https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158261360213484
— Доктор, мне кажется, он… он несовершенен. Слишком простой. Хочется чего-то более… выразительного.

Кленовский наклонился вперед и принялся изучать мой профиль с таким вниманием, будто собирался не ринопластику делать, а собирался менять запчасть в машине. Его взгляд был холодным, сканирующим, без тени восхищения. Минуту длилось неловкое молчание, прежде чем он откинулся на спинку кресла.

— Вы знаете, — произнес он, и в его голосе впервые прозвучала нота искреннего недоумения, — я не вижу объективных причин для вмешательства. У вас гармоничный, классический нос с идеальной спинкой. Менять в нем что-либо – это преступление против природы. Вы и так очень привлекательная женщина.

От такой неожиданной реплики у меня внутри все екнуло. Комплимент от этого ледяного человека прозвучал как признание от статуи. Не растерявшись, я позволила себе легкую, смущенную улыбку и опустила глаза.

— Вы действительно так считаете? Все мои бывшие твердили обратное…

Я помнила свою цель – разморозить его, вызвать на откровенность. И, кажется, моя наигранная неуверенность в себе сработала. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

— Поверьте моему профессиональному опыту. Ваши бывшие – некомпетентные люди. Сохраните то, что дала вам природа.

Вот оно, мгновение! Он расслабился, хоть на миллиметр, но стал доступнее. Медлить было нельзя.

— Спасибо за комплимент, Сергей Александрович, — сказала я, меняя тон с кокетливого на деловой и прямой. — Но я пришла к вам не только из-за носа. И даже не из-за него. Меня зовут Варвара Ильина. Я та самая женщина, которая на днях спасла вашу дочь.

Эффект был мгновенным, как удар током. Ледяная маска снова появилась на его лице, а в глазах вспыхнули знакомые по прошлой встрече стальные искры. Он резко встал.

— Наша беседа окончена. Выйдите, пожалуйста.

— Нет, не окончена, — я не двинулась с места, глядя ему прямо в глаза. — Я не уйду, пока не получу ответы. Ваша дочь рассказала мне шокирующие вещи.

— Я не намерен обсуждать с посторонней женщиной, к тому же явно не в себе, проблемы моей семьи! — его голос зазвенел, как лед.

— Прекрасно, — я с вызовом подняла подбородок. — Тогда я пойду в ближайшую редакцию бульварной газеты и расскажу всю историю. Сенсационный заголовок готов: «Дочь известного пластического хирурга сбежала из дома от злой мачехи! Кто следующая жертва?» Представляете, какой всплеск интереса к вашей клинике? Правда, сомневаюсь, что это будет интерес именно того рода, который вам нужен.

Я шла ва-банк, и он это понимал. Кленовский замер, оценивая меня взглядом, в котором ярость боролась с расчетом. Ему, человеку, чей бизнес строился на репутации и безупречности, скандал в желтой прессе был смерти подобен.

— Вы… шантажируете меня? — прошипел он.

— Я пытаюсь докопаться до правды о ребенке, которого я спасла, — парировала я. — Десять минут. Ответьте на несколько вопросов, и я исчезну из вашей жизни.

Он тяжело вздохнул, снова опустился в кресло и с отвращением махнул рукой.

— Говорите. Десять минут.

— Я хочу узнать о Светлане. Что за женщина работала няней в Вашей семьей, — выпалила я первый и самый главный вопрос.

Кленовский поморщился, будто от неприятного воспоминания.

— Светлана Григорьевна Панкова была няней нашей дочери. Девушке было 24 года. Она появилась в нашей жизни… при трагических обстоятельствах.

Он рассказал историю, от которой у меня похолодела кровь. Оказывается, его жена, Светлана Кленовская, познакомилась с будущей няней в роддоме. Молодая девушка, Света Панкова, деревенская сирота, рожала своего первенца, но ребенок умер во время родов. В то же самое время жена Кленовского родила дочь, но у нее, к несчастью, совсем не было молока. Светлана Кленовская, увидев несчастную, убитую горем девушку, сжалилась над ней. Она предложила Свете поработать няней и… кормилицей.

Я слушала, и у меня перехватывало дыхание. Эта история была одновременно и жуткой, и трогательной. Две Светланы, две материнские судьбы, переплетенные в одном роддоме.

— Так Света Панкова попала в наш дом, — закончил свой рассказ Кленовский. Его голос на мгновение дрогнул, когда он произнес ее имя. — Она стала для Лизы няней, кормилицей. Первым и, как оказалось, самым главным человеком в ее жизни.

— А что… что с ней случилось? — тихо спросила я, уже догадываясь об ответе.

— Два месяца назад она погибла. Попала в аварию, когда возвращалась из детского сада, куда отвозила Веточку каждое утро. — Он отвел взгляд в сторону. — С тех пор дочь не может прийти в себя. Она постоянно грустит, плачет и спрашивает, когда вернется «мама Света». Так она называла няню.

