Вспомним звёздные минуты жизни Юрия Бондарева времён перестройки. Знаменитое выступление перед всей перестроечной верхушкой и трусливо молчащей интеллигенцией — о перестройке как о самолете, который взлетел, но не знает своего маршрута. О стране, которая летит туда, не знаю куда, которой неведом пункт посадки. Эта яркая метафора очень не понравилась нашим именитым либералам: романисту Григорию Бакланову и офтальмологу Святославу Фёдорову. Открыл тогда антибондаревскую кампанию глава Союза кинематографистов СССР Элем Климов: "Меня огорчило выступление Юрия Бондарева. Огорчило и тем, что он говорил, и велеречиво-выспренней манерой речи, своей агрессивной озлобленностью. Мне кажется, в минуты его выступления над залом незримо витала тень печально знаменитой статьи Н. Андреевой (Нина Андреева — автор державного манифеста "Не могу поступаться принципами", который был опубликован в марте того же 88-го в газете "Советская Россия" и на который либералы вылили не меньшие ушаты грязи, чем на речь Ю. Бондарева. — В.Б.).

Досталось от Бондарева и кинематографистам, и живописцам, и писателям, и критикам. Он перечеркнул и наш V съезд, и последний съезд художников…". Антибондаревскую атаку вовремя перекрыли патриотические соратники Бондарева. В газете "Правда" от 18 января 1989 года было опубликовано письмо семи видных деятелей советской литературы и искусства: шестерых писателей (М.Алексеев, В.Астафьев, В.Белов, С.Викулов, П.Проскурин, В.Распутин) и одного кинематографиста (Сергей Бондарчук). Не самые последние деятели русской культуры. В годы оттепели офицерский вызов сделал Юрия Бондарева центром "Литературной газеты", где он руководил отделом литературы, смело печатая самых талантливых русских писателей. Это вынуждены и ныне признавать даже его нынешние ярые противники. Спустя десятилетия офицерский вызов сделал его негласным центром антиперестроечного сопротивления. Вспомним знаменитый бондаревский отказ от получения ордена из рук кровавого режима, расстрелявшего из танков свой собственный парламент. Что двигало им в те минуты? Что заставляло благополучного, может быть, даже слегка пресыщенного властью и премиями литературного генерала идти наперекор правящему режиму? Быть бы ему поуступчивее, выбрать путь непротивления, не оказался бы сегодня в таком одиночестве… Впрочем, он никогда не был непротивленцем. И тогда, когда шёл на прорыв в военную прозу вместе с такими же молодыми Владимиром Богомоловым, Константином Воробьёвым, Дмитрием Гусаровым, Василем Быковым. Как ледоколы, они взламывали толщу лакировочного льда над правдой войны. Сквозь брежневскую цензуру они донесли читателям уже на века психологическое состояние на войне солдата и офицера, тяжёлый окопный быт, жестокость и стойкость, любовь и ненависть, предательство и подвиг. Достойные продолжатели мировой баталистики. И первый из них — Юрий Васильевич Бондарев.

Юрий Бондарев — один из главных символов военного поколения. Поколения победителей, сегодня оставшихся на развалинах своей победы. Боевой путь артиллериста Юрия Бондарева пролегал от стен Сталинграда до Польши. Летом 1942 года был направлен на учебу во 2-е Бердичевское пехотное училище, которое было эвакуировано в город Актюбинск. С августа 1942 года сражался с немецко-фашистскими захватчиками. В октябре того же года был направлен под Сталинград и зачислен командиром минометного расчета 308-го полка 98-й стрелковой дивизии. В боях был контужен, получил обморожение и легкое ранение в спину. После лечения в госпитале служил командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева. В боях за Житомир был ранен и снова попал в полевой госпиталь. С января 1944 года Бондарев воевал в рядах 121-й Краснознаменной Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией. Печататься Юрий Бондарев начал в 1949 году. Первые рассказы выходили в журналах "Огонёк", "Смена" и "Октябрь". В 1951 году он окончил Литературный институт имени М.Горького. В том же году был принят в Союз писателей СССР. Первый сборник его рассказов — "На большой реке" — вышел в 1953 году. Первая фронтовая повесть "Батальоны просят огня" была опубликована в 1957 году. Затем "Последние залпы" , "Тишина" и "Двое". Писатель стал всесоюзной знаменитостью, основоположником целого направления "лейтенантской прозы". Вскоре появился и уже классический "Горячий снег", вышедший в 1970 году…

