мастерами. Хочется верить, что он всё же отменит своё решение и порадует поклонников новыми киношедеврами. За долгую творческую карьеру режиссёру приходилось не раз слышать критику в свой адрес, причём даже за те фильмы, которые сегодня называют шедеврами, в том числе и за «Собачье сердце».
Следующая публикация
Комментарии 5
С Днем рождения, Мастер!