Немного из личной терапии.

В прошлые выходные у меня был обучающий модуль по кризисной
психотерапии. К счастью, в процесс учения вплетена и терапия для участников. Где каждый вправе поднять свой личный запрос. И я решилась актуализировать с терапевтом одну волнующую меня тему.
Мой дед по отцу считался круглым сиротой. Предполагаю, что рождён был вне брака. Его родители были из разных социальных слов. Мама, из простых, умерла рано, а отец, «барских кровей», не взял мальчика в свой дом. Жил в приюте, а затем подмастерьем у кузнеца. Он вырос, женился, родил троих детей. После войны развелся с бабушкой и ушел из семьи. Умер, когда мне было три года.
Бабушка мало рассказывала мне про самого деда, и почти ничего не говорила о его родителях. Они были, Но их, как бы, не было.
В семейно-системном подходе психотерапии такие фигуры имеют название исключенные. Родственники прямо не отрицают, что эти люди в роду были. Но про них не помнят, их не любят, про них не вспоминают и не говорят.
И часто обращаясь к своему мужскому роду в медитациях и расстановках, я словно проваливалась в некую пустоту. Знаете, такое состояние описала Марина Цветаева в своем стихотворении «Попытка комнаты»:
Стены косности сочтены
До меня. Но — заскок? случайность? —
Я запомнила три стены.
За четвертую не ручаюсь. Кто же знает, спиной к стене?
Может быть, но ведь может не Быть. И не было. Дуло.
По моим ощущениям, в спину тоже дуло. Не было опоры. Именно эта тема была взята мной в личной терапии в крайнем обучении. Терапевт и группа делали для меня большую расстановку, в которой и проявились эти фигуры. Моего Прадеда и моей Прабабушки. И наконец-то я осязаемо почувствовала, что это были живые реальные люди, благодаря которым, в том числе, и я пришла в эту жизнь. Люди со своими чувствами, эмоциями, переживаниями, со своей историей, со своими корнями.
Теперь для меня, да и для моей родовой системы в целом важно эту связь проявить, присвоить себе и сберечь для будущего. И это отдельная работа.
На фотографии мой дед Тузов Георгий Иванович.