По словам Константина Симонова, "Батальоны просят огня" многому научили даже самых маститых писателей". "Все мы вышли из бондаревских "Батальонов…", — сказал известный писатель Василь Быков от имени всех писателей-фронтовиков. Немецкий славист В.Казак повесть "Батальоны просят огня" прочитал как "первый вклад Бондарева в новую литературу о войне, основанную на "окопной правде" и направленную против псевдогероики, фальсификаций и официоза". Не был непротивленцем Юрий Бондарев и тогда, когда писал свою "Тишину" — один из первых романов о послевоенных репрессиях. Он не писал о том, чего не знал, не фантазировал на лагерные темы, он писал о том неимоверном давлении, которое оказывалось на фронтовиков, привыкших к самостоятельности, к праву принимать мужественные решения, к уважению и себя, и русского народа, и державы в целом. Собственно, поколением фронтовиков и был осуществлен прорыв в национальный коммунизм, в русский космос, к вершинам фундаментальной науки, к расцвету национальной культуры. Это они проросли сквозь интернациональный марксизм, превратили страну в супердержаву мира… В семидесятые годы Юрий Бондарев , написав свои огненные страницы о войне, не пожелал оставаться хоть и прекрасным, но писателем минувшей истории. Он всегда в авангарде, не любит вести арьергардные бои. Вот и во времена застоя, он первым обратился к теме интеллигенции, определяющей многие позиции в обществе. Последовала тетралогия " Берег", "Выбор", "Игра" и "Искушение". Наша сытая интеллигенция стала ерзать, писатель безжалостно вскрыл её болячки. Это уже был его новый бой. Против его резких, полемичных романов выступила критика.

Романы "Выбор", "Игра" и даже "Берег" — уже были бондаревским предчувствием наступающей перестройки, предощущением кризиса общества. Жаль, эти романы не прочитала внимательно наша власть. Последним в этой серии романов о русской интеллигенции был роман "Искушение", написанный в начале перестройки. Когда я спросил как-то Юрия Васильевича, какой из романов он более всего ценит, он неожиданно для меня сказал: "Думаю, вы удивитесь, — "Искушение". Эта книга — прелюдия всего того, что происходит сейчас. ...Это как бы ещё моя личная книга. Она вышла сразу же после моего выступления на партконференции, где я сказал о самолёте, который не знает своей посадочной площадки. Там же я сказал и про украденный "фонарь гласности". После этого начались на меня разнокалиберные гонения. Вот и "Искушение" вроде бы вычеркнули из употребления…" . Недруги даже пробовали остановить публикацию в журнале "Наш современник" романа "Искушение». В девяностые годы Юрий Бондарев публикует "Непротивление" и "Бермудский треугольник». Роман Юрия Бондарева "Непротивление" — это то, чего нам сегодня не хватает. Это — роман русского сопротивления. Это — офицерский вызов Юрия Бондарева всей гнилой перестройке. К своему герою — полковому разведчику лейтенанту Ушакову — писатель подбирался долго. В "Береге" лишь намечен эскиз такого героя — Княжко. И, может быть, не случайно герой сопротивления, герой офицерского вызова Александр Ушаков появился одновременно с офицерским вызовом Юрия Бондарева. Он пошел на свое "безрассудство" одновременно со своим героем. То, что подобный герой — не результат писательской лакировки, не натужная идеализация, а неизбежная форма существования русского человека, неумного в своей нерасчетливости, подтверждает и вся наша военная литература.