Вот оно. Все сходилось. И трагедия в роддоме, и невероятная привязанность девочки, которая воспринимала няню как родную мать, и страшная, нелепая смерть. История, которую рассказывал Кленовский, была логичной, пронзительной и… ужасно удобной. Слишком уж гладкой. Слишком уж трагически совершенной, чтобы в ней не было скрытых трещин.

Мои десять минут истекли. Я молча поднялась.

— Спасибо за откровенность, доктор. Я больше не буду Вас беспокоить.

Он кивнул, и на его лице я снова увидела ледяную маску, сквозь которую не пробьется ни одна человеческая эмоция.

Выйдя от Кленовского, я чувствовала себя так, будто меня прокатили через мясорубку, да еще и выключили в самый ответственный момент. История, которую он рассказал, была выстроена безупречно, как его собственные швы после ринопластики. Трагичная, пронзительная, объясняющая все и вся. Две Светланы. Смерть ребенка у одной, отсутствие молока у другой… жест доброй воли, обернувшийся годами нежной привязанности. И страшный финал – молодая женщина гибнет в аварии.

Все сходилось. Все было логично. Но почему же тогда мое внутреннее чутье, этот встроенный в подкорку детектор ерунды, продолжал истошно вопить, как сирена воздушной тревоги?

Я села в машину и уставилась в лобовое стекло, не видя ничего вокруг. Мозг лихорадочно перебирал факты. И вдруг, словно вспышка молнии, в памяти выплыла одна деталь, которую я чуть не упустила.

Похищение Веты! Ее похитили в Сочи, куда она ездила отдыхать с матерью и няней Светланой. Похитители потребовали очень много денег, которые Кленовский заплатил. Не стал обращаться в полицию, не желая огласки. Все закончилось благополучно.

Сочи. Отдых. Няня. Опять все гладко. Слишком гладко. Почему именно в Сочи? Почему с няней? И самое главное – если няня была так близка девочке, почему она не помешала похищению? Или… или она была как-то в него вовлечена?

Мысль засела в мозгу, как заноза. Мне нужны были факты и добыть их мог только один человек.

*****

Майор Волков встретил меня в своем кабинете с выражением лица человека, который вот-вот взорвется. Я даже не успела рот открыть.

— Ильина, если ты пришла с очередной порцией бреда про злую мачеху и призраков, я тебя лично вышвырну с лестницы! — предупредил он, с силой швыряя папку на стол. — У меня через час планерка, а ты, как дурной ветер, приносишь одни проблемы!

— Максим, я к тебе с личным делом, — начала я самым сладким голосом, каким только могла.

— Личное дело у тебя одно – попадать в истории! — огрызнулся он, но в его глазах мелькнуло любопытство.

— Я хочу попросить тебя об одной маленькой услуге. Совсем крохотной. Не требующей никаких усилий.

— Нет, — он отрезал мгновенно. — Что бы это ни было – нет.

— Максим, — я сложила руки, как в молитве. — Мне всего лишь нужно узнать, где жила и откуда родом одна девушка. Светлана Панкова. Няня Кленовских. Тебе всего лишь нужно прогнать ее данные по своей базе.

Волков побагровел.

—Ты с ума сошла?! Я не могу раздавать служебную информацию о гражданах просто потому, что тебе взбрело в голову! И вообще, я тебя предупреждал – отстань от этой семьи!

— Но, Максим…

— Нет! И точка! — он встал, и его рост и ширина плеч вдруг показались мне очень внушительными. — Хватит совать свой любопытный нос куда не следует! Ты не сыщик, ты – владелица лавки! Вот и займись своим делом!

Обычно такие слова меня бы задели, но сейчас я была готова на все. Я глубоко вздохнула и посмотрела на него с наивным, немного виноватым выражением лица.

— Хорошо. Я поняла. Ты прав. Я слишком увлеклась. И знаешь… насчет того твоего приглашения в ресторан на прошлых выходных… Я, кажется, погорячилась, когда отказалась. Я свободна в эту субботу.

Эффект был поразительным. Максим замер с открытым ртом. Он несколько раз моргнул, пытаясь переварить эту резкую смену темы и моего настроения. Его гневная решимость пошатнулась, уступив место растерянности и мужскому самолюбию.

— То есть… — он прокашлялся. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что готова перестать совать нос куда не следует, — солгала я без зазрения совести. — Взамен на одну маленькую справку и один ужин в приятной компании.

Он смотрел на меня, и я видела, как в его голове идет борьба между служебным долгом и давней симпатией ко мне. Симпатия, к моей великой радости, победила.

— Черт тебя дери, Ильина, — прошептал он с обреченным восхищением. — Ты играешь грязно.