Юрий Бондарев всегда социален в своей фронтовой прозе, он мастер сюжета, и потому в спорах о романах почти не успевают сказать о его лиричности, и даже об эротичности, чувственности его героев. Женщины всегда "населяют" его произведения, пожалуй, больше, чем у всех других писателей-фронтовиков. Но и здесь Юрий Бондарев придерживается все тех же понятий офицерской чести, традиционной русской офицерской психологии. Он не показывает нам женщин падших, разного рода ведьмочек, до которых так падка современная проза. Он возвышает своих героинь, любуется ими. Часто женщина и оказывается последней надеждой в его прозе. Той самой соломинкой, за которую хватается его герой в борьбе с враждебным миром. И пусть соломинка, как и положено, не выдерживает тяжести, герой гибнет, но остается любовь… Остаётся русское рыцарство. Юрий Васильевич говорил: " Люди хотят на старые истины надеть новые современные одежды. Мы с вами будем вроде бы неудобно себя чувствовать, если на нас натянут штаны мушкетёра шестнадцатого столетия. Хотя эти мушкетёры — ребята были, как говорится, молодцы из молодцов. Это происходит независимо от нас. Хотя для того, чтобы не изменялась нравственность, я готов и в штанах шестнадцатого столетия ходить. Что ж, истины познаны. Правда ясна, как кусок чёрного хлеба. Но мы должны всё-таки думать, что мы открываем новую тайну. Знаете, почему? Потому что, как это ни странно, ещё многим людям надо сообщить её. Что есть правда? Что есть жизнь? Что есть смерть? Что есть искренность? Что есть чистосердечность? Что есть любовь? Что есть так называемое счастье, которое на этой земле недостижимо? В моей жизни счастье длилось лишь минуты. Когда Бог возьмёт нас, тогда, может быть, мы увидим и познаем, что такое счастье. Если мы этого заслужим. Я иногда думаю, почему так наказана Россия? За что? За какое грехопадение? Неужели мы нагрешили больше, чем это терпит мироздание? За многие предательства? Да, наверное, за самопредательство. Но я не предаю чувство любви к женщине. Я не предаю своих давних друзей. Я до конца верен русской литературе и России. И таких, как я, множество. Так за что же сегодня народ наш сверх меры наказан? Как, наверное, у каждого юноши, у меня с самого начала войны была уверенность: меня не убьют. Я не должен умереть. С другой стороны, у меня была, как у книжного романтика, и ещё одна цель — быть, как Андрей Болконский. Проявить себя. Не закончив девятый класс, я записался добровольцем рыть окопы под Москвой. Все ребята из нашего класса были как один. Был в народе такой патриотизм, что его даже не называли патриотизмом. Он просто был — и всё….

Удивительная вещь, на войне со своими ребятами мне и страшно-то было только одно: прямое попадание в орудие, когда мы занимали определённые позиции и надо было стрелять по танкам. Поэтому я всегда выбирал наводчиками деревенских ребят. Они почему-то всегда были самыми лучшими артиллерийскими снайперами. Я до сих пор помню их всех. И помню лица их перед прицелом. Как они сбоку чутко смотрели на меня, ибо от меня зависел точный прицел: ошибись я в прицеле — и всё, конец. Вот это и было самое страшное. Но мы об этом старались не думать. Я, например, изображал из себя неубиваемого мушкетёра. "Ребята, становимся на прямую наводку, на высоте 120, стоим до последнего. Расшибём танки к чёртовой матери и пойдём пить трофейную водку»…" Вот так и жил до конца — непобеждённым. Несгибаемый русский офицер. Великий русский писатель. Юрий Васильевич Бондарев. Владимир Бондаренко. Не стало писателя Юрия Васильевича Бондарева 29 марта 2020 года.

#ПамятиЮрияБондарева #ГалинаМуравченко #ЛитСалон