— Я играю честно, — улыбнулась я. — Всего лишь адрес.

Он тяжело вздохнул, плюхнулся в кресло и застучал по клавиатуре. Я сидела, стараясь дышать ровно и не выдать своего ликования. Минуту длилось молчание, нарушаемое лишь щелчками мыши.

— Ну, вот твоя няня, — буркнул он, поворачивая монитор. — Светлана Григорьевна Панкова. Прописана в деревне Ивашкино, Глинковский район. Родилась… ну, это не важно. Деревня, понятное дело, глухая.

— Спасибо, Максим, ты мой герой! — я обрадовалась, но он поднял руку.

— Подожди. Это еще не все. Ты просила проверить, где она жила. Но я, по старой полицейской привычке, глянул кое-что еще. — Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах было что-то странное. — В базе нет данных о ее смерти.

В кабинете повисла звенящая тишина. Я слышала, как за стеной кто-то печатает на машинке, и этот стук отдавался в моих висках.

— Что? — не поняла я. — Как… нет данных?

— Нет данных, Ильина! — повторил он, ударяя пальцем по экрану. — Ни свидетельства о смерти, ни акта, ни справки! В едином государственном реестре населения РФ гражданка Панкова Светлана Григорьевна числится живой!

Я опешила. У меня буквально подкосились ноги, и я схватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Но… но Кленовский сказал… Он утверждал, что она погибла два месяца назад в аварии!

— Ну, видимо, он либо врет, либо что-то перепутал, — пожал плечами Волков, но его лицо стало серьезным, профессиональным. — База данных не врет. Твоя покойница, судя по всему, живее всех живых. Или, по крайней мере, была жива на момент последнего обновления информации.

Я стояла, не в силах вымолвить ни слова. Если няня жива, то почему он сказал, что она мертва? Почему Вета уверена, что она умерла? И где сейчас находится эта женщина, которую девочка так отчаянно искала в музее?

— Максим, — прошептала я. — Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, что ты, как всегда, оказалась права, сунув свой нос не в свое дело, — мрачно констатировал он. — И это значит, что у нас появился официальный повод для проверки. Потому что если человек числится живым, а тебе рассказывают, что он мертв, это уже попахивает не детскими фантазиями, а очень взрослым и серьезным преступлением.

Я смотрела на него, и в голове у меня стучала только одна мысль: «Вета, держись. Твоя мама Света, кажется, жива. И мы с майором сейчас найдем, где она прячется, и почему все вокруг убеждены, что ее нет в живых».

*****

На следующее утро, заручившись поддержкой мамы и дяди Вани, я мчалась по направлению к деревне Ивашкино с таким чувством, будто от моей скорости зависит спасение вселенной. Ну, или по крайней мере, одной маленькой вселенной по имени Вета. Открытие майора Волкова не выходило у меня из головы. Светлана Панкова была жива. Официально, по всем базам. Значит, Кленовский откровенно лгал. Но зачем? Зачем убеждать всех в смерти женщины, которая просто… куда-то исчезла?

Деревня Ивашкино оказалась именно такой, какой я ее и представляла – тихой, затерянной среди полей, с парой десятков домиков, половина из которых казались нежилыми. Дом №13 по Центральной улице (которая, по иронии судьбы, была единственной и больше напоминала грунтовку) был именно таким – старым, деревянным, с покосившимися ставнями, но отнюдь не заброшенным.

Мое сердце заколотилось, как сумасшедшее. Во дворе на веревке сушилось белье – простенькие ситцевые платья и крепкие, потертые полотенца. А у самой двери, прислоненные к косяку, стояли… костыли. Два алюминиевых костыля. Новенькие, блестящие, словно купленные вчера.

Значит, здесь не просто жили. Здесь жил человек, который не мог передвигаться самостоятельно. Все сходилось. Авария. Травмы.

Собрав всю свою решимость, я постучала в покрашенную когда-то в голубой цвет дверь. Секунда, вторая… Внутри послышались медленные, шаркающие шаги. Заскребся замок, и дверь со скрипом отворилась.

На пороге стояла старушка. Ей на вид было лет сто, не меньше. Маленькая, сгорбленная, с лицом, испещренным морщинами, как старинная географическая карта. Но глаза… глаза были яркими, живыми и очень внимательными.

— Тебе кого, милая? — спросила она, опираясь на палочку.

— Здравствуйте, — начала я, стараясь говорить как можно мягче. — Меня зовут Варвара. Я ищу Светлану Панкову, которая прописана по этому адресу. Она… она здесь? Вы, вероятно ее бабушка, которая воспитала ее?

Старушка насторожилась, ее взгляд стал изучающим….
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158262001941996
Ещё больше историй тут!
https://dzen.ru/shockcontent?tab=articles
Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка ;)